/nginx/o/2023/11/07/15704510t1he5df.png)
Эстония все чаще отказывает во въезде в страну гражданам Украины, которые приезжают из России. Как и когда на самом деле изменилось отношение Эстонии к таким беженцам, Rus.Postimees рассказал координатор российской стороны в двусторонней контактной группе Украина-Россия по гуманитарным вопросам, директор Центра помощи беженцам и вынужденным переселенцам Апостольской православной церкви Григорий Михнов-Вайтенко.
Департамент полиции и погранохраны (PPA) в начале этой недели предупредил об усилении пограничного контроля в отношении граждан Украины и РФ. «Мы также будем более тщательно проверять граждан Украины и Российской Федерации, выезжающих из Эстонии в Латвию или Финляндию, – сказал во вторник замгендиректора PPA Эгерт Беличев. – Наша цель – получить более полное представление о том, сколько военных беженцев и граждан России остаются в Эстонии, а сколько уезжают в другие страны». Ранее глава МВД Лаури Ляэнеметс заявил, что полиция теперь сравнивает списки пассажиров транзитных автобусов на въезде и выезде из Эстонии.
– Правозащитники отмечали изменение отношения Эстонии к гражданам Украины, которые едут из России, еще в начале осени. Заявления от полиции пришли в начале этой недели. Как давно вы наблюдаете метаморфозы в подходе к беженцам?
– Значительное ухудшение ситуации мы наблюдаем с лета. Надо отдать должное, и это было очень важно, что как раз эстонская погранслужба ранее проявляла максимальную лояльность и пропускала просто всех, кто бежал, кто мог предъявить хоть какие-нибудь документы. А зачастую это были документы ДНР-ЛНР, просто справки или даже скриншоты. Этим эстонская погранслужба отличалась в лучшую сторону, например, от финнов, которые выстроили довольно жесткие правила. Но как выстроили их на 24 февраля, так они с тех пор и не меняются. А в Эстонии регулярно эти правила меняются... И, к сожалению, для беженцев главная проблема заключается в том, что правила меняются достаточно внезапно и заранее об изменении правил не оповещают. Это серьезная проблема.
Поэтому теперь наши группы, которые этим занимаются, стараются максимально выстраивать маршруты в обход Эстонии. К сожалению, теперь нам никогда не понятно, какая будет реакция на границе.
– Например?
– Были самые разные случаи, в том числе неприятные, когда граждане Украины, обладатели украинских загранпаспортов, что само по себе дает им полное право на пересечение границ ЕС, не могли пройти границу. При этом люди имели на руках авиа билеты Таллинн-Дублин уже на следующий день. Но не смогли пройти границу. У людей сгорали билеты. Таких случаев было несколько. Последний еще в сентябре.
– В октябре-ноябре таких примеров уже не было?
– Нет. В том числе потому, что, повторяю, европейские волонтерские группы, с которыми мы работаем, теперь стараются просто не рассматривать Эстонию как транзитное государство.
– О чем тогда вам говорят новости от эстонской полиции про усиление контроля?
– Это похоже на попытку задним числом сделать хорошую мину при плохой игре. К сожалению! Мне очень грустно об этом говорить. Я до крайности симпатизирую Эстонии как государству. Я прекрасно понимаю опасения властей страны, которые на своей границе, пожалуй, впервые столкнулись с таким наплывом нуждающихся, с такими обстоятельствами. Власти Эстонии вполне справедливо предполагают, что под видом беженцев могут ехать самые разные люди. Но повторюсь: финская погранслужба сразу выстроила определенные правила. Если вы хотите ехать транзитом через Суоми, у вас должны быть загранпаспорта. Если вы хотите получить убежище в Финляндии, можете ехать, с чем угодно, если вы соответствуете критериям, им все равно, какой у вас документ. И за все эти месяцы было очень небольшое количество случаев, буквально на пальцах одной руки можно посчитать, когда беженцам из Украины отказывали во въезде в Финляндию.
– С теми же документами, с которыми не пускали в Эстонию, чтобы дальше люди летели в ту же Великобританию, беженцы могли проходить через финскую границу?
– Да. Мы в итоге так их и вывозили. Пришлось брать билеты из Карелии. Это довольно большие деньги…
– А деньги на билеты собирают волонтеры?
– Да. Причем эти деньги собирают европейские волонтеры, потому что на границе России наши возможности заканчиваются целиком и полностью. Так что европейским волонтерам пришлось потратиться из-за перемен в подходе эстонских пограничников. И повторю, таких случаев было несколько. Я знаю минимум о пяти историях. Помимо запрета на въезд со всеми документами и билетами в Дублин, а это было две семьи, были такие же истории с теми, кто планировал улететь в Италию. Еще одна семья в Испанию.
