Власть № 4. Супер-Эстония шагает в супербудущее

Жило-было отличное здание Министерства финансов. Жило-было, пока его не сломали, чтобы построить здание еще выше и лучше – на четыре министерства. Может, совместить его заодно с судом и тюрьмой? Фото: Тоомас Хуйк.

На этой неделе эстонские СМИ разбирались с олимпийскими медалями и государственными проектами, но и о русских не забывали.

На портале Delfi репортер Вахур Кооритс выясняет, «почему русские не хотят, чтобы русская стала президентом?». Речь о Марине Кальюранд: «Она – первый русский человек, который после 1992 года всерьез претендует на место президента ЭР. Если ее кандидатура не пройдет, в ближайшие два десятка лет другого такого же успешного русского кандидата может и не найтись». Между тем, как следует из июньского опроса Turu-Uuringute AS, Кальюранд поддерживают лишь десять процентов неэстонцев Эстонии (и 24 процента эстонцев – среди них Кальюранд лидирует), в то время как Сависаар пользуется поддержкой 38 «неэстонских» процентов. Не то чтобы всё это имело какое-то значение, президента у нас выбирает не народ и даже не граждане, но...

Весь я в чем-то эстонском

Комментирует социолог из Turu-Uuringute AS Юхан Кивиряхк: эстонцы поддерживают Кальюранд, потому что у нее эстонская фамилия и по-эстонски она говорит чисто, и реформисты сделали ее министром. В итоге и эстонцы, и русские воспринимают ее «не как русскую, а как эстонского политика». Что до Сависаара, он – глава центристов, а их поддерживают 80 процентов местных русских.

Значит, национальность неважна? Как посмотреть. Вахур Кооритс продолжает: «Если бы кандидатом в президенты был, скажем, Михаил Стальнухин, эстонцы оценивали бы его по-другому, считает Кивиряхк. Евгений Криштафович – тоже русский, но среди русскоязычных он нисколько не популярен». То есть важнее, конечно, взгляды и партийная принадлежность (Стальнухин – центрист), но этим дело не исчерпывается. Можно ли сделаться в глазах эстонского избирателя «эстонским политиком», если у тебя русская фамилия и говоришь ты с акцентом, а то и с ошибками, и не принадлежишь к политбомонду, который в прессе зовут «салонгикыльблик», «приличествующий салону» (наш аналог – «рукопожатный»)? Осиновский? Это тот, который по оценке видного реформистского политика «сын иммигранта»?..

В Postimees литературовед и член Свободной партии Сирье Кийн разбирается в том, «где проходит граница между другом Эстонии или эстофилом и коренным эстонцем». Она согласна с редакцией Müürileht, считающей, что «эстонцем можно успешно быть и за границей, а языковые требования надо бы упростить: мы можем считать эстонцами и тех, кто эстонского (пока) не знает, но “с кем Эстония по неведомой причине говорит и кого она притягивает”». Как же быть тем, кто в мистические отношения с Эстонией не вступал?

«Критерий мог бы быть такой: кем себя считает сам человек – неважно, по языку, генам, стране происхождения или по интересу, – продолжает Сирье Кийн. – Проводить границы по чувству идентичности высокомерно и оскорбительно: мне вспоминаются обиженные заметки и книги эстонского писателя Андрея Хвостова, а также неловкие горячие споры по поводу идентичности пишущего на русском эстонца Андрея Иванова. Мы могли бы прекратить поиски настоящего эстонца и радоваться тому, что кто-то хочет разделить нашу необычную идентичность и интересуется эстонскими культурой, языком, экономикой или природой настолько, что желает считать себя эстонцем». А если человеку уже наплевать на идентичности и он просто хочет нормально тут жить? Ах, как всё сложно...

Кому у нас тут жить хорошо?

