Филипп Лось: театр должен стать центром общественной дискуссии

Филипп Лось. Фото: Sander Ilvest

Московский режиссер Филипп Лось поставил в Раквереском театре «Памятник» Владимира Жеребцова, который снискал множество наград. 15 февраля спектакль был показан в Русском театре в Таллинне, и журналисту Таави Миннику удалось поговорить с Лосем как о самой постановке, так и о театре вообще, в Эстонии и в России.

Разговор коснулся и того, что происходит в обществах двух стран, поскольку, как считает режиссер, театр остается средством налаживания связей и единомыслия. А еще трибуной, где можно открыто говорить о самых больных темах.

Филипп, как вы оказались в Раквере?

Довольно просто. Когда я узнал, что театр в Раквере ищет русского режиссера с опытом в современной драматургии, чтобы поставить современную российскую пьесу, то я связался с Эрни Каск. Рекомендации дал мой друг Яак Аллик. Я привез с собой несколько пьес, которые казались мне наиболее занятными. Весной состоялась наша беседа, а 1 декабря я уже приступил к репетициям.

О творчестве Владимира Жеребцова в Эстонии знают мало. Почему вы выбрали именно «Памятник» для постановки?

Я бы не сказал, что Владимир Жеребцов малоизвестный автор. Его пьесы ставились в Москве в театре Олега Табакова и в театре на Малой Бронной. Жеребцов – востребованный драматург, но поскольку он живет в Башкирии, его пьесы ставятся в театрах этого региона.

Кроме драматургии он занимается журналистикой – он редактор одного из крупных местных периодических изданий. Вероятно, из-за большого объема работы у него нет так много времени, чтобы ездить на фестивали. Однако мы с ним познакомились именно на фестивале.

В 2010 году Владимир прислал свою пьесу «Памятник», она была признана лучшей и получила Гран-при. Эта пьеса запомнилась мне, понравился ее сюжет, интересные персонажи, необычные коллизии. И я ждал момента, когда она будет востребована.

На мой взгляд, «Памятник» – одна из лучших сатирических пьес, написанных на русском языке, в силу социально-политических причин. Крупные академические театры – Театр сатиры, Театр Вахтангова – рассматривали эту пьесу, однако уровень политической сатиры в нынешнем театральном искусстве несколько ниже, чем тот, который задает эта пьеса.

Как вы считаете, много ли среди нас героев «Памятника» – Иванов Мухиных, и какую роль они играют в современном обществе?

Эта пьеса поднимает актуальные, прежде всего для меня самого, темы. В искусстве меня особенно интересуют размышления о том, каково в обществе соотношение людей честолюбивых, стремящихся к успеху, и людей, которым важно их дело, которые к этому делу относятся добросовестно, которым важны тонкие нюансы взаимоотношений между людьми.

«Памятник» превращает обычного дворника в человека с амбициями, который стремится к самореализации. При этом важно понимать, что человеческое общество устроено так, что любая амбиция и самореализация почти всегда отнимает у кого-то время, силы, деньги, территорию. Человек, который идет наверх, всегда идет по чьим-то головам, даже если он имеет самые благие намерения.

Для меня в обществе важнее и ценнее люди, которые составляют его основу, держат его взаимосвязи: врачи, учителя, дворники, пекари… Я ехал по железной дороге на замечательном оранжевом поезде и думал: «Человек, который обходит и проверяет пути – он важен для моей жизни. Потому что от его добросовестности зависит моя жизнь и жизни множества других людей. Насколько этот человек амбициозен? Наверное, его амбиции в чем-то другом: чтобы рельсы были ровные, без сколов и дефектов».

Точно также с Иваном Мухиным. Наверное, он очень хороший дворник, раз все обрадовались, когда ему поставили памятник. Развитие и завершение пьесы – мой ответ на вопрос, за что можно поставить человеку памятник. За человечность. Иногда я задумываюсь о таком социальном эксперименте: а что если успокоить наших политиков, военачальников, героев? Ведь героизм – это ответ на чью-то лень, необязательность.

