Сходи туда, ei tea kuhu, выучи то, ei tea mida

В работе «Обучение эстонскому языку жителей Силламяэ» Анна-Ольга Луга раскрывает недостатки государственной языковой политики. Фото: Ээро Вабамяги

В Нарвском колледже Тартуского университета защищена магистерская работа о тяжком пути познания эстонского языка жителями Силламяэ.

Автор работы, Анна-Ольга Луга, окончила магистратуру по специальности «учитель гуманитарных предметов в многоязычной школе». «Я родом из Таллинна, с 1996 года живу в Силламяэ и хорошо изучила проблему, – говорит она. – К тому же я работаю секретарем в Вируском уездном суде, куда стекаются жалобы с Ида-Вирумаа. Читаю письма, выслушиваю людей, постоянно соприкасаюсь с незнанием эстонского... Я спросила себя: действительно ли люди не хотели учить эстонский, как зачастую пишут в прессе? Если хотели – что для этого делали? Если у них не получилось – почему?»

Ужасный русский акцент

Из этих вопросов и выросла магистерская работа, написанная под руководством филолога Марта Раннута. В ее основе – опрос 17 учителей эстонского, а также 52 взрослых (от 25 до 74 лет) с разным опытом изучения этого языка. Все опрошенные – жители Силламяэ, города с «социолингвистическими проблемами»; в переводе с научного это значит, что при малом количестве эстонцев среды для изучения языка, как в Таллинне или Тарту, там нет. То же можно сказать про все Ида-Вирумаа, но отсутствие среды – лишь незначительная часть проблемы.

Анна-Ольга Луга уверена, что выводы работы можно распространить на всю Эстонию. Выводы эти угнетают: государство, отлично умеющее требовать от нас, чтобы мы эстонским владели, почти не умеет создавать условия для обучения ему. При желании в деятельности властей можно отыскать и плюсы, но в целом это мрак: с одной стороны, коммерциализация и, как следствие, запредельная дороговизна курсов, с другой – тотальное отсутствие контроля и неэффективное обучение.

Как отмечают учителя, большая часть силламяэсцев желает и выучить язык, и влиться в эстонское общество. А вот с возможностями туго: в Силламяэ давно уже нет языковой школы. Остаются курсы в других городах, частные учителя, самообучение. Чтобы пойти на курсы, надо много зарабатывать: например, в языковой школе Йыхви курсы уровня В2 и С1 стоят более 1000 евро. Это в Ида-Вирумаа, где зарплаты чудовищно малы! Не говоря о том, что если человек работает, поездки в языковую школу в другой город увеличивают его расходы или и вовсе непосильны. Что до бесплатных курсов, они, как правило, доступны лишь безработным и лицам без гражданства ЭР: как только ты получил эстонский паспорт, государство перестает тебя замечать.

Я человек, а не собака

Ответы респондентов, касающиеся обучения, читаются как хроника издевательств. Да, плохое порой запоминается лучше хорошего, и в этом темном царстве тоже есть свои лучи света, но... Вот человек учился в профтехе на острове – специально, чтобы освоить эстонский: «Однажды учитель разбил нас на пары. Девушка в паре со мной презрительно сказала, что хочет поменяться, все равно я ничего не понимаю и говорить не умею. Учитель заставил нас работать в паре, но во мне поселился страх, что меня не понимают. А потом учитель английского сказал перед всем классом, что в английском у меня ужасный русский акцент... Я перестала общаться на эстонском, возник психологический барьер. Я избавилась от него только через десять лет после окончания профтеха, когда стала работать в торговой сети с эстонскими клиентами».

Доходит до грустных анекдотов: «Учитель моего коллеги использовал такой метод: отвечать должен был ученик, которому он бросал мячик. Коллега много раз просил перестать бросать ему мячик, но учитель настаивал на своем методе. Коллега бросил курсы, обосновав это тем, что он не собака». Комментарий Анны-Ольги Луги: «Из этого описания можно заключить, что у учителя отсутствовало понятие об андрагогике (наука об обучении взрослых – Н.К.)».

О бесплатных курсах для безработных в Нарве: «Учитель был пожилой и плохо слышал, что мы ему отвечаем. Когда мы стали говорить громче, он обиделся, посчитав, что мы на него кричим. Позже его поменяли на эффективного учителя, но к тому времени половина курса уже была нами пройдена».

Изучая эстонский, люди часто недоумевали по поводу занятий: «Обучение состояло в чтении и переводе текстов. Грамматику нам не объясняли». «У нас в группе были люди с разными уровнями языка, но учили всех одинаково». «Мне запомнились поразительные ответы учителей: “Я не знаю!” и “Надо вот так и всё!”». «Аудиозаписи были сделаны на фоне такого шума, что мы думали: либо нас готовят в разведчики, либо используют все возможности, чтобы отбить желание учить язык». «После 15 лет разных курсов учитель из Таллинна впервые объяснил мне фонетику эстонского языка». Цитировать можно долго. И не стоит забывать, что это всё – невидимые эстонской части общества слезы.

