«Сон в летнюю ночь»: полет фантазии над текстом Шекспира

Царица фей Титания (Элизабет Рейнсалу) в этом мире – знаменитость, которая фотографируется и с Леонардо Ди Каприо, и с Альбертом Эйнштейном. Фото: Сийм Вахур

В последний раз Яанус Рохумаа ставил в Таллиннском городском театре в 2008 году, но лучшие его работы появились раньше.

 В 2006 году Рохумаа стал внештатным советником президента Ильвеса по культуре, позже перешел на государственную службу и к режиссуре возвращался эпизодически. Теперь он временно вернулся в Городской театр в качестве приглашенного режиссера. «Сон в летнюю ночь» по комедии Шекспира вписался в ряд летних постановок-блокбастеров театра, билеты на которые расходятся мгновенно, а у зрителя долго еще остается послевкусие от встречи с яркой и неожиданной театральной фантазией.

Благородный Эгей по скайпу

Для «Сна в летнюю ночь» во дворе театра выстроили огромный шатер (архитекторы Отт Кадарик и Михкель Тюйр, сценографы Маэ Кивило и Рауль Калво). Внутри шатра разместился старый мир, в котором обитают четыре «сословия» шекспировской пьесы: духи, властители, аристократы и плебс. Здесь феи и эльфы уживаются с городскими пролетариями, непутевой сту­дией художественной само­деятельности, допущенной к правительственному концерту; здесь венчаются герцог Тезей, герой и мачо, то ли полевой командир, то ли директор спецслужб, дослужившийся до главы государства, и взятая им в плен невеста, амазонка Ипполита; здесь выясняет отношения золотая молодежь, две пары праздношатающихся молодых людей без определенных занятий: то ли они и правда влюблены, то ли у них гормоны разбушевались.

Фантазия Яануса Рохумаа воистину неиссякаема. Благородный отец Эгей превращен в старого мафиози, ставшего олигархом, причем таким, который дверь герцогского кабинета открывает ногой – но даже этого усилия ему прилагать не приходится. Он просит герцога обуздать непокорную дочь издалека, откуда-то из Монте-Карло или Биаррица, стоя за штурвалом яхты; разговор ведется по скайпу, и если Эгей обращается к Тезею как к главе государства, это чистая формальность. Эльмо Нюганен в роли Эгея появляется на видео­экране всего на минуту-две – и этого достаточно, чтобы грозный отец отчаянно влюбленной Гермии запомнился.

Пара Тезей (Каспар Вельберг) и Ипполита (Хеле Кырве) у Шекспира самая незаметная: их свадьба –лишь предлог, чтобы обрушить на публику водопад сказочных событий. Для Рохумаа она едва ли не первостепенна.

Встряхнутая молодежь Афин

Тезей грубо выволакивает на помост пленницу в камуфляже, снимает с ее головы мешок. Ипполита, прекрасная дикой необузданной красотой, сверкает глазами: она не возлюбленная, а взятая в бою добыча.

Свой монолог:

Четыре ночи минут

в быстрых снах,

И новый месяц туго изогнется

Сребристым луком

в небесах над нашей

Торжественною свадьбой...

амазонка произносит заученно; Тезей напряженно смотрит на нее: не ляпнула бы лишнего. Он поворачивает пленницу спиной к залу – и мы видим, что руки ее связаны за спиной. Тезей перерезает ремни – и освобожденная Ипполита убегает в лес...

Ставить «Сон в летнюю ночь» сегодня, не замечая того, что великий польский шекспировед Ян Котт написал в главе «Титания и голова осла» своей книги «Шекспир – наш современник», невозможно. По Котту вся волшебная линия – Оберон, Титания и работяга Ник Боттом с головой осла – это метафоры темных сил, владеющих нашим подсознанием, сбивающих с пути. «В поле бес нас водит, видно, да кружит по сторонам»? Да, только не в поле, а в лесу, близ Афин. Этот мир жесток, полон насилия, но в яркой праздничной упаковке – три свадьбы и одно примирение поссорившихся супругов – это не так заметно.

По-настоящему Тезей завоевывает Ипполиту в лесу, в честном поединке (блестяще поставленном лучшим фехтовальщиком эстонских театров Индреком Саммулем). Амазонка признает превосходство герцога. А как насчет любви у тех, кто не в силах сойтись в поединке?

«Встряхни молодежь Афин!» – приказывает герцог распорядителю празднеств (то есть министру культуры, молодежи и спорта) Филострату. Майкен Шмидт (Гермия) и Лийз Лассь (Елена), Кристьян Юкскюла (Деметрий) и Микк Юргенс (Лизандр) играют именно такую «встряхнутую» молодежь. Обычной для Шекспира любви-волшебницы, любви-очарования здесь нет. В заколдованном лесу любовь – наваждение. В Афинах она – насилие, и если у правителей это честный бой не на жизнь, а на смерть, то у лирических – хватание за ноги и прочие места, потасовки... В общем, ребята, совет вам да любовь!

