Средства массовой информации пестрят сообщениями – «уволенный из „Эстонии“ солист нашел работу на Западе». Но коллеги перепутали порядок действий.
Однозвучно гремит колокольчик
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Ведущие солисты Эстонского национального балета Артем Максаков и Ольга Малиновская заключили контракт с одним из известных западных театров и выйдут на его сцену в новом сезоне. Однако директор Национальной оперы Айвар Мяэ поспешил опередить это весьма значимое для молодых артистов событие и уволил Максакова за полтора месяца до его предполагаемого ухода. Причиной увольнения была названа «утрата доверия», причиной утраты доверия – «непрофессиональное отношение к работе». Сейчас говорят о более мягкой формулировке – «за нарушение трудовой дисциплины».
Товар танцора
Напомним, что звездный дуэт не просто исполняет все ведущие партии балетного репертуара «Эстонии»: в прошлом году Малиновская и Максаков были удостоены национальной театральной премии, являются призерами престижного конкурса балета в Нью-Йорке. Оба солиста вошли в список 170 лучших танцоров мира сезона 2009/10 года, опубликованный авторитетным лондонским журналом «Dance Europe».
На счету Артема Максакова (как, впрочем, и Ольги Малиновский) много других творческих побед, вряд ли достигнутых благодаря непрофессиональному отношению к работе или нарушению трудовой дисциплины. Что же до утраты доверия, то Мяэ, вознамерившийся поиграть в президента Медведева, отвел Максакову незавидную роль московского мэра, видимо, посчитав, что артист балета недобросовестно распоряжается товарными (или денежными?) театральными ценностями, то есть собственными руками и ногами (а какой еще товар у танцора?).
Но даже столь абсурдный подход к делу не дает работодателю права увольнять работника, имеющего на руках документ о временной нетрудоспособности.
Так или иначе, внутриведомственный экзерсис Айвара Мяэ признал бы незаконным любой суд. Или Комиссия по трудовым спорам. Однако артист сейчас меньше всего озабочен выяснением отношений, хотя не скрывает, что приказ директора был для него неожиданностью и очень огорчил: театру отданы восемь лет жизни, которые никоим образом не хочется перечеркивать. Но и театр до последних событий гордился своей ведущей балетной парой. И вряд ли было уместно прощаться с ней столь неизящно. Конечно, если задуматься о том, что артисты могли бы множить славу Эстонии на широких просторах столь чтимого нами Запада.
Однако гадость на дорожку показалась директору Национальной оперы более приемлемой формой расставания. А главное, более эффективной: дескать, «его пример другим наука». (Боюсь, как бы Мяэ не наложил на себя руки, узнав, что избранный им метод руководства подсказан русским классиком.)
Впрочем, Айвар Мяэ действует по отработанной схеме: из Русского театра, который он неустанно спасал от катастрофы, пока не разрушил до основания, тоже были уволены только те, кто счел бы для себя унизительным (или невозможным по другим причинам) оспаривать это решение в суде.
Кто говорит о морали?
Таким образом, уволив Артема Максакова, он ничем не рискует. Если, конечно, не считать риском угрозу репутации как его собственной, так и подчиненного ему учреждения культуры. Но у тех, кто знает Айвара Мяэ, это замечание вызовет ироническую улыбку: дурная репутация – отнюдь не то, что может встревожить основателя и руководителя ансамбля колокольчиков. Напротив, Айвару Мяэ нравится, когда о нем говорят. Чем громче – тем лучше. И сам он служит образцом громогласности. В пору «спасания» им Русского театра именно по этому признаку легко было определить, находится ли «спасатель» в здании.
Уверяя журналистов в том, что причина увольнения Артема Максакова никоим образом не связана с его отъездом за границу, директор Национальной оперы объяснил свое решение неусыпной заботой о моральном климате в труппе.
Моральный климат в творческом коллективе, безусловно, очень важен. Не будь у меня опыта наблюдения за тем, как вел себя рьяный его поборник в Русском театре, я бы, пожалуй, сочла это замечание общим местом в разборках со СМИ, которым вечно до всего есть дело.
Но когда о морали со страстью старой девы говорит руководитель, который хамит своему коллективу, затыкает рот каждому, кто пытается вступить с ним в диалог, руководитель, который патологически не выносит всех, кто осмеливается иметь собственное мнение, хочется посоветовать ответственным за образование начальникам смело назначать «жриц любви» преподавателями основ нравственности в гимназиях.