У трех министров культуры Русский театр без глаза

Директор Русского театра Тыну Ленсмент говорит совсем не то, что написано в официальных документах. Фото: Яанус Ленсмент

Руководство Русского театра хочет в ближайший год сократить каждого шестого актера, чтобы покрыть ошибку директора и заполнить дыру в сто тысяч евро. Так ли это необходимо? На самом деле все куда интереснее...

Эта история началась в конце 2014 года, когда руководство театра планировало бюджет на 2015 год. Тогда в совет театра входили экс-министр культуры Лайне Рандъярв и нынешний министр культуры Индрек Саар. Тот состав совета и одобрил предложенный директором театра Тыну Ленсментом роковой бюджет. Впоследствии Саара сменил театральный режиссер и тоже бывший министр культуры Яак Аллик, ныне – глава совета.

Ошибка Тыну Ленсмента

Бюджет – не бином Ньютона: планируемые расходы - с одной стороны (зарплаты, налоги, декорации...), планируемые же доходы - с другой (госфинансирование, продажа билетов, пожертвования, доходы от сдачи помещений в аренду...). Однако Ленсмент умудрился внести в список доходов пожертвование в 100 тысяч от вице-мэра Москвы Максима Ликсутова, уроженца Локса. Ранее Ликсутов часто и щедро спонсировал театр, а тот выражал его семье благодарность за меценатскую поддержку.

Что вице-мэр Москвы обещал Ленсменту – вопрос, но факт остается фактом: деньги не поступили, и бюджет на 2015 год оказался не выполнен: негативный итог – 115 329 евро. (Тут, правда, есть разночтения. В представленной в Минкульт объяснительной записке Ленсмент приводит и другую цифру, 117 500 евро, не указывая, откуда эта разница.)

То и другое – расчет именно по бюджету. Если брать бухгалтерию, убыток театра за 2015 год составил 258 582 евро. Из них 171 709 евро – амортизация основного имущества: то, что списывается только на бумаге. Без учета амортизации бухгалтерский (!) убыток театра за 2015 год – 86 873 евро, и объясняется он недополученными средствами Ликсутова. Но и не только, ведь на экономическое положение театра влияет много факторов. Судите сами: с одной стороны, продажи билетов перекрыли запланированные – плюс 20 774 евро, с другой, театр заработал меньше, чем планировал, на арендаторах – минус 24 456 евро, и так далее.

Когда ошибку с ликсутовскими деньгами осознали, бюджет решено было привести в равновесие чисто механически: руководство «увеличило базу собственного дохода» – понадеялось, что недостача восполнится за счет продаж билетов и прочего. Увы, хотя билеты и раскупались лучше прежнего, надежда не оправдалась. В балансе театра в графе «Итог отчетного года» значится «–258 582». В прошлом году там тоже был минус, но не такой большой, «–126 891». К этому мы еще вернемся.

Тушить пожар Ленсмент собрался бензином, в чем директору активно помогает и совет театра. В записке Ленсмента, поданной 3 мая в Минкульт, сообщается, что в ожидании денег Ликсутова директор «неосмотрительно» увеличил труппу и взял на работу пять актеров. Теперь он в этом явно раскаивается – и хочет все переиграть. В экономическом отчете за 2015 год так и написано: «Ввиду специфики театральной деятельности сокращение труппы в минувшем году пока не осуществилось». Обратите внимание на это «пока». Как оказалось, сокращения еще впереди – и какие!

Ленсмент пишет не только о том, отчего во вверенном ему учреждении сделался убыток, но и о том, как выйти из положения. Он предлагает три меры «достижения позитивного итога»: корректировка репертуара (больше детских постановок, молодежный спектакль), жесткий контроль над расходами и «корректировка структуры театра». Если по-простому – сокращения. Причем в интервью «Актуальной камере» Ленсмент был столь невнятен, что журналистам показалось, будто о сокращениях речь не идет. Документы говорят обратное.