Любовь зла – полюбишь и осла

Если пара властителей – воины, то царь и царица эльфов Оберон (Андрес Рааг) и Титания (Элизабет Рейнсалу) – «селебрити», лица с обложек глянцевых журналов. Под смех зала на экранах по углам сцены возникают фото: Оберон с папой римским, Обамой и Элизабет Тейлор; Титания – с Ди Каприо и Альбертом Эйнштейном(!).

Выход их обставлен эффектно. Веревочные конструкции вроде гигантских кашпо опускаются – и перед нами возникает перевитый лианами волшебный лес. Но линия Оберона и Титании, очень невнятная, будем справедливы, и у самого Шекспира, здесь вообще бледнеет. Титания – в лучшем случае хозяйка кабаре, в худшем – бандерша роскошного веселого дома для випов; во всяком случае, подчиненные ей девочки-феи своими пляс­ками наводят на такие непочтительные мысли.

Филострата и Пэка играет один актер (Маргус Табор) – и это единственный намек на шекспировское удвоение миров, реального и волшебного. Пэк освобождает инстинкты, запускает механизм любовной путаницы, но он сам уже подус­тал от шуток в духе черного юмора, которые проделывает не впервой, и исполняет поручения Оберона с вальяжной расслабленностью.

Самое веселое в спектакле – линия ремесленников, самодеятельного рабочего театрика, играющего прежалостную комедию о Пираме и Физбе. (Уж не знаю, как и называть их – в спектакле сохранены английские имена, намекающие на профессию каждого, в русских переводах есть разные варианты: фамилия «премьера» этой труппы, ткача Ника Боттома, переводится то как Основа, то как Мотовило, «худрука» Питера Квинса – то как Пигва, то как Клин; оставим английские прозвища.) Пэк наделяет уснувшего в лесу после утомительной репетиции Боттома ослиной головой и заставляет Титанию в него влюбиться. А потом, как истый папарацци, демонстрирует Оберону сделанные тайком фото: Боттом и Титания занимаются любовью в машине; на одной фотографии царица фей и эльфов заносит над головой длинноухого любовника гаечный ключ...

Герои самодеятельности

«Дьявольской игры» в отношениях людей и духов, о которой так писал Ян Котт, в спектакле Рохумаа нет. Хотя по некоторым фрагментам чувствуется, что режиссер прекрасно знает работу Котта. Зато дьявольски смешна вся линия исполнителей «Пирама и Физбы» – начиная с первого выхода: все в шахтерских касках и, судя по мизанцсене, изображают скульптурную группу «передовой рабочий класс».

Ник Боттом (Индрек Ояри) великолепен в простодушной готовности играть что угодно, хоть все роли. Он явно пользовался успехом у публики, которая смотрит любительские постановки (минимум ползала – друзья и родственники актеров), и счастлив, только когда репетирует и играет на сцене. Замечательна и его компания: Хендрик Кальмет, Андеро Эрмель, Калью Орро, Арго Аадли, Мярт Пиус. Чудовищный грим, особенно у Фрэнсиса Флюта (Эрмель) в роли Физбы: парик из пакли, намалеванные ярко-красные губы во все лицо. Очевидно, что двойным самоубийством влюбленных Шекспир пародирует финал «Ромео и Джульетты». Физба закалывается мечом и остается на нем лежать, Пирам никак не может достать меч – и закалывается об острый рог месяца.

Я вспоминаю все эти фантастические находки с удовольствием – и ловлю себя на мысли, что больше-то об этом спектакле мало что можно сказать. А может – просто ожидал от Рохумаа большего.

Трудно быть легендой

Яанус Рохумаа был одним из самых значимых для меня режиссеров еще с 1994 года, когда он поставил глубокий и яркий спектакль «Рокко и его братья». С тех пор его стали называть солнечным мальчиком эстонской режиссуры. Потом были гимн театру и театральности «Жизнь единственная и вечная», «Аркадия» – одна их лучших постановок по Тому Стоппарду, «Волшебная гора», «Себастьян», «Подрядчик», в которых Рохумаа стремился к тому, чтобы театральный конфликт назревал и прорывался где-то в глубине действия, подспудно, а поверх него разворачивалась, меняя ритмы, живая жизнь.

Городской театр был и остается легендой, и Рохумаа – один из тех, кто наряду с Нюганеном творил эту легенду и сам в нее вошел. «Сон в летнюю ночь» поневоле сравниваешь с его прежними постановками. И чувствуешь, что далеко не все возможности и текста, и своего дара режиссер раскрыл. Возможно, сказался перерыв в работе. Возможно, Госканцелярия – не самое подходящее место для творца.

Спектакль получился неровный, распадающийся на фрагменты, с провисаниями и длиннотами. Чуть бестолковый. Но радостный, веселый, эффектный, с хорошими актерскими работами и с моментами, когда фантазия Рохумаа подкупает. Казалось бы, чего еще хотеть. Смотри, наслаждайся, веселись! Но я вспоминаю прежние работы Рохумаа, верю в его возможности – и улыбка получается неуверенной.

«Сон в летнюю ночь» («Suveöö unenägu»)

Спектакль по пьесе Уильяма Шекспира

Таллиннский городской театр

Режиссер: Яанус Рохумаа

В ролях: Майкен Шмидт, Каспар Велберг, Хеле Кырве, Лийз Лассь и другие

Премьера: 11 июня 2016 года