/nginx/o/2011/08/23/719134t1had15.jpg)
Какие бы виртуальные деньги ни придумывали финансисты, в момент нестабильности их истинную цену наглядно демонстрирует золото. Каждый раз, когда биржи впадают в истерику, цена на золото молниеносно взмывает вверх, отражая недоверие людей к невнятным, ничем не обеспеченным бумажкам. Почему такое происходит сегодня и чем грозит нам с вами?
Если посмотреть на графики соотношения стоимости мировых валют по отношению к золоту за последние десять лет, то мы увидим, что в среднем доллар обесценивался по отношению к золоту на 20% в год. Если вспомнить о швейцарском франке, то тут цена золота тоже сильно выросла, но только на 12%, евро – на 15%, английский фунт – тоже почти на 20%.
Не ошибаются те, кто говорит, что швейцарский франк и австралийский доллар – самые сильные валюты мира. Экономики этих стран выстроены иначе, более независимыми. Суть-то в чем? Когда бумажные деньги только входили в оборот, то они представляли собой гарантию со стороны государства, что на них человек сможет купить то-то и то-то. Теперь же ситуация выходит из-под контроля.
Морс, который заварил Никсон
Генеральный директор по продаже золота Tavid Меэлис Атонен сравнивает процесс обесценивания денег с морсом. Деньги делали первоначально так: три части воды – одна часть сиропа, смешали – получили хороший вкусный морс. А теперь вышло так, что Америка просто допечатывает те деньги, которых им не хватает. Значит, они морса отпили и долили в кувшин воды. Если деньги дешевеют по отношению к золоту, это значит, что морс становится все меньше морсом, и все больше водой.
«Ровно сорок лет назад, 15 августа, американский президент Ричард Никсон отказался от того, чтобы американский доллар был связан с золотом. Причины тому были разные, в том числе и война во Вьетнаме, которую страна уже не могла финансировать. Никсон, наверное, думал, что это временно, что потом удастся найти деньги и систему восстановить. Но этого не случилось. Так и покатилось. Уйдя от принципа золотого стандарта (см. справку), Штаты открыли тем самым нехорошие двери. Это и есть тот самый поток морса, который, боюсь, не повернуть вспять», – рассказывает Атонен.
Государство еще может брать займы из федерального резерва, печатать облигации. Но это опять же означает отпить морса и никому не сказать об этом. И в такой момент люди начинают искать, куда вложить деньги. Если проследить исторически, то в любое время происходило так, что приходили они к золоту.
Эстонцы – самые честные
Изменить ситуацию можно только принципиальным урезанием расходов. Но люди в странах Запада уже привыкли жить хорошо и к подобным переменам не готовы. По мнению Атонена, наше правительство создало-таки своими решительными действиями нашей стране подушку безопасности. Почему болезненные процессы прошли у нас без уличных протестов? «Думаю, мы еще не привыкли слишком хорошо жить. Не могу хвалить советский период, но пережитое как-то помогало нам лучше понимать жизнь. Мы жили после советской эры очень скромно. И люди осознали, что выше своих возможностей не прыгнешь. Может, сказалось еще и то, что происходило в 2008 году, когда некоторые потеряли свои дома, машины, на этих примерах люди видели, что жить все время в долг, не по средствам, – нельзя, поэтому и приняли это как неизбежность».
Долговой кризис в Европе имеет те же корни. Европейский Центробанк или дает в долг государствам или скупает их долговые обязательства. Как будто бы Греция проштрафилась больше всех, потом вскрылась еще и проблема Ирландии. Атонен заметил, что полтора года назад кто-то сравнил госдолг Греции и Италии, и что оказалось? Они оказались в принципе на одном уровне. Только Греция очень маленькая, дает всего 1,5% ВВП ЕС, а Италия 12-13% – в десять раз больше. Не очень-то хочется смотреть в глаза такой правде.
Кто создает фонды помощи должникам? Франция, которая сама в долгах, Германия, чей внешний долг составляет 80% ВВП. «Если вот так по кругу идти, то честные парни, которые могут помогать банкротам, – это эстонцы, финны. Шведы – те отказались, хотя тоже могли бы. То есть те государства, чей долг ниже того, как договорились в Евросоюзе, то есть в год не более трех процентов, общий – максимум 60%. У Эстонии общий долг, по-моему, 4-5%, это – ничто. У финнов, шведов 35-40% – все нормально». Только вот шведы не спешат вводить евро, да и отказались выбрасывать деньги на ветер, то есть, нет, э-э, пардон, оказывать помощь другим.