План конкретен: в этом году директор намерен сократить трех актеров-пенсионеров, бутафора и IT-специалиста, в следующем та же участь постигнет еще трех актеров. Итого минус шесть актеров за два года. В 2016 году на людях театр сэкономит 14 200 евро, из них на актерах – 6900 евро; в 2017 году – 39 600 и 21 600 евро соответственно.

Судьба актеров и актрис

С учетом того, что всего в труппе Русского театра 37 человек, речь идет о каждом шестом. На деле урон будет значительнее: ряд молодых актрис –  в декрете или отпуске по уходу за ребенком, кроме того, поскольку в труппе есть супружеские пары с маленькими детьми, занимать обоих родителей в одной постановке нельзя, так что худрук Игорь Лысов и сейчас несколько ограничен в действиях, а еще без шести актеров это будет, говорит он, катастрофа. «Со мной план не согласовывали, я буду сопротивляться, – сказал Лысов “ДД”. – И сокращать бутафора нельзя, их у нас всего два! Актеры-пенсионеры работают на полставки, нам нужны пожилые актеры, да и увольнять их – попросту неэтично. Я бы перевел на ролевые договоры актеров, в спектаклях почти не занятых. А тех, что пашут, не трогал бы... Я вижу свою задачу в том, чтобы сохранить Русский театр в том виде, в каком он существует и развивается».

Глава совета Яак Аллик ничего страшного в сокращениях не видит: «Все идет по плану... В труппе Эстонского драмтеатра тоже 37 актеров, и, например, в 2014 году театр дал 521 представление, охватив 117 308 зрителей. Русский театр за то же время дал 260 представлений для 38 961 зрителя. Легко заметить, что государство дотирует зрителя Русского театра куда больше, чем зрителя любого эстонского театра... По собственному театральному опыту могу сказать, что театр с труппой в 30 человек вполне может давать 300 представлений в год».

Театральный критик Борис Тух возражает: в эстонских театрах труппы меньше, потому что там есть традиция приглашать на разовые роли актеров из других театров, а Русский театр такой возможности не имеет. «Другое дело, что вряд ли стоило раздувать труппу актерами, которые не доказали, что нужны театру, – продолжает он, имея в виду 2015 год. – Актеры-пенсионеры в театре играют великолепно – и Шевцов, и Головатая (удостоенная в этом году президентской награды), и Яковлева... Театру нужно больше заботиться об актерах. Последнее большое сокращение – при директоре Светлане Янчек – ни к чему хорошему не привело! Скорее нужно сократить какие-то другие должности, которые для театра балласт. А если нет денег, надо ставить спектакли, на которые ходит публика. Не увольнять людей, а улучшать качество работы!»

По словам Лысова, дело еще и в русской театральной традиции: «В эстонских театрах нет “густонаселенных” спектаклей, а в русской классике нет пьес на три человека». «У нас – особенный театр, – говорит завлит Русского театра Елена Скульская. – Пожилые актеры, отдавшие театру 40-50 лет жизни, – это хранители традиций. Если их выгнать, мы потеряем традицию, преемственность, человеколюбие. Это будет чрезвычайно печально, если не катастрофично. Должны быть иные способы...»

Ни директор, ни совет театра почти в полном составе – Аллик, депутат парламента Игорь Грязин, эксперт Евгений Голиков, работник Минфина Регина Вяллик – иных способов не увидели и план Ленсмента одобрили. Исключение – недавно вошедшая в совет депутат парламента Виктория Ладынская, считающая бюджетную стратегию сырой, а сокращения – недопустимыми. «Я не хочу потом приходить с цветами на могилы актеров, жизни которых разрушились потому, что их выгнали из театра», – говорит она.

Но что же делать, спросите вы, если недостает ста тысяч евро? Выхода-то нет. Вот и Яак Аллик в обращении к Минкульту и Минфину просит изыскать средства для ликвидации «постоянной недостачи в бюджете» – те самые 115 329 евро...

Конец Русского театра?

