/nginx/o/2015/12/11/4789533t1h30dd.jpg)
Вот уже который день в СМИ публикуются расшифровки записей бесед обвиняемого в коррупции и отмывании средств Эдгара Сависаара. Не сомневаюсь, что народ читает их с превеликим интересом, причем настолько превеликим, что у большинства даже не возникает интерес к другому аспекту происходящего: а кто и с какой целью сливает эту информацию?
То, что это не утечка, а планомерный слив – понятно каждому, кто не просто хавает предложенную ему «пищу для ума», а берет на себя труд задуматься: а когда у нас еще происходило хотя бы нечто подобное? Навскидку и не вспомнишь. Одно дело, когда процесс уже начался, и совсем другое – когда дело только передано в суд.
Кто подставил не-кролика Эдгара
Для журналистов, понятно, это подарок судьбы и пир духа. Но наивные граждане привыкли считать, что до суда соблюдается запрет на распространение любых материалов, находящихся в руках адвокатов и других участников процесса – обвиняемого, пострадавших и так далее. Публиковать их можно только с согласия прокуратуры, и если на дело ставится отметка об ограничении на распространение сведений служебного характера, то это дело никому постороннему нельзя дать даже почитать. Может быть, я не очень удачно выразилась, но я не юрист, а суть именно такова.
Более того, как утверждает уже юрист (один из известных таллиннских адвокатов), в последние годы все уголовные дела у нас имеют такую отметку. Так что, можно сделать вывод, что слив организовала прокуратура? Отнюдь. Прокуратура распространила в СМИ заявление в том духе, что не одобряет подобной практики, поскольку она мешает защите интересов подсудимого.
Ну да, и не только. Адвокаты вспоминают времена, когда растащенные на листочки дела просто гуляли по нашим тюрьмам, в результате чего происходило много неприятных вещей: например, оказывалось серьезное давление на свидетелей. Но ошибается тот, кто считает, что при этом прокуратура выразила протест – или что на основании Закона о защите личных данных возбудилась Инспекция по защите данных: нет, прокуратура просто попросила журналистов подчеркивать, что расшифровки прослушки получены не от прокуратуры.
Хорошо, поверим, но тогда от кого? Первое, что пришло на ум журналистам – спецслужбы расстарались. В таком случае понятна и некоторая застенчивость прокуратуры и ясна цель: подготовить соответствующим образом общественное мнение. Хотя, в принципе, кто у нас на него всерьез обращает внимание? Вряд ли КаПо опасается восстания таллиннских старушек, да и вряд ли они восстанут.
И тут возникает еще один закономерный вопрос: а почему мы до сих пор не слышим протестующих криков адвокатов Сависаара? (Во всяком случае, еще не слышали на момент написания этой статьи, а разоблачения меж тем журчат веселым ручейком вот уже который день.)
Правда, за подобную передачу материалов дела «в третьи руки без разрешения органа, установившего ограничение доступа»» нарушителю грозит лишь административная ответственность и штраф в размере до 300 штрафных единиц, но все равно: вон, в конце ноября представляющий интересы Сависаара присяжный адвокат Оливер Няэс быстренько отреагировал, когда Госпрокуратура нарушила порядок делопроизводства в процессе предъявления обвинения – в частности, отправила защите дополнительный блок доказательств в триста страниц уже после передачи дела в суд, тем самым лишив адвокатов возможности представить ходатайства или выразить относительно этих доказательств собственную точку зрения.
Странно это, быть беде?
Так, может быть, слив – дело рук самих адвокатов Сависаара? Кара за это невелика (кроме того, поди докажи), зато в суде при определенном адвокатском мастерстве можно попытаться извлечь из этого пользу – ну, не мне адвокатов учить. Или – предположим невероятное – адвокаты запуганы так, что даже пикнуть не смеют? Или – предположим еще – считают, что пикать сейчас невыгодно?
Но можно выдвинуть и третье предположение: информацию сливает сам обвиняемый – с согласия своей защиты или без такового. Тоже в расчете на то, что это ему как-то поможет на суде. Или, например, в формировании того же общественного мнения – глядите, люди добрые, что делается: всех нас прослушивают повсюду – в отелях, ресторанах, на рабочем месте… И если это позволительно в отношении крупных политических деятелей, то что же говорить о простых смертных?
Но тогда мы снова возвращаемся к вопросу «а почему прокуратура не реагирует на это жестко?» И – теперь еще один вопрос: так красуется на деле Сависаара эта самая окаянная отметка об ограничении доступа третьих лиц или ее там нет? И если нет, то почему? И самый главный вопрос, как настаивает мой коллега: кому все это выгодно?
Немаловажно учесть вот еще что. Расшифровки, слитые в СМИ, разумеется, безумно интересны, но никоим образом не являются прямым и однозначным доказательством вины Сависаара – все эти «а-а, э-э-э, ну, так сказать, портфель, хм, неплохо» способны произвести впечатление только на неокрепшие умы, а юристы могут толковать их по-разному. (Поэтому было бы очень интересно послушать, как эти бессвязные реплики, запинки и смешки трактовали бы встретившиеся в процессе Федор Плевако и Анатолий Кони.) А если говорить об умах окрепших, но нервных, то это может быть, наоборот, послание им: смотрите, вот все «доказательства» обвинения, больше у него ничего нет.
При этом – внимание! – мы не видели других материалов дела, и вполне вероятно, в нем содержатся протоколы допросов, в которых допрашиваемые вполне себе логично объясняют, что беседовали они вовсе даже о птичках и бабочках, и приводят тому серьезные резоны.
Тогда что – это все же попытка дискредитации Сависаара в глазах населения на тот случай, если он будет признан невиновным, эдакая страховка, что в политику он не вернется? В таком случае в сливе информации можно подозревать и его соперников по партии, и доброжелателей из других партий. Да хоть соседа, которому он наступил на ногу двадцать лет назад. Имеют право на существование и другие версии, включая вмешательство марсиан, могут быть различные комбинации из всех версий. Самое противное, что нами просто-напросто пытаются манипулировать.
Но ответ на вопрос, есть ли на уголовном деле Сависаара отметка об ограничении на распространение, все-таки очень интересует. И если мы этот ответ получим, то наконец-то узнаем и другое – есть у нас закон или нет его.