Назло здравому смыслу

Игорь Калакаускас. Фото: Ernest Bondarenko

Всякий раз, когда начинаю писать на тему русской школы, задаю себе вопрос: что принципиально нового я могу сказать о ситуации? Действительно, бывает крайне трудно найти точные слова, которые охарактеризовали бы реальное положение дел. 

Периодически всевозможные исследователи ошеломляют неискушенную публику результатами различного рода исследований, тестирований, опросов, показывающих тревожные тенденции в русскоязычном школьном образовании. За последние пару недель информация на эту тему поступила сразу с двух сторон: неожиданно русскими учениками озаботились в Eesti Päevaleht, а несколькими днями позже аналитики Организации экономического сотрудничества и развития вынесли свой суровый вердикт. Вещи были названы своими именами, но нас тут же стали уверять, что «сгущены краски, драматизирована ситуация, журналисты поспешили дать броский заголовок».

Цифра как орудие

После очередной «информационной бомбы» всегда следует одинаковая реакция: чиновники Минобра успокаивают общественность уверениями, что все не так уж плохо. На этот раз в качестве убедительного примера приводятся успехи русских учеников в математике, где они опережают ровесников-эстонцев.

Я давно заметил, что когда начинает вырисовываться уж совсем печальная картина, то деятели сферы образования вооружаются своими цифрами и путем несложного жонглирования статистическими данными пытаются доказать, что процесс контролируется и направляется. Хотя на самом деле все пущено на самотек, и каждый спасается так, как считает возможным.

В повседневной деятельности я сам часто становился объектом и субъектом социологических исследований и могу сказать одно: при желании можно так сформулировать вопросы и таким образом выбрать респондентов, что в совокупности получится тот результат, который ты хотел бы получить. Поэтому отечественным исследователям я не очень доверяю: они, как правило, либо ангажированы, либо не знают, «где искать».

В ожидании конца

Мне и без всяких исследований ясно, что дела в русских школах медленно, но верно идут к печальному и предрешенному финалу. В том виде, в котором данные учебные заведения существуют теперь, находиться им осталось недолго. Это отлично понимают все, но не все готовы в этом признаться. Педагоги постарше пытаются вычислить, дотянут ли они до пенсии, а молодым не свойственно заглядывать на годы вперед. В конце концов, решение проблем по мере их поступления – это здравая позиция, и мне не придет в голову кого-то осуждать за это.

Не буду говорить за всю Эстонию, но в течение уже ближайшего десятилетия в Таллинне начнется процесс закрытия русских школ по довольно банальной причине: в них не останется учеников. Мне не сложно назвать как минимум пять, которые закончат свою деятельность одними из первых. И это не обязательно «слабые» школы.

Ускорение процессу в столице придает уже озвученное желание Министерства образования создать государственные гимназии в Харьюмаа. Как нетрудно заметить, прессинг со стороны возглавляемой Юргеном Лиги конторы идет жесткий и весьма настойчивый. Рано или поздно формат «минимум гимназий, ученические потоки – в училища» будет продавлен, и нас поставят перед фактом.

«Мигранты» против мигрантов

Проблема 60/40 скоро потеряет свою актуальность, поскольку недалек тот день, когда значительная часть школ Таллинна станет основными, а создавать специальные гимназии для иноязычных учеников никто не планирует.

Радоваться приходу русскоговорящих выпускников основных школ, усвоивших государственный язык на требуемом уровне (напомню, это В1), «эстонские» гимназии будут мало, но в борьбе за государственные субсидии (ведь «деньги следуют за учеником») этот очаг тихого сопротивления быстро погаснет. Особенно на фоне неизбежного усиления мигрантского потока, который еще впереди. Как ни крути, русские куда более предсказуемы, чем ливийцы, курды, афганцы и сирийцы.

Мы все боимся кардинальных перемен, но необходимость реального разделения основных школ и гимназий с каждым днем становится все очевиднее. Как и сокращение количества школ по всей стране: этот процесс неотвратимый, поскольку действующая в Эстонии сеть чересчур затратна.

Количество вместо качества

Одно лишь лекарство, которое русским школам все время навязывают, мне не кажется универсальным. Завотделом общего образования Министерства образования и науки Ирене Кяосаар уже вынуждена была косвенно признаться, что эффективная методика преподавания эстонского языка освоена отнюдь не повсеместно: «если увеличить число уроков, которые проводятся недостаточно качественно, то это результата не даст». Правда, тут же добавила, что «надо увеличить […] число уроков, которые преподаются на эстонском языке».

Я не совсем понимаю, как можно улучшить владение государственным языком, допустим, в основной школе, если вести на нем другие предметы. Шести-, семиклассник, с трудом изъясняющийся на примитивном эстонском, не станет понимать больше и не будет вникать в содержание предмета, если значительную часть материала понять не в состоянии.

Этот цирк-шапито стал повсеместным явлением: ученики заучивают термины на эстонском, пишут словарные диктанты на природоведении и истории, но слабо врубаются в тему, рассматривая учебник на неродном для себя языке, как книжку с картинками – комикс, одним словом.

Отдельные «учителя-новаторы» умудряются вести предмет на двух языках, иногда даже делят между собой сами уроки (один ведет на эстонском, другой – на русском), но блистательными результатами ни по предмету, ни по языку похвастаться все равно не могут. И причина проста: преподавание эстонского языка в русских школах является процессом, оторванным от реальной потребности подрастающего поколения и общества в целом.

Само не рассосется

Планка знания языка для выпускников основной школы занижена. Это все понимают и боятся предпринимать что-либо, поскольку автоматическое повышение требований не даст желаемого результата. Как едко и, увы, совершенно справедливо в свое время заметила евродепутат Яна Тоом, русские школьники на эстонском учатся, но не говорят. А если и говорят, то чаще всего, не благодаря школьным урокам эстонского, а благодаря репетиторам или использованию этого языка во внеучебное время.

Правда заключается в том, что мы – учителя русских школ и чиновники Министерства образования и науки – все еще не хотим говорить друг с другом честно. Мы скрываем реальное, не признаем очевидного. Одни боятся впасть в немилость и быть обвиненными в нелояльности, другие предпочитают не замечать торчащие ослиные уши и ссылаться на спокойствие руководства русских школ.

Мы наматываем круг за кругом этого бессмысленного бега в замкнутом пространстве и откладываем на неопределенное время неприятный разговор в надежде, что все само собой рассосется. И все это происходит на глазах школьников и их родителей, которые уже давно поняли, что надеяться на школу можно далеко не всегда.