Путь волонтера, или Как накормить голубя с помощью пилочки для ногтей?

За одно кормление ежонок весом до 100 граммов выпивает 5 мл молока. Фото: Из личного архива

Пути волонтеров неисповедимы: сегодня они помогают в подготовке к Олимпиаде, завтра спасают антарктических пингвинов, а послезавтра организуют сбор средств в помощь конголезским женщинам. Они исключительно свободны, любопытны и мобильны, но нам удалось отловить одну из них во время короткого набега в Таллинн. Ирина Андрушко, волонтер из Эстонии в бельгийском Центре реабилитации птиц и диких животных, рассказала DzD.ee о том, почему сложно спасать животных, кто такие олуши и как накормить больного голубя с помощью пилочки для ногтей.

- Как ты оказалась в Остенде?

- Жить в Бельгии я как-то специально не собиралась. Просто узнала о том, что в Центр реабилитации птиц и диких животных в Остенде требуются волонтеры. А сам город, страна были уже на втором плане.

- Что привлекло тебя в волонтерстве?

- Получение опыта, шанс попробовать себя в той области, которая не связана с моей основной специальностью. Для меня волонтерство стало своего рода передышкой или остановкой перед тем, как я решу, чем я хочу заняться в жизни. 

- Насколько трудно было туда попасть? Большой был конкурс?

- Сложно сказать, сколько человек было на место,  я не интересовалась. Предложение было открыто для всех стран, участвующих в программе Европейской Комиссии «Молодежь в действии». Отбор проходил в два этапа: сначала необходимо было отправить CV и мотивационное письмо в организацию, затем проходило собеседование по телефону. Ответ я узнала в тот же день, когда и состоялось собеседование.

- Трудно ли тебе было освоиться?

 - Если говорить о повседневной жизни в другой стране, то — нет. Большой разницы я не почувствовала. Если говорить о работе, конечно, потребовалось время, чтобы почувствовать себе уверенной в том, что я делаю. Очень в этом помогли сотрудники Центра и другие волонтеры.

 - Что для тебя оказалось самым трудным в новой работе?

 - Самым трудным было понять, что всех не спасти. Главная цель Центра — вернуть животное в его среду обитания. Поэтому и судьба животного решается, исходя из этого. То есть сорока или голубь могут прожить без глаза на свободе, а такие птицы, как крачка, — нет. Или, например, если дикого гуся со сложным переломом крыла можно пристроить к кому-то на ферму, и он сможет жить дальше, то для чайки или совы подобная травма — это приговор.  Второе, может быть, не самое трудное, но о чем надо постоянно помнить — как не приручить дикое животное. Речь ведь в основном идет о тех, кто попадает в центр еще птенцом или детенышем и проводит там довольно долгое время.

- Эта работа оплачивается?

- Проекты Европейской волонтерской службы (ЕВС) финансируются Европейской Комиссией. Существует регламент, какие расходы покрываются за счет проекта, а какие нет. Основной принцип ЕВС — волонтер не должен ничего терять в финансовом плане. Всю информацию о проекте можно, кстати, найти в интернете, а условия каждого конкретного проекта указаны в договоре, который подписывается обеими сторонами — волонтером и принимающей организацией.

- Как попадают животные в этот центр?

- Их приносят люди. И такая сознательность местных жителей вдохновляет! В основном люди находят раненых или больных животных на дорогах, подбирают на пляжах, обнаруживают недалеко от дома или у себя в саду. Бывает, что приносят птиц, которых атаковали домашние питомцы. Люди не равнодушны и охотно помогают братьям меньшим.

Однажды уже довольно поздним вечером в Центр вбежал босой молодой человек с чайкой в руках. Сказал, что бежал по пляжу навстречу чайкам, и одна из них не взлетела, он принес ее нам. Очень часто привозят животных пожарные или полицейские. Был случай, когда полиция привезла канарейку, которую обнаружили в квартире погибшего хозяина. Для животных, которые содержались в неволе, подыскивается новая семья.

У Центра нет возможности иметь дополнительного работника, который выезжал бы по каждому сообщению о раненом животном, но несмотря на это,  принимаются все звонки о найденышах. Звонок поступает в офис, и далее начинается поиск волонтера, который смог бы привезти животное как можно быстрее. Существует обширная сеть волонтеров, готовых его доставить. Контакты этих людей систематизированы по городам, и на данный момент в каждом городе бельгийского побережья есть человек, ответственный за доставку. Если в Центре не так много работы (что случается редко), тогда кто-то из работников или волонтеров выезжает на место, чтобы забрать животное. Особенно, если речь идет о непростых пациентах, например, корморане или северной олуше. Иногда человек привозит раненое животное, и непонятно, кто из них ранен серьезнее. Поэтому очень важно не забывать о своей безопасности, имея дело с диким животным, даже если оно кажется слабым и больным.

- До работы в центре у тебя был опыт работы с животными?

- С дикими животными нет.

- За кого ты там конкретно отвечала? Каждого прикрепляли к определенным питомцам?

