Другое дело, что за пределами такой вполне корректной мелодрамы остаются судьбы России, мудрость Кутузова, дерзость и крах Наполеона, бесстрашие и беззаветность патриотов, сражающихся за отечество; презрение к жизни и осознание великой ее ценности, путь от гордыни к смирению и непротивлению злу насилием. Остаются тончайшие нюансы в переменах характеров героев: они были одни в начале повествования, они стали другими в финале – кто, кроме Толстого, умел показать и доказать, что человек способен меняться, становиться другим, а Толстой к тому же утверждает, что человек способен стать лучше, добрее...
Читая Толстого, иной раз начинаешь задыхаться от чистого кислорода: он настаивал на норме бытия, на том, что человек должен изживать свои пороки, стремиться к нравственной жизни. И если большинство писателей доказывают это от противного, то Толстой идет прямо к своей цели – не узкой колеей, но широким трактом, позволяя нашему взгляду упираться в горизонт и даже догадываться о том, что есть за его чертою.
Хорошо, что сегодня нужен Толстой
Нынешняя экранизация «Войны и мира» – всего лишь десятая по счету в мировом кинематографе. Но то, что роман о полноценных живых людях, не искаженных (как большинство из нас) странностями, изъянами и отклонениями, заинтересовал молодого английского режиссера – добрый и важный знак. Вероятно, зритель устал от изломов, темных страстей, мрачных миражей. Той патины безумия, без которой не обходится ни одно произведение, претендующее на успех. Я и сама из числа тех, кого норма пугает и смущает, мне милее нервная дрожь Достоевского, чем здоровье героев Толстого. Но я не возражаю быть в меньшинстве!