Владимир Свет. Русский стандарт – двойной

Владимир Свет. Фото: Liis Treimann

Когда на прошлой неделе я читал многочисленные злопыхания и язвительные комментарии пользователей Интернета по поводу афроамериканской внешности Мисс Хельсинки, меня не покидало ощущение, что происходит что-то ужасное, пишет юрист Владимир Свет.

Я долго не мог понять, в чем проблема. Ну, выбрали не всем понравившуюся, не белую девушку на конкурсе красоты. Ну, начался конкурс на самого ярого ксенофоба. Обычное дело, сколько мы такого за время правления уходящего президента США видели. И в какой-то момент я понял, в чем дело: выливая помои на Сефору Икалабу (так зовут девушку), мы оказываем себе медвежью услугу.

В чем же проблема? Почему мы, местные русские, не можем позволить себе быть самыми обычными расистами и шовинистами? Почему всем остальным – россиянам, американцам, французам, англичанам – можно открыто критиковать всю эту политкорректность и требовать возвращения исконных прав для белых мужчин среднего возраста, а нам нельзя? У нас же свобода слова, в конце концов.

Проблема в том, что мы будем следующими. Пусть мы сами этого не понимаем, но, высказывая мнение по той или иной теме в социальных сетях, мы не просто делимся веселыми мыслями с друзьями. Фактически мы принимаем участие в общественной дискуссии, формируем общественное мнение в самом чистом (грязном) понятии этого слова. Каждый пост можно сравнить с коротким мнением на каком-нибудь онлайн-портале, особенно учитывая, что в последнее время их довольно сложно отличить от социальных сетей. Возмущаясь «чернокожестью» и «обезьяньей улыбкой» королевы красоты финской столицы, мы показываем, что думаем не только как личности, но и как сообщество. Русское сообщество Эстонии.

«В глазах эстонских русских чернокожая девушка не подходит на роль Мисс Хельсинки». Представляете себе такой заголовок? Он вполне отвечает действительности. А такой: «По мнению жителей Пярну, у Мисс Таллинн слишком сильный русский акцент». Или такой: «Жителей Раквере разъярила славянская внешность Мисс Силламяэ». Хотим мы этого или нет, это всё из одной оперы. И, к счастью, в Эстонии это в целом недопустимо. Пока что.

Именно мы, местные русские, должны быть ярыми противниками всякого рода оценок и обобщений на основании цвета кожи, происхождения, родного языка или национальности. Даже, если хотите, цивилизационной принадлежности. Ведь именно для нас важно, чтобы местное общество было открытым, толерантным к меньшинствам, готовым принимать то, что оно до конца не понимает. Только так мы сможем сохранить то, что мы называем собственной культурой, но при этом жить в гармонии с культурой коренной.

Это не значит, что нужно любить геев и принимать у себя в квартире беженцев, никто нас и не заставляет. Нужно перестать ненавидеть, презирать и насмехаться над теми, кто нам непонятен, кто отличается от нас. Ведь мы хотим того же самого от эстонского большинства – чтобы нас принимали такими, какие мы есть, чтобы не смеялись над акцентом, не кривились от наших фамилий. Но какое право мы имеем требовать чего-то подобного, когда сами не готовы также относиться к другим?

Конечно, можно рассуждать о том, что мигранты из Африки или беженцы из Сирии гораздо серьезнее отличаются от местного населения, чем мы, дети мигрировавших в Эстонию жителей СССР. Но если наше общество рано или поздно придет к принципиальному вопросу – быть открытым или закрытым, – выбор в пользу закрытости будет означать нетерпимость и к чужим религиям, и к чужим культурам, и к чужим национальностям. И в момент, когда мы будем требовать открытости и уважения наших особенностей, нам припомнят Мисс Хельсинки и наши собственные двойные стандарты.