Неделя без Кленского, как рыба без соли. Без устали Димитрий Кириллович напоминает нам, русским о том, как нас дискриминируют эстонцы. И чем дальше от нас роковая дата для «Русской сборной», тем значительнее становится ее политический провал. По крайней мере, в глазах Кленского.
Говоря о результатах парламентских выборов, раз за разом Димитрий Кленский утверждает, что это была уверенная и закономерная победа, хотя и отягощенная предательством интеллигенции. В новых откровениях полуполитика читаем:
«О провале утверждают только кабинетные русские политики, не имеющие понятия о реальной политике. Когда власти реально не добиться, важно проводить подготовительную работу на будущее и еще надо быть в форме, обучать выборам молодежь. Считаю хорошей закалкой участие в выборах в Рийгикогу Андрея Лобова. Он получил бесценный опыт, при этом не поступился своими принципами».
На память невольно приходит персонаж перестроечного времени — преподаватель Ленинградского технологического института «правильная» коммунистка Нина Андреева, опубликовавшая 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» скандальное письмо «Не могу поступаться принципами». Помнится, Андреева защищала Сталина и клеймила леволиберальную интеллигенцию за космополитизм и западничество. Какими принципами не поступился Лобов, Кленский не уточняет.
В новой трактовке предвыборной кампании «Русской сборной» ее целью стала не победа и даже не проверка потенциального электората на вшивость, а всего лишь 1 (один!) процент голосов, необходимый для финансирования Русской партии Эстонии, плюс возможность показать обществу и русскому населению, что «не все русские политики дезертировали». Помнится, перед выборами нас уверяли в обратном и даже подсчитывали возможное количество «русских» мандатов в новом составе Рийгикогу. Что это: простительный предвыборный обман избирателя или чистосердечное заблуждение проигравшего на свой счет?
Кленский утверждает, что результат «Русской сборной» в 0,9 процента есть продукт фальсификации. Вполне возможно, однако, фальсификация будет совсем уже наглой, если будет значительно выходить за рамки обычной статистической погрешности. Например, если сборная собрала бы 6 процентов голосов, то отнимать у нее 5,1 процента не было бы никакой необходимости, поскольку для того чтобы оставить ее за пределами Рийгикогу достаточно было отнять всего 1,1 процента собранных голосов. Если реальный результат «Русской сборной» находится в рамках статистической погрешности, то утешительный приз в виде процента, дающего Русской партии право на государственное финансирование, это по-любому провал, хотя и не совсем оглушительный.
Оглушительным провал стал бы при условии, что широко информированная о целях сборной русская община в Эстонии демонстративно отказала бы ей в доверии. На деле имена кандидатов из сборной ничего не сказали ни уму, ни сердцу русского избирателя. Сам Кленский в этом смысле исключение – в таллиннском районе Ласнамяэ он собрал все голоса, какие мог. Рискну предположить, большинство собранных им голосов - это голоса русской либеральной интеллигенции, болеющей за его виртуальную карьеру в интернете.
Тем не менее, вслед за Ниной Андреевой Кленский обвинил в предательстве именно «прогибающуюся перед властями либеральную русскоязычную интеллигенцию». Последний вариант обвинения выглядит так:
«В этой связи поражает, что русская интеллигенция и русские общественные деятели и политики, и прежде всего Объединенная Левая партия — отказались участвовать в формировании „Русской сборной“. (…) Тем более постыдно таким политикам-штрейкбрехерам теперь, задним числом, говорить о „провале“ „Русской сборной“. У них нет на это морального права».
Что такое «либеральная русскоязычная интеллигенция» в Эстонии? Кто эти люди, отказавшие в доверии «Русской сборной»? Разумеется, от предания огласке каких-либо имен Кленский воздерживается, и правильно делает. Назвать какие-то имена, значит немедленно нарваться на ответные обвинения в клевете или в антисемитизме. Откуда вообще у Кленского информация о том, кто и как голосовал? Остается только предположить, что, обвиняя либеральную интеллигенцию, Кленский формирует образ неведомого врага – обвиняет в провале сборной всех вместе и никого конкретно:
«… русское население деморализовано, и рассчитывать на его голоса без серьезной и долгой работы невозможно. Наиболее предательски поступили русская интеллигенция и русский бизнес. Интеллигенты заняли чистоплюйскую, высокомерную позицию в отношении русских политических сил. Сами при этом трусливо прислуживают власти, которая в ответ привечает их персонально за то, что русские интеллигенты приглушают критику межэтнического неравноправия в Эстонии».
«Русский бизнес» в интерпретации Кленского тоже требует уточнения. Кого просили помочь материально, и кто конкретно из русских предпринимателей отказал сборной в финансировании? Или же речь идет о тех, кто мог бы помочь по этническим соображениям, но инициативы не проявил? Без конкретных имен это даже не упрек, но опасная демагогия. Без необходимых уточнений мы будем вынуждены признать обвинения Кленского в адрес русской интеллигенции и бизнеса демагогическим приемом, далеким от честной политики. Однако настоящее чудо демагогии Кленский приберег на финал:
«Кстати, во время Евровыборов более 12.000 голосов, отданных за русских политиков, не позволили центристам получить четыре места. Они получили три. Но кто мешал центристам поставить третьим или четвертым русского политика от „Русской сборной“, но с условием, что ни один русский политик не пошел бы на Евровыборы отдельно, а все русские политики агитировали бы за центристов. Это обеспечило бы мандат и ставленнику „Русской сборной“».
Феномен «Русской сборной», возникшей в ходе подготовки к парламентским выборам 2011 года, Кленский экстраполировал в прошлое на выборы в Европейский парламент 2008 года. Уверен, Димитрий Кириллович приберег приличествующее случаю объяснение – что-нибудь вроде «переносного смысла», который «ну, вы сами понимаете» и «selge pilt».
Кленский безусловно талантлив как публицист. Будучи направленным в мирное русло, его публицистический талант мог бы принести ощутимые дивиденды и самому хозяину и русской общине. Дело неблагодарное - критиковать Димитрия Кирилловича за то, что он пытается заниматься политикой без достаточных на то оснований. Сам же Кленский от прямой дискуссии уклоняется, прячась за утомительно однообразными публикациями – плачами! – вне Эстонии.
Этим плачам бы да в переводе на эстонский язык цены бы не было. Сколько открытий чудных подарил бы эстонцам просвещенья дух! Но нет, Кленский в лучших традициях русской интеллигенции предпочитает просвещать из-за границы нас – русских. Пожалуй, в этом нужды особенной нет. За двадцать лет мы к этой дискриминации изрядно приспособились, а особенно в этом преуспела русская интеллигенция, если верить Кленскому.
Та самая интеллигенция, которую он так яростно клеймит, будет защищать его с пеной у рта, потому что Кленский – это их интеллигентское все, плоть от плоти и кровь от крови. Многое ему за то прощается. Разумеется, до поры.