Видная консалтинговая фирма Boston Consulting Group включила ЭР в первую пятерку в списке стран, где, как в песне, «и жить хорошо, и жизнь хороша». Eesti Päevaleht LP спрашивает в рубрике «За и против», правда ли здесь хорошо. Возвратившаяся из Австралии менеджер Айри Илиссон-Круз уверена, что лучше Эстонии на свете нет: «Тут монокультура. Мы можем брюзжать друг на друга – это у эстонцев в обычае, но по большому счету мы все похожи. Наши горести и радости одинаковы, мы понимаем друг друга с полуслова, верим (или не верим) в одних богов, в нашем мире на миллион человек – те же любимцы и звезды». Серьезно монокультура? При 25 процентах неэстонцев, русском Северо-Востоке, при всем национально-политическом противостоянии?..

Журналистка Катрин Луст, пожившая в Англии, идиллии не видит, причем без всякого национального контекста. Она мыслит в здоровом демократическом ключе: «У тех, кто здесь живет, возникает иногда вопрос: если что-то можно одним, можно ли это всем остальным?.. У нас могут вознестись люди, которые открыто делали что-то неэтичное и осуждаемое. Социальное давление никого со сцены не гонит. Принцип “клиент – король” действует тут в меньшей степени, чем повсюду... В старых демократиях можно быть уборщицей, дворником, кем угодно – но ты знаешь о своих правах и умеешь постоять за себя в конфликте с начальством. В Эстонии люди часто думают: разве я, маленький человек, могу пойти против больших людей?»

В Õhtuleht о докладе Boston Consulting Group пишет центристка Марика Туус-Лауль: «Пока в Эстонии есть места, где цветет бедность, кичиться смысла нет». В конце июля Департамент статистики опубликовал данные по 2014 году: в относительной бедности у нас жили 21,6 процента населения, а в абсолютной – 6,3 процента. Это люди с доходом менее 394 и 203 евро на человека в месяц соответственно. То есть – почти все пенсионеры (экс-депутаты не в счет) получают у нас бедняцкую пенсию. Сравним с другими странами ЕС, где жить, если верить Boston Consulting Group, не так хорошо, зато пенсии там – по 800-1000 евро в месяц, а то и больше. Но у наших – собственная гордость: леса, реки, поля, тополя. Монокультура...

Часовые родины не спят

Сразу два издания в одних выражениях прошлись по плану оборудовать у границы погранзону шириной пять километров, в которой сотрудники Департамента полиции и погранохраны смогут контролировать людей куда жестче, чем на прочей территории Эстонии. В Eesti Päevaleht редактору Раймо Поому всё это напомнило «картинку эпохи оккупационного режима», когда для въезда в погранзону требовались особые разрешения и прочее, особенно же возмутили его слова главы МВД Певкура – мол, в России, Латвии и Финляндии такие зоны тоже есть. «Соорудим погранзону, ведь у России она имеется!» – издевательски называется мнение Поома.

Редактор Õhtuleht Лаур Уудам называет это начинание «чисто советской границей»: «Пока эстонская граница с Великой китайской стеной не сравнится, однако впечатляющие перемены уже произошли». Деревья по периметру выкорчеваны, говорят, выкосят и траву, чтобы нарушители в ней не прятались. «Возвращается и советская погранзона, ранее означавшая пропуски, обязанность регистрации и запрет на въезд».

То, что происходит в республике, редакцию Õhtuleht не радует в принципе: «Эстония – довольно маленькая страна, но на то, чтобы подчеркнуть величие и мощь государства, нам денег не жалко. Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи. Все, что мы делаем, должно быть большим, хорошим и дорогим. В Таллинне роют котлован для суперздания суда за 29 миллионов. В Тарту вот-вот откроется государственный супермузей за 47 миллионов». И это только начало: есть еще супермодная граница за 71 миллион, таллиннская супертюрьма за 74 миллиона, башни-близнецы столичного суперминистерства – о его стоимости все молчат, говорят только об экономии, целых семь миллионов за десять лет. И четыре новых суперпарома за 120 миллионов. И транспортные суперразвязки в Мяо и Йыхви – 32 и 40 миллионов. А сколько наших деньжищ ухнуло в Estonian Air!.. Газета спрашивает: кому нужны все эти здания судов и тюрем? Неверный вопрос! Точнее, верный, но в нем же и ответ: тем, кому у нас тут жить все-таки очень, очень неплохо.