Перезанять. Еще раз и еще раз
Чтобы долги не росли как снежный ком, нужны экстренные меры. Вроде бы Греция попыталась что-то сделать, да население начало протестовать. А что толку? Списывать долги и перезанимать до бесконечности невозможно. Если рассуждать в краткосрочной перспективе, может, они и кажутся умными: получили и потратили здесь и сейчас, инфляция продолжится, и от нее они могут даже выиграть, поскольку номинально долг как бы уменьшится. Но оружие политика – слово. Дали обещание, которое не выполнили один раз, – кто им потом даст новый кредит? И для государства это, конечно, катастрофа.
«Чисто по-человечески я бы очень хотел, чтобы они смогли принять все необходимые меры. Если вся существующая сегодня финансовая система рухнет, это значит, мы опять своими глазами увидим 1990-е, не в идеологическом, а в экономическом смысле. Для молодых это, конечно, прекрасное время. Стартовые позиции выравниваются, открываются возможности. А у меня дом, дети, я хочу, чтобы они ходили себе в школу, хочу дать им образование, жить спокойно. Но если рассуждать с точки зрения экономиста, то я уже не вижу путей, как это все по-тихому можно было бы решить».
Атонен подчеркнул, что наша проблема в том, что Эстония такая маленькая. Была бы как Германия – могла бы жить со своей валютой, и своя политика помогала бы нам намного больше, чем брюссельская. Но мы вынуждены ориентироваться на Запад, на евро. Если там все плохо, значит плохо и у нас. Германия – это наш рынок. Италия тоже. Все их беды отражаются на нас. Оптимизма по поводу экономического роста он тоже не испытывает. «Думаю, этот рост временный. И что вообще считать исходным пунктом для этого роста? Возможно, он начался с очень низкой ступеньки. То, что происходит в Италии и Испании, на наших результатах тоже отражается. Может быть, не сразу, а через год, заказов не будет или скажут: да, давайте, привозите, но ставки на 20% дешевле. Или партия на 20% меньше».
И для того, чтобы выстоять, нам надо не держать все яйца в одной корзине, а торговать на запад и на восток. Тут как с элементарными правилами инвестиции: не покупай одну ценную бумагу, а купи много разных, тогда если где и потеряешь, в другом месте найдешь.
А теперь про золото
– На прошлой неделе, 8 августа, когда началась биржевая паника, ваша фирма прекратила продажу золота. Неужели все скупили?
– Начнем с того, что мы – международный концерн, филиалы работают в Швеции, Финляндии, Болгарии, Латвии, Дании. Из всего имеющегося объема приблизительно 15, в хороший день – 20 % мы продаем здесь, в Эстонии. В конце позапрошлой недели и понедельник прошлой недели особенно много купили в Финляндии и Швеции. Коммерческий принцип у нас такой: в резерве (в офисах, на складах, в конторе у поставщиков) всегда должно быть 420-450 килограммов золота. И мы определили для себя, что если запасы падают ниже 200 килограммов, то продавать не можем. Мы же не только продаем, но и покупаем сами.
И вот в понедельник так вышло, что купить золото было невозможно. На позапрошлой неделе у нас купили 100 килограммов, а в понедельник – свыше двадцати кило только за полдня. Мы приостановили торги. Ночью открылся рынок в Америке, оттуда мы получили дополнительные резервы и во вторник, в 10 часов утра, возобновили продажи. На прошлой неделе продали около 120 килограммов, и из этой суммы чуть более 50 килограммов – в Финляндии, в Эстонии – 20, в Швеции – около 30. В хорошее лето за один месяц мы продаем сто килограммов, например, в прошлом году в августе мы продали 97. Сейчас за две недели – уже 220.
– А с биржевой паникой это было связано?
– Ну, как сказать... Напрямую – нет, не уверен. Но если вы посмотрите на инвестиционную систему, то какая с ней приключилась история? Три-четыре года назад банки говорили: золото очень дорогое, нет смысла в него инвестировать, дальше расти ему некуда. И предлагали вкладываться в акции и фонды. Что вышло: за это время люди потеряли в этих фондах деньги. Но конечно, сегодня банки изо всех сил стараются людей удержать, придумывают новые стратегии и так далее, ведь за обслуживание фондов они получают хорошие комиссионные. Но мне лично кажется, что в прошлую и позапрошлую неделю люди уже поняли, что потеряли на этих акциях уже слишком много.
– Насколько эстоноземельцы осведомлены о такой возможности инвестирования?