Много ли нам в жизни нужно героизма? Нужны ли нам споры, конфликты и войны, которые так дорого стоят? Или нам нужно просто жить друг с другом в согласии, чтобы каждый был занят любимым делом и чтобы в этом деле он был велик и нужен окружающим. По-моему, об этом втайне мечтают все. Амбициозность очень часто свидетельствует о психологическом надломе, о проблемах личности. Нужны ли обществу амбициозные люди? Такие, как Иван Мухин, – нужны. А такие, к которым стремиться Иван Мухин, я неуверен…

Вы приехали из Москвы – города, влюбленного в театры. Что, на ваш взгляд, есть особенного в Эстонии, что вы хотели бы видеть в Москве, а чего не хватает?

Театральное искусство Эстонии – молодое, энергичное, развивающееся. Такая энергия очень привлекает, она поддерживается обществом, эстонская публика благодарная, ей нравится театр во всех его проявлениях. Я видел много спектаклей в разных эстонских театрах, и я чувствую этот накал интереса, люди театра уважаемы обществом и взаимо­связаны с ним.

Когда директор Городского теа­тра звонит мне и говорит: «Поехали в Пярну, посмотрим, что там интересного», я думаю, что это замечательно, когда человек готов отложить свои дела и по­ехать за 200 километров, чтобы посмотреть постановку коллег!

В Москве едва ли найдется руководитель театра, который готов проехать несколько остановок на метро, чтобы посмотреть премьеру в другом театре. Для них характерна локальная зацикленность на себе. Здесь такого нет. Я был на Дне театра в Эстонском театре драмы, я чувствовал единение, общую радость всех присутствующих – от актеров до зрителей, потрясающее ощущение!

Мне кажется, что эстонскому театру чуть недостает уверенности в своих силах. Прекрасные актеры, театральные коллективы, здания театров. Все есть, и нет необходимости оглядываться на Европу и Россию, поскольку эстонские драматурги и режиссеры, эстонский театр сам по себе – сильное явление.

Как вы считаете, где публика наиболее восприимчива к театральному искусству?

Думаю, что в Эстонии. Об этом говорят цифры – в стране с населением чуть более 1 300 000 чело­век театры посещают миллион человек в год. Колоссальная цифра. Значит, театр – это часть жизни большинства населения Эстонии. Работать в таких условиях интересно.

Театр – важный инструмент общественного регулирования, потому что те проблемы, о которых говорят на сцене, и те импульсы, которые актеры своей игрой посылают публике, – важная часть общественного сознания и поддержания баланса в обществе.

Театр должен выявлять ост­рые социальные проблемы и говорить о них, и, что очень важно, поднимать уровень общественного сочувствия к этим проблемам. Можно делать это через книги или статьи, а можно – через спектакли. Театр – это трибуна, с которой общество может говорить само себе важные, хотя и не очень приятные вещи. Эстонское общество эту трибуну использует.

В России сейчас кризис. Как влия­ет это переходное время на потребность людей в культуре и искусстве?

По моим наблюдениям кризисное время уменьшает и упрощает потребность в искусстве. Начинается перевес в сторону классического наследия, традиций. Это признак общественного нездоровья. Без современного и актуального искусства работать бессмысленно.

Зачем ставить классический спектакль, если он не соотносится с сегодняшним временем? Люди должны не просто смотреть давнюю историю людей, которые давно умерли, люди должны понимать, чем эта история должна цеплять их сегодня. Я смотрел в Раквере «Бесприданницу» и понимал, что это актуальный спектакль. В нем нет архаичности классического театра.

Искусство должно быть актуальным, иначе оно теряет самую молодую и активную часть аудитории. Если молодая часть аудитории не приходит в театр, этот театр умирает. В этом состоит кризис – в попытке отсоединиться от современного искусства и мировой культуры.

На мой взгляд, современное российское искусство пытаются повернуть на неправильную, тупиковую дорогу. Я отношусь к тем, кто старается сохранить для зрителя возможность переживать сегодняшние коллизии. Искусство должно быть близко и понятно людям.

Как влияет политика нынешней власти на искусство в современной России?

Политическая цензура в современной России не существует в чистом виде, как это было в СССР. Но когда власть допускает православную или политическую цензуру, любую цензуру вообще, это значит, что театр лишают его важнейшей задачи – быть инструментом общественной коммуникации и согласия. Это значит, что за стенами театра говорят: «Это хорошо, а это – плохо». Но человек должен сам решать, что для него хорошо, а что плохо. И для этого ему должно быть предоставлено право выбора.

Филипп Лось

•    Родился в 1967 году

•    Имеет три высших образования: историк, постановщик, театральный менеджер

•    По итогам открытого конкурса стал директором московского театрального проекта «Открытая сцена»