Что надо, чтобы нормально жить в двуязычной стране?

Николай Караев. Фото: архив автора

Что бы ни делали власти, как бы ни способствовали они поляризации и противостоянию общин, на уровне быта эстонцы и русские в Эстонии друг друга ничуть не чураются – и «гетто» нигде особенно нет, считает журналист Николай Караев.

Так получилось, что многие открытия в этой жизни я делаю в автобусе. Когда-то в автобусе я увидел русскую школьницу лет двенадцати, которая училась в эстонской школе – и с которой случился небольшой нервный срыв из-за того, «как ей осточертел этот язык». А намедни, едучи в общественном транспорте с работы домой, я подслушал речь еще одной школьницы, на этот раз старшеклассницы. Подслушал, так сказать, поневоле: девушка громко говорила по мобильному. И вот я чуть ли не впервые в жизни услышал пример изумительного русско-эстонского двуязычия, того самого, которое, видимо, должно стать результатом погружения русского человека в эстонскую языковую среду со школы, а то и с детсада.

Язык, культура и всё остальное

Девушка совершенно спокойно мешала слова. «Она офигительно imelik», «а она мне такая: mis temaga on?», «я ей типа объяснила, а она типа: ma küll ei oota, aga igaks juhuks, бла-бла-бла»... При этом ее русская речь была совершенно обычной, не без англицизмов и сленга: «я просто в шоке, реально», «я пошла в шоп, это рядом с Нарва маантеэ такая улка, на ней классный шоп», «я не стебаюсь», «я на школу забивать не хочу». И, конечно, русский мат, вылетавший из уст юного создания с легкостью, достойной стихов Овидия и Шекспира. (Юное создание, если вы это читаете – простите. Мы, журналисты, народ заметливый. Для нас весь мир – повод для текста, увы.)

Я сидел, внимательно слушал и думал, конечно, не о том, что «вот в наше время» или «куда катится мир» (мир катается, как известно, по кругу). Я думал обо всей это дискуссии по поводу «отдачи» русский детей в эстонский детсад. В частности, о мнении Михаила Трунина.

Из этого текста среди прочего следует, что если русские завтра возьмут и массово отдадут своих детей в эстонские детсады, ну или если все русские детсады властная десница возьмет и в одночасье прикроет, именно что языкового эффекта – погружение, свободное владение эстонским к школе и так далее – мы не факт что дождемся: русских повсюду будет много – и они, естественно, станут в тех же детсадовских группах активно общаться между собой. Зато, пишет Трунин, у «отдачи» есть иные плюшки: позитивное отношение к языку, осознание, что есть другие языки и другие культуры, то есть расширение кругозора, и функциональное разделение языков.

Это, чего греха таить, хорошие аргументы. У девушки из автобуса функциональность работает отлично: школьница пересказывала собеседнику (который, значит, тоже двуязычен) по-эстонски по большей части чью-то прямую речь, которая была эстонской, так сказать, в оригинале. Заодно снимается проблема «lost in translation», «потеряно при переводе»: нет перевода – нет и искажения, которое ему часто сопутствует. Позитивное отношение налицо: для девушки эстонский – естественная часть лингвистического пейзажа. Надо думать, нет у нее и предрассудков насчет людей другой национальности...

Или есть? Предрассудки ведь такая штука, что их заметить не просто; их и в себе не сразу отловишь, что говорить о других. Этот аргумент Трунина кажется мне слабее всего. Да, есть такая теория, что когда ты изучаешь чужой язык, то автоматически принимаешь и говорящих на нем людей, и их культуру. Боюсь, тут перепутаны причина и следствие: скорее уж люди, не имеющие национальных предрассудков, любят учить языки – и бросаются в глаза космополитическим, наднациональным отношением к окружающим.

Эх, хотел бы я, чтобы зависимость была прямой и ясной: чем больше знаешь, в том числе языков, тем меньше предрассудков. Увы! Лет десять назад я брал интервью у приехавшего в Эстонию известного ревизиониста, то бишь отрицателя Холокоста, Юргена Графа. Этот человек с лингвистической точки зрения – полиглот: интервью он давал на приличном русском и знает еще кучу языков, отчасти, видимо, именно потому, что с детства жил в мультиязыковой среде (он швейцарец, это единственная страна в Европе с четырьмя государственными языками) и изучал филологию в университете. Казалось бы, кому, как не ему, быть терпимым к людям другой национальности? И однако же – столь заскорузлого антисемита, как Юрген Граф, поди поищи.

