Гинзбург, Пелевин и простое человеческое счастье

Виктор Гинзбург Фото: Scanpix / Itar-TASS

Фильм «Generation П» Виктора Гинзбурга стал одним из самых ярких событий 2011 года в российском кино. В Эстонии картину показывали на фестивале «Темные ночи».

«Непосредственно съемочный процесс занял три с половиной года, а всё вместе – больше пяти, но игра стоила свеч, – рассказывает Гинзбург «ДД». – Зритель понял наше кино лучше, чем большинство российских кинокритиков. Вообще, “Generation П” сделан вопреки российской киноиндустрии. Как она ни старалась предотвратить появление фильма – не получилось: мы прошли под радаром и разбомбили всех! 540 копий, 70 процентов зрителей – молодежь от 16 до 30 лет, не читавшая роман...»

Работать над плевком – или вечностью

– Это правда, что вы снимали по сорок дублей, прямо как Герман или Куросава?

– Поразительно, что в России такое поведение режиссера считается чем-то из ряда вон. Ничего особенного тут нет, это нормальная работа режиссера и актера. Особенно если актер не знает текста, всю ночь снимался в каком-то сериале и пришел на площадку неподготовленным – а это общее место российского кино: там царит халтура, все хотят заработать как можно больше денег за день, за смену. Если можно в день впихнуть две, три смены – отлично. Когда актер снимается в кино, он должен понимать, что это некий, как сказала Фаина Раневская, «плевок в вечность». Актеру стоит забыть на время про театр с телешоу и работать только над этим плевком... или, лучше сказать, над вечностью. (Смеется.) А в России... нет, я понимаю актеров. Они устали от ужаса в сценариях, ужаса, который они должны произносить, делать его своим. Они ненавидят все по инерции, презирают режиссеров, не верят ни во что, и эта ненависть – как танк, ее очень сложно остановить. Я пытался не воспринимать это на личном уровне и... просто работать.

– До «Generation П» вы снимали клипы и документальные фильмы. То, что вы клипмейкер, как и пелевинский герой Вавилен Татарский, вам помогало?

– Меня всегда увлекал радикальный кинематограф, расширяющий рамки киноязыка. Я считаю, что экспериментальное кино не должно быть артхаусным. Есть много примеров того, как радикальный кинематограф прорывается в мейнстрим, взять «Механический апельсин». Зритель, особенно молодой, готов понимать более прогрессивный язык кино. Вы можете назвать это клиповым мышлением – безусловно, MTV и телевидение в целом меняют киноязык, ускоряет его. Так или иначе, язык, на котором снят «Generation П», понятен зрителю. В фильме есть энергия – то, чего не хватает сейчас в российском кино. Там нет энергии, нет современной мысли, и это убийственно. Российский кинематограф разделился на два направления. Первое – нудный старомодный артхаус, такой псевдо-Тарковский, востребованный только на европейских фестивалях. Жители Европы консервативны, а русский артхаус для них – как каша утром или любимый десерт. Второе направление – это псевдо-Голливуд, продюсерское кино, которое продюсеры называют блокбастерами еще до выхода фильма. Вообще-то блокбастером называется фильм, уже собравший гигантскую кассу... В этой ситуации я попытался снять развлекательный фильм с глубоким смыслом: и чтобы звучал смех в зале – и чтобы зритель, если он того захочет, мог углубиться в философский контекст.

Может счастье быть виртуальным?

– Вы считаете «Generation П» самым значимым романом постсоветского периода. Почему?

– Это метафорическое осмысление того, что произошло с человеком, с культурой, с ценностями на одной шестой части суши. И что это значит для мира и космоса.

– Вам не кажется, что к 2011 году роман чуть устарел – он все-таки про 90-е?

– Первая половина фильма – действительно о 90-х, о революционном периоде, смутном, галлюциногенном. Фильм отличается от романа тем, что я довел сюжет до сегодняшнего дня, написал продолжение, которое, кстати, понравилось Пелевину, о том, как из водителя Татарского, его играет Андрей Панин, создают виртуального президента. В итоге кино – про сегодняшний день, про «нулевые», которые все еще с нами.

