Валерия Лаврова: дискуссии о городских проблемах в Нарве похожи на семейные ссоры

Валерия Лаврова: "Не молчите, люди не умеют читать мысли". Фото: Анастасия Волкова

На прошлой неделе Валерия Лаврова получила от министра народонаселения Рийны Солман почетный знак Дня гражданина. Это награда для тех, кто своей активной деятельностью и гражданской позицией вносит вклад в развитие общества. Трудно коротко сказать, чем занимается Валерия: на ее счету ежегодный Культурный форум, дни обсуждений Bazar, движение в поддержку “Культурной столицы” MyNarva 2024, обучение молодежи и взрослых, проект против школьной травли и многое другое. Сама Валерия говорит, что всем этим она дает возможность горожанам обсудить то, что их волнует.

Поговорить, а потом сделать

В четверг в Нарвском колледже ТУ редакция Rus.Postimees проводит встречу с читателями и дискуссию с мэром Нарвы. Это стало еще одним поводом пообщаться с Валерией Лавровой, с самым, пожалуй, опытным в городе организатором различных дискуссий и обсуждений.

- Валерия, зачем вообще горожанам обсуждать то, что их волнует не только на кухне и в Фейсбуке?

- Любые изменения происходят, когда мы их как-то обсуждаем и проводим в жизнь. Иногда кажется, что что-то случилось само по себе. Но нет - например, в школе розги отменились не сами по себе. В какой-то момент общество доросло до изменений и перестало считать, что это полезно.

Чем эстонский язык похож на отвертку?

- Раз уж мы начали со школьной темы, расскажи о своих школьных годах. Ты ведь училась в очень необычной школе?

- Да. Это был 92-й год, Силламяэ. Еще не было интернета! Была программа, которую привезли из Америки, она называлась “Школа завтрашнего дня”. Мы учились четыре полноценных урока в день. Первый и четвертый проходили так, что мы сидели в кругу. Там были игры, постановки, танцы - все неформальные методы обучения. Всё это было в общении и с самого начала на английском. Те, кто приехал преподавать - мистер и миссис Хилтон - не знали ни русского, ни эстонского. Они зашли в класс, сказали “hello children!” и начали разговаривать. Конечно, мы, первоклашки, хлопали глазами, но в играх мы как-то с этим разобрались.

Каждый второй и третий урок каждый сидел в своем “офисе” и сам решал, какое задание сделать. У тебя есть табличка с целями, и ты сам решаешь, что делать. Потом ты сам себя проверяешь - для меня не было смысла прятать свою ошибку. Я находила ошибку, исправляла и звала учителя.

Я училась в первую смену в этой школе, а потом еще в обычной…

- То есть одновременно была еще и обычная школа?

- Да, с восьми до двенадцати я училась в одной школе, с двенадцати до четырех в другой, потом в музыкальной и потом в театральной. И домой я приходила к девяти-десяти часам вечера.

- И как “Школа завтрашнего дня” стыковалась с обычной школой?

- Проблемы начались, когда мы в пятом классе начали учить английский. К тому моменту я четыре года училась на английском, язык был как родной. Ты же в русском языке не задумываешься, в каком времени ты говоришь? И вот мы заходим в класс, а там висят таблички времен глаголов… Мы вообще не знали, что времена существуют. Нам об этом никто не говорил. А учитель английского смотрел на нас и не понимал: как вы четыре года учились на английском и даже во временах не разбирались?

Это было столкновение систем. Поэтому сейчас, когда я вижу, как учат эстонский… Я уважаю систему языкового погружения, потому что сама училась в погружении. Ты с утра говоришь, играешь, поешь, поэтому тебе нужен язык. Ты знаешь его, а не учишь. Ненужный язык - как отвертка в кармане. Зачем мне носить в кармане отвертку, если я не собираюсь ничего ею делать?

- Вот твой ответ, почему нарвитяне не могут выучить эстонский?

- Потому что отвертка рвет карман. У меня есть ребенок, он учит в школе эстонский. Где ему его применять? Мы сейчас ввели дома правило - один или два дня вечером говорим по-эстонски. Чтобы поддержать эстонский, и свой в том числе. В какие-то вечера мы разговариваем по-английски, чтобы у ребенка тоже был какой-то резон. Выученный язык - как мышца. Используешь ее - она становится сильнее, не используешь - она атрофируется.

Восьмиклассники заставили снести опасные руины

- Ты со школьных времен стала живым “коммуникационным узлом”?

- Я и в садике была такой, и во дворе. Когда мы переехали в другой дом, мне было шесть лет. Я вышла во двор и сказала: “Привет! Я Лера. Давайте знакомиться!” Я собирала во дворе детей на игры, в школе я была в ученическом самоуправлении. Я уже тогда собирала подписи!

- По какому поводу?

- Рядом с моей школой в Силламяэ стоял недостроенный, заброшенный бассейн. Он был опасен. Я была в восьмом классе. Мы на ученическом самоуправлении решили, что обязательно должны снести этот бассейн. Но у города не было на это денег. Мы собрали подписи учеников, учителей, родителей и жителей всех близлежащих домов и принесли где-то полторы-две тысячи подписей в городскую управу. И бассейн снесли.

