Навязчивая опека

82-летняя женщина уверена, что в состоянии ухаживать за собой и своим 45-летним сыном. Фото: Postimees/Scanpix

Пожилой женщине пытаются насильно навязать опекуна, хотя она уверена, что способна справляться своими силами.

82-летняя Мира Суханова живет вдвоем со своим ныне 45-летним сыном Игорем в столичном районе Пыхья-Таллинн. Прежде она работала в системе Министерства внутренних дел экспертом-криминалистом, потом – юрисконсультом в различных организациях. Давным-давно развелась с мужем и осталась одна с не очень здоровым сыном. Достаточно сильная физически, а главное духом, женщина спокойно справлялась с житейскими трудностями, пока не поссорилась с квартирным товариществом и социальными службами своего района.

Конфликт вызвал вопрос о дееспособности

Мира Ильинична рассказала, что до рокового дня 2007 года, когда попала в поле зрения квартирного товарищества и социальных работников, она успешно справлялась со всеми бытовыми проблемами. В чем-то помогал сын, но он имеет инвалидность и не без труда передвигается за пределами квартиры.

«В 2007 году я сломала ногу. Поначалу нужна была помощь, за которой я обратилась в районную управу – в магазин сходить, еще какие-то мелкие вещи сделать. После я поняла, что не все приходящие работники вежливы и исполнительны, поэтому, когда здоровье несколько улучшилось, я отказалась от их услуг», – говорит Суханова.

Но некоторое время назад социальные работники начали грозить женщине принудительной психиатрической экспертизой, судом по признанию ее недееспособной и назначением опекуна. По мнению специалистов районной управы, сама Суханова с бытовыми делами и уходом за сыном не справляется, а товарищество устало добиваться от семьи погашения долгов, которые пожилая женщина считает необоснованными.

«Я не хочу никакого опекунства. Мы прекрасно можем сами сходить в магазин или перебинтовать ноги Игорю. Но за нас взялись основательно: на 13 сентября назначен суд по признанию меня недееспособной, а Игоря на днях с полицией доставили в психиатрическую клинику, где он пробыл сутки. Уже, вероятно, готово какое-то решение», – говорит Мира Ильинична.

Игорь рассказал «ДД», что во время психиатрической экспертизы с ним просто побеседовал какой-то врач: «Спрашивал, почему я не работаю, какие у меня есть жалобы на здоровье. А когда я рассказал, что язвы на ногах открылись после того, как приходящая медсестра намазала мне ноги мазью, причем в больнице сообщили, что в ранах обнаружена бактерия, которую трудно подхватить в таком количестве в обычных бытовых условиях, врача стало интересовать, есть ли у меня, по моему мнению, враги».

Мира Ильинична уточнила, что о назначении психиатрической экспертизы говорили и ей, но пока никуда не вызывали. Зато социальные работники посещали семью неоднократно. Несколько раз происходили разговоры с правлением товарищества. Женщина опасается, что по решению суда она и ее сын могут оказаться в доме призрения, а квартиру у них просто отберут. Для того и затеяли всю эту травлю, как называет Суханова происходящее с ней и ее сыном в последние годы.

Город отобрать квартиру не может

«ДД» обратился с запросом в Пыхьяскую управу. И в самом деле, для чего нужно навязывать ненужную семье опеку, если угрозы люди ни для кого не представляют, находятся в здравом уме и вполне могут справляться со своими бытовыми проблемами? Кроме того, мы заинтересовались судьбой квартиры: если пожилую женщину объявят недееспособной, действительно ли ее с сыном принудительно поместят в дом призрения? И кому достанется их имущество?

Представитель Пыхья-Таллиннской управы Рене Рийсмаа объяснил, что чиновники не имеют права обнародовать деликатные, касающиеся личной жизни данные человека: «Потому ответить на все ваши вопросы мы не можем, однако считаем необходимым ознакомить вас с правовыми регуляциями, которые действуют в подобных случаях».

Рийсмаа отметил, что суд всегда назначает опеку в интересах подопечного, а потому необходимость опеки нужно доказать. Если в суде не будет назначен конкретный опекун (а человека, который претендовал бы на эту роль в случае Сухановых, нет), то обязанность в оказании такой услуги возлагается на орган местного управления.

«Я хотел бы категорически опровергнуть всякие разговоры о том, что Таллинн или городские чиновники якобы могут получить квартиру или иное имущество подопечного в собственность или поступать с ним по своему усмотрению. По закону за осуществлением опеки надзирает суд. Квартира, которая находится в собственности человека, и дальше будет принадлежать ему и не может быть передана кому-то другому. Если опекун посчитает, что в интересах подопечного квартиру нужно продать, то для этого нужно будет обратиться в суд за отдельным разрешением. Это самостоятельное делопроизводство, в ходе которого опекун должен доказать, что такая сделка необходима и в интересах подопечного», – объяснил Рийсмаа.

Представитель управы объяснил, что исполнение судебного решения является обязательным для любого человека. А потому Суханова не может просто взять и не пустить к себе домой опекуна. В противном случае суд получит право принять новое решение: о применении принудительных мер.

«И тут тоже нужно отметить, что решение о применении принудительных мер может принять только суд. То же касается и решения о помещении человека в учреждение закрытого типа, которое принимает суд и рассматривает этот вопрос отдельно. Ни в коем случае не нужно считать, что опекун может вопреки желанию подопечного на свое усмотрение поместить его в учреждение закрытого режима», – объяснил работник управы части города. Но если человека будет решено отправить в дом призрения, его имуществом и средствами можно будет распоряжаться только в интересах самого подопечного, за чем суд станет внимательно следить и контролировать законность любой сделки.