Любопытный расклад, правда? При худруке Игоре Лысове театр выбрался из творческой ямы, в которую вогнал его предыдущий худрук, недоброй памяти Марат Гацалов со своими «Вавилонскими башнями». Число зрителей растет, продажи билетов тоже, на спектакли «Ночь для Евы» (реж. Игорь Лысов) и «Со второго взгляда» (совместный проект с Городским театром) их не достать. Постановка «Враг» (реж. Артем Гареев) признана лучшим спектаклем Эстонии. Лысов старается ставить дешево, его «Коронация» и «Ночь для Евы» финансово необременительны. И тут такая подлянка: за ошибку Ленсмента, которую одобрил нынешний министр культуры Саар, театр предлагается обескровить!

Более того, если уж разбираться, просевшие в 2013–2014 годах продажи билетов – тоже ответственность директора, который так держался за Марата Гацалова. Немного статистики: в 2012 году в театр пришел 43 671 зритель, в 2013 – 32 532, в 2014 – 38 961, в 2015 – 42 455. Лысов вывел Русский театр на прежний, догацаловский уровень. В 2015 году по сравнению с 2014-м при меньшем количестве спектаклей (250 против 271) театр заработал больше (367 тысяч против 322 тысяч евро). Поведи себя Ленсмент по-другому с Гацаловым – доходы театра могли бы быть больше.

Однако проблема глубже – и абсурднее. Она в том, что недостачи в 115 тысяч евро, которую якобы надо восполнять, сегодня нет. Судя по документам, Ленсмент и Аллик этого не понимают, и бухгалтеры с аудиторами им этого не объяснили.

Бухгалтерский убыток за какой-то год не обязательно ведет к банкротству (когда фирма не может платить по счетам): хотя бы потому, что в расходы по бухгалтерии включается амортизация, с реальными текущими тратами не связанная. Между прочим, Русский театр заканчивал с бухгалтерским убытком и 2013, и 2014 год. Тогда, если вычесть амортизацию, у театра оставался небольшой прибыток, 40 и 45 тысяч евро. Убыток 2015 года без учета амортизации составил, напомним, 86 873 евро, в основном потому, что больше чем на 130 тысяч увеличился зарплатный фонд.

Убыток за год по бухгалтерии – тревожный симптом, но еще не заключение о смерти. Что происходило с предыдущими убытками Русского театра? То, что случается с такими убытками всегда, – они уменьшали графу баланса «Накопленный итог предыдущих периодов» (Русский театр – sihtasutus, фонд, о прибыли тут речь не идет). В этой графе у театра значилась на конец 2015 года огромная сумма, четыре миллиона евро (как она образовалась – вопрос отдельный, но сегодня с реальными деньгами эта сумма не связана). Теперь она стала меньше на 258 582 евро.

Что это значит для текущего положения театра? Ровным счетом ничего. Реальные траты сделаны, реальные доходы получены. Театр сумел прожить и без ста тысяч Максима Ликсутова. И это даже логично – если посмотреть на прибыток за прошлые годы, у театра явно имелся некий резерв.

Точно так же дырка в бюджете 2015 года никак не может сказаться на бюджете на 2016-й. Вот если бы у театра были проблемы текущего характера... Фокус в том, что таких проблем театр не испытывает: зарплаты платятся исправно, долгов по налогам нет. Из записки Ленсмента следует, что в 2016 году бюджет в плюсе (2104 евро) – при условии, что будут проведены сокращения.

А что, если никого не увольнять? Тогда, чтобы свести бюджет, нужно найти всего 12 100 евро (выгода от сокращений 14 200 евро минус 2104 евро). Театру добыть эти деньги труда наверняка не составит, и уж точно они не стоят того, чтобы принимать – скоропалительно и необоснованно – решение сократить труппу. Кабы Яак Аллик попросил у государства, например, 15 тысяч евро, проблемы театра были бы на этот год решены в принципе. Что до 2017 года, до него надо дожить. Условия меняются, и если Ленсмент и Лысов придут к творческо-финансовому компромиссу, очень вероятно, что сокращений удастся избежать.