– Возможно, это совпало с нашумевшей осенней волной украинцев на границах России и ЕС после объявления мобилизации в РФ?
– Нет, это было раньше. И та волна в конце сентября и начале октября включала в себя два потока, которые очень сильно застопорили всю ситуацию. Я могу ошибаться, но те очереди на границе совпали с событиями под Харьковом. Люди, которые находились на территории, которую контролировала российская армия и куда наступала украинская армия, они бежали через Россию. Видимо, кто-то посчитал, что бегут коллаборанты. Но из России бежали не коллаборанты. Коллаборанты прибежали в Россию и остались. Кто в Туле, кто в Твери…
– Коллаборанты в Европу не рвутся?
– Нет, они совершенно не рвутся. А вот люди, которые боялись, что наступающая армия и обороняющаяся армия в щепки разнесут и Изюм, и Волчанск, и все эти деревни, которые там были на пути, они бежали. Бежали быстро, создав, соответственно, пробку на границе. У них в момент захвата в феврале боев почти не было, в отличие от Мариуполя, откуда люди уезжали действительно в одних штанах и тапочках. А здесь было время собраться, взять самое нужное, взять документы, деньги, включить навигатор и поехать по тому пути, который он подсказывал. И навигатор подсказывает, как мы с вами знаем, самый короткий путь. И они приезжали. И оказывалось, что в одном КПП сразу сотни машин.
– В том-то и была довольно большая проблема, что они не контактировали ни с кем, ни с волонтерами, ни с координаторами. Они ничего не уточняли. Они просто приезжали и оказывались в чистом поле перед этими КПП. Как только, в частности, псковское «Яблоко» этой ситуацией занялось, все рассосалось за несколько дней. Просто потому, что людям подсказали, что если 100 километров проехать на другой КПП, то и стоять не придется.
– Уже тогда было проще ехать в Латвию, чем в Эстонию?
– Да, конечно. Сейчас тем более. Финляндия и Латвия стали более востребованными маршрутами на фоне ситуации с Эстонией. Достаточно много людей выезжало через Беларусь в Литву или в Польшу. Плюс через Беларусь действует единственный, но рабочий погранпереход в Украину. Односторонний. Там граждане Украины могут вернуться в Украину.
– В Беларусь едут те, кто хочет побыстрее попасть домой?
– Да. Домой максимально быстро либо через Польшу, либо пешим переходом через Беларусь.
– Есть популярное «народное» объяснение, что изменение отношения стало следствием уверенности, что осенью поехали уже не беженцы, а те, кто годами жил в РФ. Мол, решили изобразить беженцев, а поэтому не пустим…
– Я слышал об этом. Мы сталкивались с определенным количеством таких людей. 25 февраля правозащитный совет Санкт-Петербурга, где я работаю, создал «горячую линию» именно для граждан Украины, которые оказались в России ранее. Которые, естественно, тоже задались вопросом «уезжать, не уезжать». Безусловно, достаточно большое количество граждан Украины проживало в России по всяким разным причинам. По нашим примерным подсчетам, до полумиллиона человек было на конец февраля. Это были граждане Украины, которые не получали российское гражданство, которые учились в РФ, лечились, жили у родственников.
– Работали?
– Да. Многие же приезжали просто на заработки в РФ. Сезонные рабочие, вахтовый метод. Стоит понимать, что есть разница между 23 февраля 2022 года и 24 февраля 2022 года. Понятно, что любви к России у них нет давным-давно. Но воспринимать происходящее как агрессию все таки многие люди начали только в этом году.
– Многим, из тех, с кем вы общаетесь, говорили на границе, что они слишком долго собирались уехать из РФ?
– Да. Я знаю тех, кому такое говорили. Причем один случай меня просто, честно говоря, возмутил. Семья из Мариуполя. В момент начала боевых действий члены семьи оказались в разных районах города. Мать с дочкой выехала сначала к родственникам в РФ. Они примерно полтора месяца находились в Подмосковье. А через полтора месяца к ним сумел выбраться отец. В момент начала боев в городе он просто не был рядом с женой и дочкой.
– Ну, слава богу, жив…
– Жив, но подробности там были достаточно жуткие. Но дело сейчас не в них. Еще до приезда отца к родным, как только он смог выйти на связь, а это было тоже непросто, мы начали планировать для них маршрут. Они встретились в Подмосковье, приехали в Питер и должны были ехать через Эстонию. Но на эстонской границе им было сказано: «Вы слишком долго пробыли в России». Они пытались объяснить, что муж в России пробыл всего три дня, что три дня назад ему только удалось въехать на территорию РФ, а жена с ребенком находились здесь, потому что ждали, это все не помогло. И что значит, долго? Полтора месяца – это долго?