Замечу, тогда не было Фейсбука, интернета, электронных подписей. Мы ходили по квартирам, в каждой квартире объясняя, в чем дело, почему нам нужна эта подпись.

Сейчас, мне кажется, бессовестно не проводить коммуникацию, когда это так упрощено. Часто тебе даже не нужны журналисты, чтобы донести свою новость. Вот к нарвской городской управе у меня есть масса вопросов в этой области. Например, почему у нас нет коммуникационного отдела? Раньше коммуникацией занимались хотя бы несколько человек, а сейчас, я так понимаю, остался только один. В Тарту, на секундочку - 11 человек!

- Зачем так много? Что они все делают?

- Современный мир - он напрямую про коммуникацию. Например, развитие туризма - это напрямую про коммуникацию. Ты можешь иметь обалденные бастионы, чудеснейший променад, но если об этом никто не знает, то туристы к нам не приедут и иногда даже местные жители на какие-то мероприятия не придут.

Второй вопрос - коммуникации с горожанами. Для этого нужны, как минимум, два человека. Чтобы горожанин знал, что он может позвонить, что ему ответят. Чтобы приложение Anna teada! снова заработало.

- Сейчас не работает?

- Только при Максиме Волкове работало какое-то время. Навык быть ответственным горожанином нужно поддерживать обратной связью. Если я много раз отправлю сообщение о проблеме в никуда, я перестану это делать.

- Общение горожан и городских властей - это же не только жалобы и ответы на них. Чего, по-твоему, еще не хватает?

- Зачем, если честно, большинство людей идут в кружки, в различные коллективы? Люди хотят признания, люди хотят внимания. Мало того, что они хотят выступить, им важно, чтобы об этом кто-то писал, кто-то фотографировал, чтобы это освещалось, чтобы бабушки и мамы могли гордиться. Нужен человек, который ходит на все эти городские мероприятия.

И чтобы не было бесконечного ора про островки безопасности, про новые кольца, нужен человек, который бесконечно объясняет, ведет просветительскую работу. Нужно бесконечно объяснять. Человек всегда домысливает, если у него нет информации. А у нас - кризис информации.

Разговор о городских проблемах в Нарве - это семейная ссора

- Дни обсуждения Bazar, которые ты организуешь, пытаются выполнять роль, которую не выполняют какие-то официальные механизмы общения?

- Это капля в море! Я начала делать это, чтобы подсвечивать какие-то темы. Но коммуникация не бывает фрагментарной. Bazar - это фрагмент. Коммуникация должна быть регулярной - про архитектуру и дороги мы говорим здесь, про туризм - здесь, про культуру - здесь. У нас бывают регулярные встречи властей с горожанами? Ха-ха-ха. Кто-то приходил бы выпустить пар, оппозиционные депутаты могли бы задавать неудобные вопросы, но это была бы прекрасная возможность получить обратную связь.

- Я обычно бываю на встречах чиновников и политиков с горожанами, когда они проводятся. И часто вижу одни и те же лица. На Bazar ведь так же?

- На последнем Bazar из 50 человек я знала троих. Были те, кого я знаю, как “персонажа” на Фейсбуке. Остальных я вообще не знала. Наверное, раньше они смотрели нас в трансляции. Да, я понимаю, что я вряд ли буду ходить на какие-то архитектурные обсуждения, например. Но современная коммуникация - она очень часто не про то, чтобы приходить на место. Она про то, чтобы информация была доступна.

Когда была MyNarva 2024, мы собирали на одной странице хронологически всё, что происходит. Это просто блог, в котором хранится структурированная, отлинкованная информация. Это огромная работа, которую мы делали, потому что понимали, что нужна какая-то ясность. Такое должно быть и на городской странице, по островкам безопасности, например.

- Но люди собираются в одном зале не только, чтобы получить информацию, но и для того, чтобы обсудить что-то между собой.

- Мы сейчас при встрече не обсуждаем. Поскольку все не услышаны и вообще редко встречаются, каждый просто высказывает свое мнение. По очереди. Чтобы была возможность продуктивно обсуждать, должна быть какая-то общая базовая информация. Иначе разговор скатывается в миф, нам не на что опираться - начинается крик из мифов, стереотипов, обид, недосказанности. Часто даже Bazar не получается адекватным, получается просто высказывание мнений. Мне безумно понравилось, как мы сделали “Bazar Ликбез” перед выборами - мы перед встречей сняли фильм, который нам было очень дорого снять. Но все, кто пришли, заранее посмотрели наше 40-минутное видео. У всех уже были знания, которые мы обсуждали.

Знаешь, это как семейная ссора - мы поговорили, я знаю его ожидания, он знает мои ожидания, мы знаем, о чем договаривались, и если что-то пошло не так - мы можем обсуждать наши договоренности. А если мы ничего не обсуждали, я просто нападаю: “Почему ты мне цветы не подарил? Разве ты не знал, что у нас сегодня два года, восемь месяцев и три дня совместной жизни?”

- То есть, городские проблемы мы в Нарве обсуждаем в режиме семейной ссоры?

- Так и есть. В любом месте - в каждой организации, в семье, с друзьями у меня бесконечный психотерапевтический кружок. Нам всё надо проговаривать - и плохое, и хорошее.