Эстонский писатель Яан Каплинский осудил в своем блоге высказывания президента Ильвеса в интервью Der Bund по поводу русского как языка оккупационной власти.
Эстонский писатель осудил высказывания Ильвеса о языке оккупационной власти
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
"Наш президент опять меня и не только меня неприятно удивил. На этот раз своими заявлениями о русском языке как языке оккупантов в интервью швейцарской газете Der Bund", - пишет Каплинский.
"Уже излюбленный нашей пропагандой термин "оккупация" некорректен: аннексия Советским Союзом Эстонии началась коротким периодом оккупации, но потом, когда эстонские граждане стали гражданами СССР со всеми их обязанностями и правами (пусть сих прав было маловато), это было уже аннексией. Две большие разницы. Все юристы, в том числе некоторые члены нашего Государственного суда, в личных беседах с такими определениями согласились, хотя не столь многие хотят выражать своё мнение публично", - продолжает он.
Каплинский также отмечает, что история русского языка в Эстонии не начинается аннексией 1940 года. Русский язык стал официальным языком наряду с немецким в наших краях после Северной Войны, приведшей к включению Северной Прибалтики в состав Русской империи как Эстляндской и Лифляндской губерний. Русский язык стал в 1880 годах единственным языком делопроизводства, а также и обучения в казенных школах, и владение им дало многим эстонцам возможность учиться, найти работу и сделать карьеру в других регионах империи.
"Моя мама и мой дед учились в русских школах. Все государственные деятели и большинство интеллигенции получили образование в императорском Юрьевском университете в Тарту или в других учебных заведениях России. Все наши высшие офицеры, руководившие эстонскими соединениями в войне за независимость в 1918 - 1920 годах, были выпускниками имперских военных училищ, в том числе и Императорской Военной Академии. В России жили и работали сотни тысяч эстонцев, Санкт-Петербург был сто лет тому назад вторым городом по численности проживающих там эстонцев. Само собой разумеется, что это привело к большому числу смешанных браков и к тесным контактам в области культуры. Для примера могу привести дружбу между эстонским поэтом Хенриком Виснапуу и русским поэтом Сергеем Есениным. Многие эстонские военные и политики лучше владели русским нежели эстонским языком", - рассказывает он.
"Конец такому взаимному обогащению культур положила большевистская революция и сталинский террор. До 1940 года в Эстонии к русским, русскому языку и культуре относились с интересом и уважением. Такое отношение пошло на убыль в советское время, но и тогда отношения между интеллигенцией сохранились и иногда даже укрепились", - констатирует он.
"Я открыл для себя волшебную силу поэзии благодаря Лермонтову и Пушкину, могу сказать, что стал писателем благодаря знанию русского языка, позволившему мне еще будучи школьником зачитываться русской классической литературой. Эта великая литература и ее язык остаются частью моей личности, моего я, и если я о чем-то сожалею, то о том, что не владею в совершенстве русским языком и мне нелегко писать литературные тексты по-русски. Но кое-что я все-таки написал и надеюсь написать и в будущем", - заключает Каплинский.