- Я, как и все остальные, не была прикреплена к конкретным животным. Центр поделен на помещения, каждое из которых обозначается своим цветом. Например, в «коричневой» комнате живут ежи, в «серой» — морские птицы, «красная» — для хищных птиц, «оранжевая» — для диких кроликов и зайцев, «зеленая» предназначена для животных, нуждающихся в интенсивной заботе, и т. д. Также на территории Центра располагаются бассейны для реабилитации морских птиц, бассейн для лебедей и вольеры для тех птиц, которые прошли лечение и содержатся там некоторое время перед тем, как их выпустят.

Каждый день мы отвечали за разные помещения и выполняли в них всю работу от кормления и взвешивания животных, чистки клеток до назначенного лечения медикаментами. Единственное, что когда в конце лета к нам поступил ежонок-сирота, то как-то так получилось, что в основном занималась им я. Я жила в самом центре, поэтому могла кормить его в вечернее и ночное время. Это уже стало как-то привычно, поэтому не обсуждалось, кто будет кормить его и в остальное время. И осенью, когда к нам стали одна за одной поступать олуши, не всегда, но тоже часто ими занималась я. Меня эти птицы заинтересовали как-то сразу, и поэтому я быстро научилась с ними обращаться.

- Была ли там какая-то работа, которая оказалась тебе не под силу?

- Я думаю, что научиться можно всему. Может быть, единственное, что когда мне нужно было перенести в другую клетку крупную птицу, ввести жидкость и/или дать ей лекарство, то я всегда звала второго человека на помощь. Вдвоем проще работать, быстрее, а это значит, меньше стресса для самой птицы. Поначалу, конечно, боялась сделать животному больно.

Если оглядываться назад, то, например, кормление молодых голубей с помощью большого шприца и длинного зонда казалось для меня испытанием, при том, что было совершенно непонятно, почему трубка должна быть такой длинной. Кожа зоба голубей очень тонкая, поэтому очень важно не упереться трубкой в стенку зоба. В Центре уже было несколько случаев, когда голуби оказывались с дырками в зобе, и не всех удалось спасти. В итоге проблема решилась, когда волонтер из Испании и я предложили руководству усовершенствованную модель трубки. Мы обрезали все старые трубки, сделали их короткими и обработали края шлифовальной бумагой и пилочкой для ногтей (!), чтобы они стали мягкими и не могли поранить птицу. Руководство утвердило новую версию коротких трубок, а голландские коллеги даже решили перенять этот опыт. Больше страха убить животное своими действиями я не испытывала.

- Как быстро ты привыкла к тому, что некоторых животных надо кормить мясом убитых для этого животных?

- Я это приняла сразу как данность, каких-то моральных терзаний у меня по этому поводу не возникало. Цыплята и мыши у нас хранились в замороженном виде, сами мы их не выращивали. Конечно, если хищная птица очень слаба, тогда приходилось разделывать цыплят и мышей и кормить птицу кусочками при помощи щипцов. Цыплят нельзя резать ножницами или ножом, потому что в этом случае края костей могут быть острыми.

Кстати, кормили не только убитыми животными. Когда я только приехала в Центр, там воспитывалась молодая ушастая сова, которую учили охотиться. Вот у нее был свой живой мышонок, который каждое утро каким-то невообразимым образом сбегал от нее. В итоге, сова не выжила, а вот мышь осталась. К мышонку довольно быстро все привыкли, выделили отдельную клетку и держали «за своего», пока не привезли партию живых мышей для сов и соколов, которые проводили последние недели в вольере перед своим освобождением. Вот в один из прекрасных солнечных дней мышонок отправился с остальными мышами в клетку к хищным птицам. Надеюсь, что и там он всех обхитрил.

- С кем из животных труднее всего было наладить общение?

- С взрослыми особями вяхиря, т.е. лесного голубя. С птенцами работать легко и просто, но когда к нам попадают взрослые птицы, тут начинаются проблемы. Они трудно поддаются лечению и почти никогда не едят в неволе. Также сложно работать с видами птиц маленького размера. Во-первых, сложно определить, что с ними не так, во-вторых, всегда есть риск, что птица умрет от шока.

- Кто из них оказался для тебя самым интересным?

- Бельгийское побережье не богато млекопитающими, в основном в Центр поступали птицы, а самыми интересными для меня оказались северные олуши. Сильные, красивые птицы.

- Что главное ты вынесла из этого опыта и что посоветуешь тем, кто заинтересуется такого рода волонтерством?

- Надо помнить, что можно учиться, не только получая образование — можно учиться в жизни и у жизни. На практике. До того, как я поехала в Бельгию, я не знала, подходит ли мне работа в сфере дикой природы. В общем, не попробуешь — не узнаешь. На мой взгляд, я неплохо справилась и очень надеюсь, что в дальнейшем я смогу как-то применить полученные знания.

- Есть ли что-то общее у тех людей, с которыми ты там общалась?

- Определенно, это люди на одной волне, их объединяет общий набор качеств: доброта, смелость, невозмутимость, желание помочь. Мне кажется, в такую сферу деятельности редко идут «случайные» люди.

- Собираешься ли ты еще принимать участие в подобных проектах?

 - Возможно.