– Думаю, неплохо осведомлены. Но если вы пойдете на улицу и поспрашиваете людей о том, куда вложить сбережения, они все укажут в сторону банка. Ну, вот скажу откровенно за себя. Допустим, я вложил деньги в какой-то фонд и там потерял 15% своих сбережений, так я давно стучал бы в дверь и требовал: а ну-ка отдавайте мои деньги обратно. Я знаю людей, которые утверждают, что они потерял 40% -45%. О чем это говорит? Это значит, что банки пользуются их доверчивостью. Люди предпочитают прийти в чистый красивый офис, поговорить с хорошо одетым консультантом и делегировать ему принятие решений.
– Мировой золотой запас исчерпаем?
– Конечно. В принципе, если со всего мира стащить в одну комнату все золото, что есть, то выйдет такой вот небольшой кубик 19 на 19 метров. Маленькое, но очень тяжелое. Вот помните те слитки из кино? Один такой весит 12 килограммов. Поэтому если некто кидает штук семь в рюкзак и забрасывает на спину, то это кино – халтура. Семь штук – это девяносто кило. Забрось, попробуй. Мы один такой кирпич сами продали – знаем, о чем говорим. Долгие годы ездили, показывали его на выставках. Настоящая гантель – но очень маленькая.
– Что больше покупают, монеты или слитки?
– Пятьдесят на пятьдесят примерно. Те, кто вкладывает большие суммы, больше слитки покупают, им некогда следить за тем, как какая монета поменялась в цене. У монеты может быть дополнительная ценность, в том числе нумизматическая, если, скажем, она вышла тиражом только в 30-40 тысяч. Есть, конечно, монеты очень ценные. Но мы ими не занимаемся. Мы торгуем такими, стоимость которых близка к реальной цене золота. Чтобы инвестировать в редкости, надо уж очень хорошо в них разбираться. Поэтому советуем клиентам начинать с того, что попроще.
– Кто ваш конкурент? Банк Эстонии?
– Не думаю. Центробанк каждый год выпускает по разным поводам монеты, но они не инвестиционные, а, скорее, больше юбилейные, коллекционные.
– В серебро тоже можно вкладывать?
– Разница вот в чем. Один килограмм золота стоит 47 тысяч евро. Этот брусок можно в карман спрятать. На те же деньги вы получите вот эдакую гору серебра, килограммов под 50. И где вы будете ее держать? На миллион крон пару месяцев назад можно было купить два кило и спрятать их под паркет, под плинтус, за арматуру. А если на эти деньги вы серебра купили, под кроватью хранить, что ли? Если дома держать не хотите, надо арендовать сейф, но самый маленький стоит 60 евро в год. Два кило поместятся туда легко. Так сколько сейфов вам нужно? И еще один момент: есть люди, которые инвестируют в э-золото или серебро.
Что это значит? Что они купленного не видят. То есть вы как бы картинки на сайте покупаете. Если в один момент цена вдруг резко вырастет и вы захотите купленное забрать, то можете услышать в ответ: а нету, кончилось. Мы не можем предсказать, будет цена расти или нет, но клиент так или иначе получит свою монету или пластину. А дальше – сами решайте, куда прятать. И я думаю, очень многие люди, которые инвестируют в серебро, на самом деле инвестируют в э-серебро, мы единственные, кто продает серебро в Эстонии и может вам сказать, что по сравнению с золотом объемы продаж очень маленькие. Хотя премиальные от серебра выше.
Был клиент из Финляндии, который купил пару раз по сто килограммов. Но у него свой завод, производство связано с металлами, для фирмы он его и купил. Обычному человеку эти проблемы с хранением не нужны.
– А вы лично сами во что инвестируете?
– Предпочитаю в монеты
– Золотой запас страны. Есть еще такое понятие?
– Насколько я знаю, в Эстонии золота очень мало. Последние данные были – 200 килограммов. У нашей фирмы резерв в два раза больше. Но сегодня в нем и нет необходимости. Когда эстонская крона была связана с немецкой маркой, надо было просто иметь марки, чтобы гарантировать ценность этой кроны. Теперь, когда перешли на евро, гарантом евро выступает Центробанк Европы.
– А он как поддерживает гарантию? Золотом?
– На самом деле только обещанием.
Справка ДД
Золото́й станда́рт – В экономике, построенной на основе золотого стандарта, гарантируется, что каждая выпущенная денежная единица может по первому требованию обмениваться на соответствующее количество золота. При расчетах между государствами, использующими золотой стандарт, устанавливают фиксированный обменный курс валют на основе соотношения этих валют к единице массы золота. Сторонники золотого стандарта отмечают, что его использование делает экономику более стабильной, менее подверженной инфляции, поскольку при золотом стандарте правительство не может печатать деньги по своему усмотрению, не обеспеченные золотом. Однако дефицит платежных средств вызывает спад в производстве из-за кризиса ликвидности.