– Не пустили в итоге?
– Им отказали. Меня больше всего расстраивает то, что в соответствии с тем, как любит себя вести бюрократия, им же ставят эти галочки – «Недостаточно документов». То есть это очень лукавые объяснения отказа во въезде. Я понимаю, если, например, человеку на въезде в другую страну выдают бумагу о том, что они считают его документы «фальшивыми», тогда это понятно. С этим можно дальше работать. В общем, случаи были достаточно неприятные. И за последние несколько месяцев как-то все стали расстраиваться, когда звучит слово «Эстония». Сначала душа нараспашку, а потом «недостаточно документов». И весной ведь ехали в том числе те украинцы, которые до 24 февраля жили в России. По сути, они тоже беженцы!
– Коллеги правозащитники в Эстонии как объясняют эту перемену в поведении политиков?
– Впереди выборы. Говорят, что разные представители того же МВД Эстонии предполагают баллотироваться и являются сторонниками, как мне говорили, правых партий. Я не очень в этом смысле разбираюсь, где там правые, где там у вас левые… Коллеги говорят, что это такая попытка не очень хорошего пиара. Тут можно вспомнить нашумевшую историю, когда официальные лица Эстонии распространяли фейки о том, что беженцев якобы собирали в автобусы от КПП на российской стороне, чтобы отвозить на границу в лес. Решили поучиться у Маши Захаровой? Ну, ребята, ну так нельзя…
– Эта ситуация как-то обсуждалась на международном уровне?
– Я знаю, что вопрос смены отношения уже несколько раз поднимался, в том числе нашими коллегами в Киеве. Знаю, потому что я и готовил докладную записку обо всех этих ситуациях в рамках нашей двусторонней контактной группы, передавал в Киев. Я – координатор от России. Там есть еще представитель от Украины. Туда входят разные организации, естественно, Хельсинские группы. К нам приезжали парламентские делегации балтийских стран, и там это все озвучивалось. И все говорили: «Ай-яй-яй! Какой ужас! Мы немедленно разберемся». Но это было еще в начале октября.
На всякий случай скажу, что если речь идет о российских гражданах, то лично для меня ни единого вообще вопроса не возникает. Можно посидеть и дома. Ну, есть то, что есть… И, в общем, ничего другого тут не скажешь. Вот про российских граждан мы и не говорим. Но когда речь идет действительно о гражданах Украины, более того, есть подтвержденная история их, мягко говоря, злоключений, а кто-то пытается на основании каких-то дурацких вопросов определять «поддерживают они Путина или нет…», я хочу спросить – ребята, чем вы занимаетесь? Вы документы проверьте, и если он по статусу имеет право на пересечение границы, то какие еще могут быть вопросы к беженцу?
Я понимаю, что инфляция, и свое население возмущается… Жалко, что вот так эти проблемы пытаются решать… Потому что вообще-то Эстония – замечательная страна. И люди замечательные…
– Сейчас украинцам, которым вы помогали, проще легализоваться в других странах ЕС, или наоборот, сложнее, чем весной-летом? Там как отношение изменилось?
– Легализоваться и было просто, и сейчас просто. Продолжает все работать, как и работало, несмотря на то, что есть сокращение всяких социальных моментов. Но юридически легализоваться несложно. Там другие проблемы. Мы видим это по многим нашим, не побоюсь этого слова, друзьям, кто уехал в ЕС. Конечно, с жильем проблемы, с работой проблемы…
– Везде в ЕС?
– Да. Если едут люди в ситуации отчаянной, с заболеваниями, с ампутациями, еще с чем-то трагическим, то выезд в ЕС, конечно, это спасение. И это, в общем, единственный выход. А если едут люди как бы живые и здоровые, которые хотят приехать, устроиться и работать. Вот тут начинаются проблемы.
– Раненых из-за боевых действий много через вас прошло?
– Если считать все количество выехавших через Россию, то это уже несколько сотен тысяч человек. Раненых и больных из них около 1,5-2 процентов. А у нас, с кем мы сами работали, больше. Наверное, порядка 5 процентов. К нам и обращаются в основном инвалиды, престарелые семьи с детьми и так далее…
– Каждый 20-й раненый…
– Да. Где-то столько. Но, опять же, степень ранений очень разная. Кого-то просто чиркануло, а кого-то, довольно сильно… В любом случае: мы продолжаем свою работу.