Русский политик в эстонской партии рискует быть вне струи общего отношения к истории

Павел Иванов. Фото: SCANPIX

В предпоследний день января председатель Русской партии Эстонии (той, что объединяется с соцдемами) Станислав Черепанов и его заместитель Геннадий Афанасьев посчитали, что на обсуждение темы оккупации можно было бы сейчас ввести мораторий, поскольку на данный момент факт оккупации, по их мнению, является вопросом веры, а не судебным решением, пишет Павел Иванов в "МК-Эстонии".

На это сразу же отреагировали новые коллеги Русской партии Эстонии, видные соцдемы. Например, Эйки Нестор сказал: «Тут нечего признавать недействительным, Эстонию во время Второй мировой войны оккупировали. Это однозначно ясно, и тут не о чем дискутировать». И посетовал на малый опыт Черепанова в общении с прессой.

Такая деликатная перепалка на такую деликатную тему оказалась как масло в огонь для коллег соцдемов по парламенту. ИРЛовец Андрес Херкель в своем блоге сразу же вопрос поставил ребром: социал-демократы должны объяснить, каковой является позиция объединяющейся партии в вопросе оккупации. И добавил точное пояснение ситуации:

«Если бы Русская партия не собиралась объединиться с социал-демократами, то у высказываний Черепанова-Афанасьева, очевидно, не было бы особого веса и резонанса».

Резонно и правильно по мировозренческому отношению партий к истории.

Спустя пару дней Станислав Черепанов публикует два пресс-сообщения на русском и эстонском языках, в которых пытается разъяснить свою позицию по вопросу оккупации и об идее моратория на обсуждение данной темы. Пресс-релизы были разосланы эстонским и русским СМИ под разными заголовками, причем заголовки фактически противоречат друг другу. На эстонском в переводе звучит «Руководители Русской партии Эстонии не отрицают оккупацию», а на русском – «Русские не являются и не могут являться оккупантами или потомками оккупантов». После этого эстонские (!) СМИ задались вопросом: а почему Черепанов говорит одним одно, другим другое? Итак, в стане объединившихся вроде как возник первый скандал.

Почему я не удивился? Потому что такой скандал был изначально запрограммирован из -за разности отношения. Потому что эта разность строится на мировозрении и отношении к истории с точки зрения отношения к этой самой истории со стороны потенциального избирателя.

И тут получается вилка: вроде логично, что в большой партии могла бы быть отдельная «русская группа по русским вопросам». С другой стороны, разным отношениям к оккупации не ужиться на территории одного партийного поля. Странно, что эта тема вообще таким образом возникла. Ведь генеральный секретарь соцдемов Индрек Саар в своем интервью о влиянии членов Русской партии на прежние принципы социал-демократов, сказал: «О принципах мы договорились уже заранее. Что же касается нюансов при рассмотрении той или иной темы, то, если бы присоединяемое сообщество не привносило бы каких-то новых знаний о каких-то деталях, тогда по существу не было бы смысла и объединяться».

Понимай как хочешь — либо договорились, и об истории существует единое представление, либо отношение Черепанова и Афанасьева к оккупации и является «новым знанием о каких-то деталях», что в свою очередь определяет смысл объединения.

Вернемся к потенциальному избирателю и полемике на тему «одним одно, другим другое».

Русский политик, если он решил быть членом одной большой партии, должен учитывать, что он рискует быть вне струи общего отношения к истории.

Не надо лукавить: из всех неэстонцев, входящих на сегодняшний день в большие партии, лишь единицы могут без раздумья заявить о своем отношении к истории так, как об этом думает большая часть неэстонского электората. Остальные же будут искать всяческого рода возможности разной трактовки вопроса или ответа, предпочтут не отвечать на этот вопрос. Это из серии непристуствия в зале заседания парламента при процедуре голосования по таким вот деликатным вопросам. История нашего парламентаризма проходила такие уроки.

Что делать в такой ситуации? Разность отношения к истории внутри одной партии может траковаться как плюрализм мнений и демократичный подход. Однако, мы все знаем, что история ХХ века для Эстонии и эстонцев непосредственно связана с отношением к слову «оккупация», что является незыблемым постулатом национальной политики государства.

Возможно ли единение в мировозрении? По сути – да. По факту – пока нет. Спросите, что я вкладываю в понятие «по факту»? Извиняюсь, но смену поколений. Когда новые политки поймут целесообразность моратория на разную трактовку истории, когда свои же однопартийцы перестанут затягивать дискуссии на тему «оккупация vs освобождение». Как правильно было написано в редакционной статье эстонского Delfi, начать можно с себя, и уже сегодня.