Гуманитарная интервенция или имперские амбиции?

Вмешательство во внутренние дела с целью положить конец страданиям мирного населения слишком часто оборачивается для мирного населения еще большими страданиями. Фото: Scanpix/AFP

Свержение полковника Каддафи, которое стало возможным благодаря массовой поддержке НАТО, вновь подняло вопрос о том, в какой мере другим государствам позволено вмешиваться во внутренние дела суверенной державы. И позволено ли вообще?

Дискуссия об этом ведется давно, но до конца холодной войны как в теории, так и на практике доминировала точка зрения, что вмешательство во внутренние дела позволительно лишь к самых крайних случаях.

В последние же десятилетия такое вмешательство стало частым явлением. Для его оправдания используется концепция гуманитарной интервенции, которая утверждает, что вмешательство разрешено и иногда даже обязательно, если его целью является предотвращение военных преступлений и преступлений против человечности. То есть, если речь идет о защите жизней и свободы людей. А поскольку основными интервентами, нуждающимися в оправдании своих действий, являются западные страны во главе с США, то к этому можно прибавить еще распространение западных ценностей, в первую очередь – демократии. Критики же утверждают, что за интервенцией в основном стоят имперские амбиции или политические и/или экономические интересы определенных групп.

Теория

За и против гуманитарной интервенции выдвигаются различные аргументы. Вопрос это сложный, и занять по нему однозначную позицию трудно даже в теории, не говоря уже о конкретных ситуациях. В философском плане речь идет о том, является ли в политике примарной личность и ее права или государство (или другая форма сообщества) и его права? В современном либеральном западном мире во главу угла ставят индивида и его права. Тогда у других государств есть право и даже обязанность вмешаться, если государство жестоко репрессирует свое население.

Но тут же возникает вопрос: насколько жестокими должны быть репрессии, чтобы необходимо было вмешательство, ведь в известной степени своих граждан подвергают репрессиям все государства. И кто это решает? Согласно международному праву, Совет Безопасности ООН. Но из-за расхождений во взглядах и интересах он слишком часто оказывается в патовой ситуации. Поэтому часть юристов и еще больше политиков считают, что в крайнем случае можно вмешаться и без мандата ООН: когда людей массово убивают, некогда вести философские и юридические дебаты, нужно действовать.

И вот в этом и состоит главный аргумент критиков. Если критерии вмешательства не определены однозначно, а операция не получила широкой международной поддержки, то возникает очень большой риск того, что гуманитарная интервенция станет обычным прикрытием для традиционной силовой политики. Понятно, что интервенция может происходить лишь с участием и под предводительством крупных держав. Также ясно, что в дела ни одного мощного государства вмешиваться никто не рискнет. То есть мы опять возвращаемся к старой доброй «реальполитик»: большие делают то, что считают нужным, а маленькие то, к чему их принуждают. Кроме того, крупные державы вмешиваются тогда, когда помимо благих намерений у них имеются еще свои интересы. В противном случае происходит как в Руанде, где были убиты тысячи людей прежде, чем это вообще кто-нибудь заметил.

Критики обращают наше внимание на то, что у разных народов и культур разная система ценностей, поэтому другие цивилизации нельзя мерить западным аршином. Во многих сообществах коллектив, будь то семья, религиозная община или государство, имеет куда большую ценность, нежели индивид, и соответственно большие права. Попытки силой навязать таким обществам западные обычаи всегда заканчивались фиаско и приносили местному населению большие страдания. Ну как, гуманно?

Кроме того, и в западной традиции коллективы высоко ценятся, а вмешательство во внутренние дела суверенных государств осуждается. Гуманитарная интервенция – явление сравнительно новое. Раньше основанием для вмешательства открыто называли защиту своих интересов.

Практика

Оценивать результаты интервенции на практике – также задача не из легких. Вроде бы кое-что положительное найти можно, но ни одной настоящей истории успеха на ум не приходит. Итак, приведем пару примеров.