Очень много вопросов к кадрам. Учителя ли это? «Уроки не были структурированы. Возникло ощущение, что человека поставили учителем только потому, что он эстонец». «Учить язык на хуторе – не лучшая идея, люди там, может, и хорошие, но чтобы обучать эстонскому, быть эстонцем недостаточно». «Иногда было чувство, что в учителя позвали людей с улицы – больше никто не хотел». Встречи с хорошими преподавателями происходят, но редко. «Я училась на пяти курсах, всё за свои деньги, и мне попался только один учитель, который не ленился и умел объяснить, что к чему в эстонском. Знаете, как реагировали другие учителя на мои вопросы? Отвечали, что язык надо чувствовать».

Отделить власть от Эстонии

Забавнее всего то, что у людей, уходивших с «курсов», никто не интересовался, почему они уходят. Зачем? Больше того, по словам автора работы, до этого года – 25 лет! – никто и не думал контролировать качество обучения эстонскому. «Радует, что в этом году глава Языковой инспекции Ильмар Томуск решил инспектировать языковые курсы, – говорит Анна-Ольга Луга. – Если люди исправно учатся, а уровень языка не улучшается и Языковая инспекция продолжает их штрафовать, может, вопрос не к людям, а к курсам?»

Тридцать из 52 респондентов жалуются именно на курсы. И делают выводы: «Впечатление такое, что государство больше заинтересовано в продаже языковых курсов, чем в улучшении наших языковых навыков». У кого-то опускаются руки, кто-то бросает учить язык, берет гражданство РФ. «Языковые требования – дамоклов меч, потому что нет нормальных возможностей для обучения. Я устала постоянно что-то кому-то доказывать. Содержание и организация экзаменов меня просто убили, второй раз я этого не переживу».

Возмущает респондентов и многое другое. Государство бесплатно обучает эстонскому беженцев; выходит, мы хуже беженцев, если 25 лет «русским жителям предлагали коммерческие услуги сомнительного содержания»? Какой вывод должен сделать местный русский человек, понимающий, что за четверть века никто не удосужился разработать пристойную методику обучения эстонскому? «Отношение к русским – вопрос политический», – отмечает один респондент.

Тем, кто учит язык, советуют читать, слушать и смотреть продукцию СМИ, и это мешает процессу. «Эстонские СМИ очень однобоки... Сложно смотреть только эстонское ТВ, часто оно необъективно». «Одно из препятствий – негативный образ русского, который получаешь из СМИ, когда начинаешь понимать по-эстонски. Возникает отвращение к языку, разжигание ненависти рождает протест». «Русских там показывают необразованными, высмеивается их акцент... Возникает протест против такой примитивной и унизительной подачи».

«Когда человек чувствует, что его давят, принуждают, заставляют учить язык, заниматься по самоучителю не так просто, – говорит Луга. – Те, кто смог отделить в своем сознании власть от Эстонии как страны, в которой они выросли и которую они любят, от этого выиграли». Нормальное человеческое общение всегда идет в плюс – и оказывается чуть ли не лучшей мотивацией.

«Красная шапочка» на эстонском

Да, можно учить язык и без курсов. Читать «Красную шапочку» на эстонском, разговаривать с собой, переписывать статьи разноцветными ручками. Честь и хвала людям, которые так делают – и добиваются результатов. «Что значит, в Силламяэ нет среды? – говорит один респондент. – Мы живем в Эстонии: включи телевизор – вот и среда. Можно ездить в Йыхви послушать эстонскую речь. Кто хочет, тот найдет возможность. Может, все дело в нашем менталитете, мы слишком многого ждем». Не обходится и без чувства вины: «Может остаться впечатление, что я обвиняю других. Нет, больше всего я зол все-таки на себя – несмотря на все усилия, я не смог сдать экзамен».

Выходит, обучение «инородцев» – дело рук самих «инородцев»? Может, и так, но когда в стране 300 тысяч русских, и это каждый четвертый, и есть районы с почти исключительно русским населением, – как назвать такую языковую политику? Что это – халатность? Или преступление?

Что думает автор работы о намерении перевести школы, а то и детсады на эстонский? «Если государство найдет столько учителей-эстонцев, которые станут учить детей с любовью к языку, со светящимися от радости глазами, – почему нет?» Учителей между тем мало, и выпускники из Таллинна и Тарту не спешат ехать в Ида-Вирумаа, а заставлять их нельзя.

Что касается обучения взрослых, Анна-Ольга Луга уверена, что нужны перемены: «Нужно или гарантировать населению доступность изучения эстонского языка на необходимом уровне, или снизить языковые требования. Оставлять ситуацию как есть – значит усугублять и без того нелегкое в социальном плане положение Ида-Вирумаа».

Так или иначе, каждого, кто захочет публично высказаться об интеграции, стоило бы обязать прочесть эту работу. Чтобы никто не повторял навязшие в зубах тупые мантры о тупых русских. В процессе обучения участников всегда двое – и каждый должен нести свою часть ответственности.