Власть № 4. Эрми меня, как я тебя, пошлем к чертям чертей Кремля!

Эрик-Нийлес Кросс предупреждает: "Входили критики в азарт, чтоб с Ильвесом сразиться, а в это время Бонапарт переходил границу!" Фото: Альберт Труувяэрт

На этой неделе эстонские СМИ срывали покровы с обманщика Ильвеса и кропили святой водой нечистого Сависаара, но и о русских не забывали.

В Postimees глава аналитического отдела Министерства образования и науки Ауне Валк мечтает о мультикультурной школе в Эстонии. Начинает она буквально как Мартин Лютер Кинг: «У меня есть мечта...» Кинг мечтал о том, чтобы все американцы, независимо от цвета кожи, были равны, а чиновница – «о том, чтобы дети разных народов и с разными родными языками могли бы учиться в Эстонии вместе в школе, где уважают язык и национальную культуру каждого из них, где то и другое можно изучать на хорошем уровне, где дети вырастали бы в граждан Европы и Эстонии». Вы уже прослезились? Я тоже! Но вот неожиданный поворот: «Такие школы в Эстонии есть, но лишь малая часть, менее десяти процентов детей, у которых эстонский – неродной, учатся в эстоноязычных школах с эстонскими детьми». Вот что на самом деле печалит Валк. Так о чем мечта-то? О мультикультурной школе – или о том, чтобы всех загнать в школы эстонские, уничтожив местное русское образование на корню?

Взволнованно дыша, мечтаю об МШ

Спору нет, мультикультурная школа (далее МШ), какой ее описывает Ауне Валк, – это шаг вперед по сравнению с мечтой националистов а-ля «никакого языка оккупантов нигде и никогда». Цель МШ – «воспитать свободно владеющих двумя-тремя языками, культурно открытых, общественно сознательных молодых людей, которые уверены в своей культурной принадлежности – и у которых есть друзья из разных культур». Для этого предлагается ввести квоту, чтобы доля эстоноязычных детей была в МШ не меньше 50 и не больше 80 процентов.

Но дальше всё как обычно: основной язык обучения в МШ – эстонский. «Дети, у которых он неродной, могли бы при необходимости получать дополнительные уроки эстонского. Цель в том, чтобы дети как можно быстрее обучались бы разговорному языку». Цель неплохая, но смахивает все-таки на ассимиляцию куда больше, чем на интеграцию. Ясно, что в такой МШ дети с неродным эстонским заранее в более невыгодном положении, чем дети-эстонцы.

А что с другими языками? «Обучение другим языкам идет на разных уровнях, важно по возможности предлагать углубленное изучение родного языка, при необходимости это можно делать в сборных классах (где обучаются вместе разновозрастные ученики – Н.К.) и другими способами. Вдобавок один-два предмета преподаются на иностранном языке (реально делать это на русском, английском), причем с как можно более раннего возраста. И эстоноязычные дети могли бы в какой-то момент быть готовы к изучению какого-то предмета или участию в кружке на другом языке».

Видите, какая мечта? Мультикультурность мультикультурностью, а языки все-таки врозь. Неэстонцам предлагается изучение родного в МШ «по возможности», в сборных классах; если это на уровне мечты так выглядит, легко вообразить, какова будет жесткая реальность. Ну а эстонцев мечта бережет: может, в какой-то момент эстоноязычные дети и будут готовы к крайне облегченному – один-два предмета, или там кружок кройки и шитья, – варианту обучения на чужом языке. В то время как русскоязычным детям сотрудница министерства желает навязать такое обучение сразу и по полной (школьной) программе.

Все остальное – учебники истории, в которых даются разные точки зрения (любопытно, как автор себе это представляет?), уроки литературы с рассказами о русских писателях Эстонии и об эмиграции-иммиграции, – это, как говорил герой Стругацких, «очень бла-ародно», но сути дела не меняет. То, что описывает Валк, мультикультурной школой ни разу не является. МШ была бы возможна, если бы эстонские и русские дети учились вместе – и на русском, эстонском, а также, например, английском проводилось бы по трети уроков. В такой школе все дети были бы в равном положении. Более того, при условии продуманного преподавания все школьники, а не только неэстонцы, и правда выходили бы из такой школы с тремя языками в голове.

Нельзя быть немножко мультикультурными. Или давайте уж, всячески углубляя изучение эстонского языка, сохранять русские школы. Чтобы трети населения страны не было обидно.

Я вас эрмлю. Чего же боле?..

Местный политпейзаж на прошедшей неделе разнообразили два явления природы: бывший президент Ильвес со своим многострадальным хутором и совсем уже неприличные разборки в Центристской партии.

Хутор Эрма обсасывался со всех сторон: СМИ острили, бранились, вспоминали иных президентов, отличавшихся на поприще недвижимости. Журналист Postimees Ристо Берендсон написал Ильвесу открытое письмо, с которым сложно не согласиться: «Предполагать, что жители Эстонии должны смириться с лаконичным фактом – из 190 тысяч евро Вы выплатили 19 тысяч евро, – наивно и инфантильно. Это жалкая попытка сделать хорошую мину при плохой игре... Мы предполагаем, что президент нашего государства не находится в одном списке с Туркменбаши, Алиевым, Лукашенко, Януковичем и Путиным, которые построили себе роскошные дома за счет налогоплательщиков. Теперь мы из-за вас в одном ряду с ними... Я не верю больше ни единому Вашему обещанию».