В 1995 году НАТО бомбило позиции сербов в Боснии, в результате был положен конец кровопролитию в стране. Дейтонским соглашением была образована Босния и Герцеговина, которая получила широкое международное признание, и там в течение последних 15 лет не велось никакой вооруженной борьбы. С другой стороны, это государство не развалилось только благодаря международному давлению и зарубежной помощи. То есть, по сути, мы имеем дело с протекторатом Европейского союза и США, который раздирают подспудная межнациональная вражда и коррупция.

Еще четыре года спустя НАТО бомбило Сербию, чтобы, как утверждалось, положить конец геноциду и этническим чисткам в Косово. Сегодня Косово независимое государство, получившее международное признание. Конечно, его не признала Сербия, и международное право в этом вопросе скорее на стороне Белграда. В основе косовской экономики также лежат международная помощь и преступность.

Похожая ситуация сложилась с Абхазией и Южной Осетией. В августовской войне 2008 года Россия, как утверждалось, защищала местное население от преступных действий грузинского президента Саакашвили. Военные действия были кратковременными, и на сегодня ситуация сравнительно спокойная. Абхазия и Южная Осетия объявили себя независимыми, но мало кто их признал. И вряд ли признают, потому что международное право на стороне Тбилиси. А в реальности Южная Осетия и Абхазия фактически стали частью России.

В Афганистане и Ираке все гораздо хуже. Правда, в обоих случаях начало войны объяснялось не столько гуманитарными аргументами, но и они сыграли важную роль. Афганцы на сегодня освободились от Талибана, иракцы – от Саддама Хусейна. В ходе военной операции погибли сотни тысяч людей, а уровень жизни выживших намного хуже, чем раньше. И улучшения что-то не видно.

Будущее покажет, что станет с Ливией и другими государствами, которым берутся помогать из гуманитарных соображений. Во всяком случае, прежний опыт не дает оснований для излишнего оптимизма. Оправданная интервенция подразумевает очень четкие правила и наличие непредвзятого арбитра. Но ни того, ни другого на горизонте не маячит. То есть можно опасаться, что разговоры о гуманитарной интервенции слишком часто становятся прикрытием для эгоистических интересов и амбиций. И даже если вмешиваться во внутренние дела другой страны действительно из чисто гуманитарных соображений, следует сначала десять раз взвесить, может ли вмешательство улучшить ситуацию или лишь усугубит беды местного населения.

В начале сентября в Таллинне прошел отчетный семинар о ходе реализации программы SESAR. Что это такое, расшифруем ниже, а сейчас предыстория. Уже сегодня полным ходом идет подготовка к внедрению по всему европейскому пространству новейших аэронавигационных систем и технологий организации воздушного движения. Специалисты называют их революционными.

Для тех, кто учился летному делу в 60-80-х, это и в самом деле сродни чуду. Судите сами: многие хорошо помнят времена, когда диспетчер по радио связывался с пилотом через определенные промежутки времени и вручную наносил координаты самолета на карту, циркулем и линейкой вычерчивал траекторию полета. Другого способа контролировать полеты не было. Где-то в Африке и до сих пор действуют такими дедовскими методами, а в целом для управления полетами мир широко использует радиолокационную технику. Северные страны Европы начали пораньше, южные – попозже, к середине 1980-х. Эстония оказалась в числе продвинутых: новые системы слежения здесь были в эксплуатации уже в начале 70-х.

Недремлющее око видит вас

Сегодня диспетчер на земле не знает, что происходит с самолетом на протяжении всего пути. Наземные и бортовые компьютеры вступают в контакт в непосредственной близости от аэродрома, выстраивая самолеты в «очередь» на посадку. Бортовые компьютеры, конечно, предупреждают пилотов о возможном столкновении в воздухе. Но этого все равно недостаточно: наземные диспетчерские службы ведут самолет, как воздушный шарик на нитке, и он, в соответствии с этим сравнением, может повести себя непредсказуемо.

С 2015 года начнется совершенно новый этап в истории аэронавигации, когда самолет можно будет наблюдать непрерывно на протяжении всего маршрута полета по показателям высоты, расстояния и скорости. А главное, в четвертом измерении – во времени, что позволит точно программировать время полета и «бронировать» для этого самолета время и зеленую дорожку в аэропорту прибытия еще до того, как он поднимется в воздух.