– Каким вы видите финал истории Татарского? Многие читатели считают, что «Generation П» заканчивается хеппи-эндом.

– Это неоднозначный финал. В нем есть надежда. В конце фильма звучит фраза из романа, очень важная, как мне кажется: «Мы не продукт рекламируем, а простое человеческое счастье». Да, счастье виртуально, и кто сказал, что оно не может быть виртуальным? С другой стороны, книга заканчивается вопросом, и главное для меня было – этот вопрос сформулировать, приоткрыть занавес, чтобы стало яснее устройство мира, в котором мы живем. Полностью мы этот занавес откроем в следующем фильме – «Empire V».

– Вы перенесли на экран страшный мессидж книги – о том, что в итоге поколение «Пепси» оказалось псом П****цом, почти апокалиптическим Зверем...

– Роман – это предупреждение, а не констатация. Пелевин хочет растормошить сознание, он говорит: «Просыпайся! Если ты не хочешь быть частью П****ца – не будь ею!»

– Пелевин принимал участие в съемках фильма?

– Нет. Вначале, когда мы познакомились, он считал, что роман экранизировать нельзя, предлагал другие тексты. Потом он понял замысел, понял, что я хочу продлить сюжет в сегодняшний день, и сказал: «Вперед!»

На повестке дня – 3D-фэнтези

– Месяц назад Путин высказался за введение в России аналога кодекса Хейса, запрещавшего Голливуду издевательство над религией, мат, наркотики и многое другое. Как вы относитесь к этому предложению?

– Так же, как киноиндустрия США отнеслась в итоге к кодексу Хейса – его отменили, и правильно сделали. Это призрак маккартизма какой-то, пиарщики Путина, мне кажется, должны действовать осторожнее. В России хватает самоцензуры, там уже нет остросоциального кино. Серьезное искусство не может существовать вне политики, вне социальных вопросов, даже «Ромео и Джульетта» – это политическая история. Кино должно соприкасаться с реальностью, а когда оно «из жизни голубей»... Самокастрация – это ужасно. Суть возрождения – в свободе творчества, а целеустремленный поиск национальной идеи через кинематограф – это смешно. Извините за прямолинейность.

– Как обстоят дела с вашим новым проектом – экранизацией романа Пелевина «Empire V»?

– Я пока пишу сценарий. Хочу умножить концепцию развлекательного кино со смыслом на сто, сделать грандиозное 3D-фэнтези, не побоюсь этого слова. «Empire V» – это ведь в том числе вампирская лав-стори. Для съемок потребуется серьезный бюджет, сейчас идут переговоры, проект, я полагаю, будет международным.

– «Empire V» тоже ничем хорошим не заканчивается. Вас не привлекают романы Пелевина о просветлении вроде «Чапаева и Пустоты» или «t»?

– Это не мое, и потом, «Чапаева» давно пытаются экранизировать другие люди, увы, безуспешно. Финал «Empire V» для меня – тоже хеппи-энд. В главном герое человек борется с вампиром – и не сдается. В последнем предложении книги герой, став властелином мира, признает существование божественной справедливости, которая в итоге восторжествует, – а значит, есть надежда, что человек победит вампира.

***

Справка «ДД»:

Виктор Гинзбург родился в 1959 году в Москве. В 15 лет эмигрировал с семьей в США, где окончил Новую школу социальных исследований и участвовал в программе Нью-Йоркской школы визуальных искусств.

Поставил более 40 видеоклипов для различных исполнителей, включая Лу Рида и группу Gorky Park. Премьера первого полнометражного художественного фильма Гинзбурга «Generation П» по роману Виктора Пелевина состоялась в Москве 14 апреля 2011 года.

В июне 2011 года Гинзбург приобрел права на экранизацию еще одного романа Виктора Пелевина «Empire V».