Для журналиста Õhtuleht Теэта Тедера Ильвес войдет в историю не как пропагандист е-государства, и не как диджей, и не жующим жвачку, и не носящим галстук-бабочку, а как человек, благодаря которому эстонский язык обогатился глаголом «эрматама» (от хутора Эрма), означающим «воровать, не нарушая закона». Главред Eesti Ekspress Эрик Моора срочно обогатил родной язык еще одним глаголом от того же хутора – «эрмастама», по аналогии с «армастама», «любить»: его колонка называется «Ма эрмастан синд...» – примерно «Я тебя эрмлю...».

Моора – в меньшинстве: он считает, что мы не можем судить Ильвеса, потому что многого не знаем. Мы не знаем, насколько велика была доля 190 тысяч евро в смете реновации хутора, не знаем, что конкретно делалось на эти деньги, не знаем, каковы роли президента и его канцелярии в том, что случилось в 2012 году (когда Ильвесу разрешили вернуть десять процентов пособия), и так далее. «Может быть, вся эта история – про мужчину и женщину, у которых были разные интересы, цели и умения», – пишет Эрик Моора. Может быть; но деньги-то кто где?

Центристская партия – уже не борщ

Несколько шире спектр высказываний о центристах. Одни сосредоточились на судьбе Сависаара. Его сопартиец Хеймар Ленк в Õhtuleht заранее оплакивает судьбу партии после «политических похорон Сависаара», которые пройдут в начале ноября на центристском съезде в Пайде. У этого съезда, пишет Ленк, лишь одна цель – «уничтожить Сависаара политически»; вместе с ним уйдет в небытие и партия, за которую голосовал каждый четвертый житель Эстонии.

В том же ключе высказался в Eesti Päevaleht LP писатель Андрус Кивиряхк, полагающий Сависаара нечистым духом, которого пытаются изгнать, а он всё не уходит. Этот писатель, как все мы знаем, наделен до чертиков буйным воображением: «Присходящее во всех смыслах напоминает сцену из фильма ужасов, в которой группа священников осеняет какого-то человека крестными знамениями и обрызгивает его елеем, пытаясь изгнать влезшего в него беса. А если злой дух смел и брыкается? Одержимый орет страшным голосом, мечется в своей постели, брызжет слюной, кроет священников матом, демонически хохочет, воет волком...» Однако, уверен Кивиряхк, изгнать Сависаара из Центристской партии невозможно, потому что Сависаар и есть эта партия; без него всё будет не то. Это как убрать из борща свеклу: получится какой-то суп, но не борщ. Потому «за партию Юри Ратаса, Кадри Симсон и Майлис Репс... не станут голосовать те, кто и во сне благоговейно повторяет имя Сависаара» (вот интересно, кто это?).

Редакция Postimees подходит к делу реалистичнее и рекомендует новому центристскому руководству «дистанцироваться от режима, совершающего военные преступления», то есть разорвать договор с «Единой Россией», и определиться с коррупцией, то есть с «пропагандистским телеканалом, созданным на средства налогоплательщиков... Будущим руководителям центристов придется набраться смелости и объяснить всё в том числе русскоязычным жителям Эстонии».

А на портале Delfi на всё это недоуменно взирает эксперт по безопасности Ээрик-Нийлес Кросс: «Якобы важные темы последних недель абсолютно идиотичны и заставляют задуматься, стоит ли защищать такую страну... Может, мы уже столько раз кричали “волки, волки!”, что закручивания Москвой гаек в последние месяцы и не замечаем. Может, мы живем в иллюзии слишком удобной жизни, и у нас есть время преувеличивать значение третьестепенных вопросов. Может, мы не хотим видеть экзистенциальные опасности, потому что не сможем их предотвратить».

Перечислив эти опасности, исходящие, конечно, со стороны Кремля, Кросс продолжает: «Милые журналисты. Милые политики. Сделайте три глубоких вдоха и досчитайте до десяти. Я не хочу произносить наивных и пафосных речнй. Но делать нечего. Все якобы важные темы последнего времени несущественны, их жаркое обсуждение ослабляет нашу способность к сопротивлению, туманит взгляд и подрывает столь важное ныне взаимное доверие... Нам в ближайшее время понадобятся Сийм Каллас, Тоомас Хендрик Ильвес, Юри Луйк, Аллар Йыкс, Марина Кальюранд, Керсти Кальюлайд, Кадри Симсон и все прочие хоть сколько-то дееспособные люди, а равно здравомыслящая и уверенная в себе журналистика».

Осталось уговорить упомянутых встать в единый строй, вытянуться по стойке «смирно» и рявкнуть хором: «Здравия желаем, товарищ командир!»