«Мост» между преступлением и наказанием

По сценарию «Моста» половинки двух трупов находят на пограничном мосту между Эстонией и Россией, но Эстония запретила съемки на мосту Дружбы, так что его мы в сериале не увидим. Фото: Михкель Марипуу

В Эстонии завершились съемки российского телесериала «Мост», который начнется с того, что на мосту Дружбы между Нарвой и Ивангородом найдут труп женщины, а точнее, две половинки двух трупов – одну эстонскую, другую русскую...

Сначала был шведско-датский сериал «Мост» (2011). Потом – американский римейк этого сериала, тоже «Мост» (2013), но уже на американско-мексиканской границе. Потом – французский «Тоннель» (2013) про почти то же самое, но в Евротоннеле под Ла-Маншем. Теперь настала очередь границы между РФ и ЭР. Правда, на самой границе бдительный Департамент полиции и погранохраны съемки не разрешил, так что нарвского моста Дружбы мы в кадре так и не увидим.

Ильвес и Сависаар, но другие

А еще в съемочный процесс вмешалась актуальная политика: исполнитель одной из двух главных ролей Михаил Пореченков в Эстонию не приехал, видимо, опасаясь того, что его тут арестуют: в свое время актер побывал в Донецке и стрелял по занятому украинцами Донецкому аэропорту, что в теории позволяет считать его военным преступником. В Эстонии отдуваться за двоих пришлось актрисе Ингеборге Дапкунайте, которая играет эстонского следователя Инге Веэрмаа, коллегу персонажа Пореченкова. Любопытно, что в раннем варианте сценария героиня Дапкунайте носила знатную фамилию Сависаар, больше того, злодея вроде бы звали Ильвесом.

На вопросы «ДД» отвечает режиссер российского «Моста» Константин Статский.

– Это уже третья версия шведско-датского «Моста» – после американской и французской. Вы смотрели предыдущие?

– Конечно.

– Насколько российская версия – клон этих сериалов?

– На мой взгляд, американская адаптация – плохой пример, которому подражать не следует. Они довольно сильно отошли от оригинала, в частности, у них главная героиня, женщина-следователь, не страдает синдромом Аспергера. В шведско-датском сериале всё строится на конфликте ментальностей и на том, что героиня – аутист. У американцев эта линия не работает.

– А у нас она работать будет?

– Да, Инге, героиня Ингеборги, – аутист. В общем, я как режиссер хотел максимально бережно отнестись к оригинальному датскому сценарию.

– Почему была выбрана именно Эстония?

– Элементарно: если посмотреть, какие мосты есть между государствами... (Смеется.) Ну а кроме того, мы все понимаем, что если разница между датчанами и шведами не столь очевидна, то разница между прибалтами и русскими – на порядок ярче. Тем интереснее будет наш сериал: те же самые ситуации, которые были у датчан и шведов, у нас окажутся острее.

– Вы сказали «прибалты», и это типично для россиян, часто не отличающих эстонцев от литовцев и латышей, хотя все эти народы очень разные...

– (Смеется.) Ну, я уже несколько дней здесь, пообтерся и вижу отличия. Еще я вижу, как каждый божий день страдает Ингеборга, пытаясь выучить этот набор звуков, называемый эстонским языком. Ваш язык ведь уникален, и у тех, кто его не знает, реплики никаких смысловых ассоциаций не вызывают... Ингеборге здесь, конечно, очень тяжело – ей нужно учить довольно много текста и при этом понимать, что она говорит и что отвечают ей партнеры.

– У Ингеборги Дапкунайте есть учителя и консультанты?

– Да, естественно. Она полтора месяца работала с учителем, изучала язык, заучивала тексты, проникалась произношением. В Эстонии, как я понял, есть разные диалекты эстонского языка – я слышу, что у вас тут все говорят по-разному. И то, что у Ингеборги будет какой-то акцент, по-моему, некритично.

Снимать на границе – это ад

– В прежних «Мостах» труп составлялся из половинок разных национальностей. Следовательно, половина трупа в вашем сериале – эстонка? Кто она?

– Здесь все так же, как и у датских коллег: она депутат парламента.

– Кто занят в сериале с эстонской стороны?

– Роль начальника Инге играет Гуйдо Кангур – потрясающе фактурный актер. Когда я увидел его фотографию, сразу сказал: никого другого на эту роль даже рассматривать не буду, он – ровно то, что нам нужно! Еще у нас занят Кристьян Сарв и... Честно говоря, я всех по именам не помню.