Что, мало у нас в Эстонии эстонских националистов, которые отлично говорят по-русски – и русских при этом не любят «так искренне, так нежно»? Или, совсем наоборот, русских, которые выучили эстонский – и продолжают не любить эстонцев? Не работает знание языка на сплочение страны, хоть ты тресни.

О предрассудках и гетто

Я больше того скажу: не раз и не два я слышал от русских – и местных, и «понаехавших» из России, – что именно когда они выучивали эстонский на приличном уровне, их отношение к стране, а то и титульному народу начинало меняться. По простой причине: они погружались в эстоноязычную среду, начинали понимать то, что пишут в газетах, то, что говорят окружающие, – и часто у них волосы дыбом вставали от услышанного и прочитанного.

В общем, знание чужого языка и принятие чужой культуры, что бы мы ни понимали под этим словом, – совсем не одно и то же. Во-первых, знание языка всегда, даже при языковом погружении в детсаду, рассудочно, любая информация апеллирует к «рацио», предрассудки оттого так и называются, что лежат «перед» рассудком, служа фильтром для воспринимаемой информации, и обслуживаются другой частью нашей психики, «эмоцио», по сути – другим полушарием. Ничто не мешает вам знать язык и активно не любить народ, на этом языке говорящий.

Во-вторых, не всякая культура должна восприниматься как нормальная. Грубо говоря, жившие в Третьем рейхе иностранцы, отлично говорившие по-немецки, вовсе не обязаны были принимать нацизм. Несмотря на то, что нацистские предрассудки, увы, на целых 12 лет стали неотъемлемой частью немецкой культуры – и не только, так сказать, официально, но и на деле.

Точно так же человек, виртуозно владеющий русским, не обязан становиться православным патриотом России, а человек, «перфектно» выучивший эстонский, не обязан проникаться точкой зрения «русские тут в основном необразованные и вообще оккупанты». Люди в принципе не обязаны солидаризоваться со всякой чушью. Я бы даже сказал, что они обязаны с ней не соглашаться – но тут уж у кого и насколько хватает мозгов. Или хитрости. Или того и другого.

Просто ум – он отдельно, а национальные предрассудки – отдельно. Так что, я думаю, отдавать русских детей в эстонский детсад и считать, что это панацея от предрассудков, – неверно. Панацеей такого рода, как и, кстати, гарантией того, что дети будут все-таки говорить на хорошем русском (тут я с Труниным согласен), может быть только одно: родительское участие в ребенке.

С чем я категорически не согласен – так это с утверждением «русские родители, отдающие ребенка в русский детский сад, загоняют его в гетто». Тут, мне кажется, сказывается то, что Михаил приехал в Эстонию не так давно, несколько лет назад, из России, из той ее части, которая фактически моноязычна. При таком моноязычии, действительно, все люди с другим иностранным могут восприниматься как чужаки, отсюда и рассуждения о гетто – мол, либо ты в гетто, либо из него вырываешься.

Может, у нас с Михаилом очень разные круги общения, но я всегда видел в Эстонии совсем другое: мы – по факту двуязычная страна, и никого, кто здесь живет давно, кто здесь родился и вырос, наличие рядом людей, говорящих на другом языке, не изумляет. Это – совсем иная культурная модель, нежели та, из которой приехал сюда Михаил. Ну да, есть Ида-Вирумаа, где можно вращаться только среди русских, и есть, не знаю, Вильянди, где можно вращаться только среди эстонцев, и там, наверное, можно вырасти с предрассудками относительно «чужаков» (и то если очень-очень сильно постараться!), – но и в Таллинне, и много где еще картина совсем иная. Что бы ни делали власти, как бы ни способствовали они поляризации и противостоянию общин, на уровне быта эстонцы и русские тут друг друга ничуть не чураются.

А так, конечно, в какой детский сад и какую школу отдавать ребенка – личное дело каждого. Семья всё равно влияет на ребенка больше. Если в семье делят людей на национальности получше и похуже – так и будет; если в семье, напротив, в чести моральные критерии – ребенок впитает их.

Чтобы нормально жить в двуязычной стране, надо всего лишь знать два языка и быть приличным человеком. Остальное – от лукавого.