Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2011/06/11/623240t1h6ca8.jpg)
В конце мая состоялась последняя премьера сезона Национальной оперы – «Кармен» Жоржа Бизе в постановке англичанина Уолтера Сатклифа.
Впервые на эстонской сцене «Кармен» была представлена в оригинальной версии, с разговорными диалогами на французском языке, а не с привычными речитативами, написанными после смерти композитора его другом Эрнестом Гиро.
«Самый драматичный» момент
Несмотря на это новшество, которым просвещенную Европу с ее модой на аутентичность не удивишь, постановка не стала событием. Подход режиссера к оперному жанру не отличается оригинальностью. Разве что старые черно-белые фотографии на большом экране, на которых запечатлены коррида, тореро, цыганский табор, площадь в Севилье, отсылали зрителей в далекую эпоху, когда разворачивалась драма, что придавало повествованию документальность – как в новелле Мериме.
А так все вполне традиционно – никаких постмодернистских приемов и актуализации классики. Драматичная история роковой любви простого баскского парня к вольной, как птица, андалузской цыганке, рассказана неторопливо-сдержанно и прохладно-скучно, без ярких эмоциональных всплесков – за исключением финала, когда Хозе, прежде чем убить неверную возлюбленную, с особым сладострастием пинает ее ногами. Признаться, этот «самый драматичный» момент спектакля заставил меня сорваться с места и, не дождавшись аплодисментов благодарной публики, спешно покинуть зал.
К счастью – а может, к несчастью? – это не первая, не вторая и даже не пятая «Кармен», которую мне посчастливилось видеть, в том числе на сцене «Эстонии». Не могу припомнить, чтобы когда-либо представление одной из самых совершенных в музыкально-драматургическом отношении опер вызывало у меня подобную реакцию. Постановка «Кармен» может восхищать, шокировать, эпатировать, возмущать, но быть скучной и бесстрастной – это нонсенс.
Итак, что же предлагают нам Национальная опера «Эстония» и молодой английский режиссер, знакомый нам по поставке оперы Моцарта «Так поступают все женщины»? По словам самого Сатклифа, он (в тандеме с художником и сценографом Лийной Кеэвалик) хотел привнести «свежий и неожиданный» взгляд на всем известную «историю страстной цыганки и молодого человека, о которых у большинства на деле весьма смутное представление. Поэтому рассказывать эту историю следует как можно более внятно. В опере противопоставляются две жизненные философии: Кармен верит в предопределение, и эта вера дает ей свободу поступать так, как она хочет, а Хозе считает, что может сам творить свою судьбу. Интересно проследить, как сталкиваются эти противоположные взгляды на жизнь и каков результат».
Мне всегда казалось, что в опере Бизе главное – не исследование жизненных философий, а человеческая драма, та роковая страсть, что не поддается объяснению и ломает судьбы людей. И, конечно, пленительный и опасный образ Кармен, вдохновивший поэтов, художников, хореографов на создание не одного произведения.
Конечно, художника судят не по намерениям, а по результату. А он получился весьма неубедительный. Режиссер увлекся бытописанием и этнографическим подробностями в ущерб эмоционально-художественной стороне. На сцене подробно воссоздается общая картина происходящего: площадь в Севилье, работницы табачной фабрики, таверна Лиллас-Пастья, – но характеры главных героев выписаны «темно и вяло».
Правда быта или правда чувств?
Абсолютно бесцветным персонажем предстает Хозе в исполнении Марта Мадисте, чей лирический тенор для этой партии не подходит, не говоря уже о том, что певец не всегда чисто интонирует. Знаменитая ария о цветке («Видишь, как свято сохраняю цветок, что ты мне подарила»), по сути – первое признание в любви, звучит невыразительно и бесстрастно, а дуэты Хозе с Микаэлой и Кармен лишены эмоциональной теплоты. Итальянец Фульвио Оберто, певший Хозе во второй премьере, напротив, запомнился и темпераментом, и осмысленным пением, у него сильный выразительный голос красивого тембра, способный выражать разные чувства. Другое дело, что видение этого образа режиссером и художником вызывает недоумение: в финальной сцене, когда Хозе является к Кармен в клетчатых штанах с ножом в руке, он мелок и смешон. И убивает Хозе жестоко и расчетливо, а не в состоянии аффекта.
Вызывают вопросы и мизансцены. Кармен почти все время окружена толпой, а знаменитая хабанера исполняется в глубине сцены: Кармен сидит, окруженная товарками с фабрики, и поет («У любви, как у пташки крылья»).
Хелен Локута очень хороша в роли Кармен, она поет чисто и выразительно, лихо управляется с кастаньетами, но ей не хватает темперамента и харизмы, а в голосе – завораживающе-чувственных интонаций, того, о чем поэт сказал: «Дивный голос твой, низкий и странный, / Славит бурю цыганских страстей». Другая наша Кармен, Юули Лилль, по темпераменту ближе к героине Бизе, и в голосе у нее есть нужные краски, но, к сожалению, пение ее на премьере не отличалось чистотой, голос вибрировал.
Прекрасно – и вокально, и артистически – провела свою роль Хели Вескус, создавшая лишенный штампов образ невесты Хозе Микаэлы, готовой до конца бороться за любимого. Запомнилась и дебютировавшая в этой роли во втором составе молодая певица Альбина Кочетова, обладательница красивого сопрано. К удачам можно отнести небольшие роли Мярта Якобсона (Цунига) и Теэле Йыкс (Фраскита). К неудачам – роль Эскамильо в исполнении Рауно Эльпа, чей вокал был отнюдь не на высоте, да и образ тореадора вышел ходульным, а драка с Хозе – немотивированной. Впрочем, это больше на совести режиссера.
В опере надо «обмануть правдой», как говорил Шаляпин. Но что значит быть правдивым в опере? Должна ли опера воссоздавать исторические реалии или походить на окружающую нас действительность? Все великие артисты и режиссеры считали, что главное на сцене – это правда характеров и взаимоотношений, «истина страстей и правдоподобие чувствований». Главная задача театра – вызвать сопереживание у зрителей, то самое волнение в крови, которым наделена музыка Бизе, «такая живая, не придуманная, а искренняя», по словам Чайковского. А искренности и правды чувств на сцене недоставало. Как и любви.