Но Аллик попросил у государства не 15, а 115 тысяч, мотивируя это наличием «постоянной недостачи» в бюджете – той, которой нет. Она появилась бы, если бы в бюджете на 2016 год вновь учли ненадежные спонсорские деньги. Но Ленсмент этого, естественно, не сделал.

Иными словами, положение театра совсем не столь критично, как пытается представить его руководство. С другой стороны, если все пойдет по одобренному советом плану и сокращения состоятся, театр попадет в кризис, из которого может и не выкарабкаться. Не исключено, что кое-кто именно этого и желает. Но оставим теории заговора: реальность такова, что разговоры о «дыре» в 115 тысяч евро идут лишь по недомыслию руководства. Что делать – творческие люди, бывает, слабы в финансах. Но это еще не повод гробить Русский театр, верно?

Тыну Ленсмент: это фантазия Яака Аллика!

Директор Русского театра не заметил вопросов «ДД», которые пришли на его мейл 3 мая, и обнаружил их, только когда мы позвонили ему 5 мая.

– Кто отвечает за то, что в бюджете было учтено непоступившее пожертвование?

– Бюджет – это план расходов и доходов. В общем случае все доходы в бюджете –представление о возможных доходах. Планируемый доход от билетов оценочен и т.д. Почти всякий доход связан с тем же риском, что и пожертвование от мецената. За выполнение бюджета отвечает член правления (Ленсмент – Н.К.). Я и отвечаю – руковожу театром так, чтобы бюджет был в равновесии. Сегодня он в равновесии. Даже слегка в плюсе.

– Зачем нужно сокращать трех актеров, если экономия от этого мала? Не проще ли найти эти деньги?

– Сокращать никого не нужно. Документ, вызвавший эти вопросы, – возможный сценарий разрешения возможного аварийного положения. Он не был «программой позитивного развития театра» и т.п. Пожалуйста, не толкуйте его в этом ключе. Конечно, разумнее держать имеющихся актеров на работе и «зарабатывать» их трудом.

– Если сократить шесть актеров за два года, будет ли театр нормально работать?

– Если мы и должны будем сокращать актеров, то только чтобы освежить труппу. Сейчас я эти планы комментировать не хотел бы. Мы ни с кем ни о чем не договорились. Но, да, театр может состоять и из одного актера. Все зависит от угла зрения, от цели, которую театр преследует. Сейчас мы твердо намерены оставаться репертуарным театром с постоянной труппой.

– У театра нет текущих проблем – к чему столь резкие решения?

– Сейчас бюджет в равновесии, люди в театре работают. В этом духе будем работать и дальше. Кажется, зрители открыли для себя театр заново, и стало легче дышать. Зачем рушить такую красоту? В рамках госреформы надо будет сократить 1,4 рабочих места в каждом госучреждении, в том числе в Русском театре. Ну, попробуем этот план выполнить. Но ради равновесия бюджета мы этого делать не будем.

– Сокращение актеров увеличит доходы театра? Не дорога ли это к смерти?

– У нас сегодня такого в планах нет – «сокращать актеров, чтобы повысить доходы». Это я не могу комментировать. Театр – это труппа. Сегодня у нас очень хорошая и талантливая труппа. Сохраним ее – все вместе.

От редакции. Ответы Тыну Ленсмента нас ошеломили. Из документа, который был прислан в Министерство культуры 3 мая, следует иное: театр намерен сократить восемь работников, в том числе шесть актеров, за два года и просит у государства 115 тысяч евро. По телефону директор сообщил «ДД», что деньги театру не нужны, просить их – «фантазия Яака Аллика» (главы совета), а сокращений не планируется: «Осенью в театре будут работать все актеры». А как же бюджет на 2016 и 2017 год? Документ обсуждался на заседании совета в конце марта и не предназначался для обнародования; финансовая ситуация изменилась, бюджет тоже. Отчего совет послал документ в министерство сейчас и просит для театра денег, директор не знает: «У нас все хорошо, я никого не должен сокращать и очень этому рад». Почему директор не опроверг ничего в СМИ? Мутить воду вокруг театра сегодня – значит ему вредить, считает Тыну Ленсмент.