– Где проходят съемки в Эстонии?

– В Таллинне. Мы стараемся не снимать классический Старый город, так же, как в Петербурге вообще не снимаем так называемый «парадный Петербург». Нас интересуют более новые районы, мы между собой называем это «стиль ГДР». Советская, постсоветская, совершенно новая архитектура. К слову, мы в восторге от таллиннской новой архитектуры – ее здесь много, она крайне интересна и разнообразна.

– Съемки в Эстонии проходят без Михаила Пореченкова, который играет одну из двух главных ролей – российского следователя...

– Почему он не приехал – я это не комментирую, это политика.

– Не усложняет ли отсутствие Пореченкова съемочный процесс?

– Я бы не сказал. Большая часть расследования все равно проходит на территории России, а здесь мы снимаем не так много. Кстати, к нам приезжал сниматься в отдельной роли сын Михаила Пореченкова Володя – он же гражданин Эстонии.

– Это правда, что наши чиновники не разрешили вам снимать на мосту между Нарвой и Ивангородом?

– Да, но мы на это особо и не рассчитывали. Наоборот, было бы очень странно, если бы это у нас получилось, если бы нам дали такое разрешение... Это все-таки государственная граница. Как там снимать? Да, мы пробовали добиться разрешения, российская сторона даже дала «добро» на съемки, таможня была готова... Но мы понимаем, что кино – это не просто фабрика грез, это производство, и я как режиссер сошел бы с ума, снимая сцены на работающей таможне. Сюда камеру не поворачивай, здесь не снимай... Там же все время поток машин, и если в одном кадре тут стоит одна машина, а в другом – другая, появится масса монтажных нестыковок. Так что в плане производства это был бы ад. Да, было бы прекрасно, если бы сняли, так сказать, аутентичный мост, но – что делать. Не мы первые. Будем снимать мост в другом месте.

Время камней и мостов

– Насколько сюжет сделан актуальным в том, что касается Эстонии?

– Об этом я говорить не могу – это раскрытие сюжета.

– Мой знакомый на днях снялся в сцене протеста русских подростков против произвола эстонской полиции. Говорит, они шли толпой, бросали камни и кирпичи, кричали, что мусора – уроды, что Эстония – свободная страна...

– Ну... я не слышал, честно говоря, что они там кричали. (Смеется.) Там такой гомон был... Да, в одной из сцен есть акция протеста.

– В сознании живущих в Эстонии такая акция неминуемо накладывается на события апреля 2007 года, так называемые «бронзовые ночи»...

– Увы, я не могу обсуждать детали сюжета.

– Есть в сериале тема отношений между Россией и Эстонией?

– Да, конечно. О чем тут говорить, если мост между нашими странами называется мостом Дружбы... Моя задача как режиссера – показать схожесть Петербурга и Таллинна, схожесть культур. Все-таки столько лет мы были вместе... Настало время собирать камни. Сейчас эпоха опасная, сейчас сеять раздор нельзя. Только дружба!

– Правда ли, что героиню Ингеборги Дапкунайте звали поначалу Инге Сависаар? Эдгар Сависаар – это известнейший эстонский политик...

– Это мы поменяли, теперь героиню Ингеборги зовут Инге Веэрмаа.

– Ильвес в сценарии был тоже? Это как если бы героя в эстонском сериале звали Путиным, например.

– Да, это тоже пришлось поменять – во избежание политических неприятностей. Я дал задание, люди прошлись по всему сценарию и поменяли эстонские имена на не столь известные. Понятно, что сценаристы берут фамилии, которые на слуху, но при таком подходе всегда есть опасность оказаться в заложниках у какого-нибудь правдокопателя.

– Сколько времени идут съемки в Эстонии?

– Съемочный блок в вашей стране у нас – девять дней.

– Когда ждать готовый продукт?

– Я могу только предположить, что сериал «Мост» пойдет в эфир в следующем сезоне, то есть осенью 2017 года. Все-таки кинопроизводство – это процесс. С другой стороны, наш сериал так долго ждали... За правами охотились все продюсеры России.

– Если так, почему сериал не сняли раньше?

– Там интересная история с правами. Сначала права на римейк купили американцы, потом французы, и по условиям лицензии французская сторона не имела права приступать к съемкам, пока не прошел эфир у американцев. Дальше то же самое было с нами и французами. Права были получены года полтора назад, пока писали сценарий, пока ждали своей очереди... За нами, между прочим, ждут своей еще пять стран!