Как это будет происходить? На борту самолетов и в наземных диспетчерских центрах будет установлено оборудование, способное считывать информацию в реальном времени. Вся эта информация будет передаваться в единый отстойник в режиме онлайн. Далее компьютер проложит точный маршрут для конкретного рейса таким образом, чтобы минимизировать задержки в пути и заранее обозначить все возможные препятствия. То есть коридор, по которому будет двигаться самолет, сузится практически до диаметра трубы шириной в несколько сот метров. И прилетать самолет будет строго к тому времени, когда аэропорт сможет его принять. Значение компьютера увеличится еще сильнее, а человеческий фактор будет влиять на рейс все меньше.

Благие цели, огромные деньги

Идея разработки новых систем и переход на новые технологии принадлежит международной организации Евроконтроль и Еврокомиссии, которые выделили на финансирование этой программы под названием SESAR (Single European Sky Air Traffic Management Reserch – «Развитие систем организации воздушного движения единого европейского неба») 2,1 млрд евро. Эта программа – часть утвержденной этим летом транспортной мегастратегии, касающейся реорганизации транспортных артерий Европы с целью большей эффективности и экологичности авиаперевозок.

Руководитель отдела развития Аэронавигационного центра (Lennuliiklusteeninduse AS) Виктор Попов пояснил, что благодаря реализации программы SESAR ожидается повышение безопасности полетов в десять раз, сокращение выбросов в атмосферу СО2 на 10%, возникновение в Европе 200 тысяч новых рабочих мест для работников высокой квалификации и увеличение роста экономики на 50 млрд евро, а пропускной способности европейской системы организации воздушного движения – втрое. Уже подсчитано, что к 2030 году объем авиаперевозок в Европе возрастет вдвое, и с имеющейся инфраструктурой уже сегодня нужно что-то делать.

Этап предварительных исследований уже позади, вовсю идут испытания. «Например, в Мальмё (Швеция), новыми системами уже оборудован центр управления полетами, куда в рамках проектов SESAR ездят и диспетчеры нашего Аэронавигационного центра. В SESAR вошло более 500 проектов. Эстония участвует в десяти из них через специально созданный консорциум стран Северной Европы. Проект, который представляет для Эстонии наибольший интерес, – это дистанционно управляемые диспетчерские вышки для аэропортов с малой загруженностью. Вышки позволяют выполнять работу на полном автоматическом управлении, без диспетчера. Такие вышки могут стать актуальными для наших аэропортов в Тарту Кярдла, Курессааре и Пярну.

Всем этим новшествам сопутствует проблема – куда девать прежних работников после того, как умные машины начнут сами раздавать указания, кому, как и с какой скоростью лететь, заботливо сообщать пилоту об опасностях в воздухе? Попов подчеркнул, что этому тоже посвящены специальные проекты, которые должны подготовить к грядущим переменам как работодателей, так и работников: «Уже сегодня выдаваемые диспетчерам сертификаты акцептуются во всех странах ЕС. Например, наши диспетчеры благодаря этому работают в Германии. При необходимости, диспетчер после соответствующего переобучения может работать в любом другом центре управления полетами в Европе, где будет вакансия».

Эта прожорливая экономика

Основная причина, по которой осуществляются столь большие затраты, конечно же, в гонке экономического роста. Больше товаров, больше транспорта, больше потребления. И разогнавшись, этот локомотив остро нуждается в том, чтобы в топку бросали уже не уголь, а высокотехнологичное топливо, имеющее куда более высокий КПД, а инфраструктура была реорганизована с запасом мощностей.

Кстати, очень похожая система разрабатывается в данный момент и в США. И обмен информацией между Старым и Новым Светом налаживается. Но это все завтрашний день. А можно попробовать заглянуть, допустим, в послезавтра, в 2050 год. Там нас ждут так называемые полеты на свое усмотрение (free flights), где ответственность за соблюдение безопасности полетов ляжет на плечи автопилотов.