Теолог Шишков: митрополит Евгений по комичным причинам готов обсуждать гей-браки, но не войну

Андрей Шишков, научный сотрудник Школы теологии и религиоведческих исследований Тартуского университета. Фото: Pilt videost

Андрей Шишков, научный сотрудник Школы теологии и религиоведческих исследований Тартуского университета, раскритиковал недавнее интервью митрополита Эстонской православной церкви Московского патриархата Евгения. Rus.Postimees публикует его комментарий, ранее размещенный автором на его страничке в Facebook.

Митрополит Таллиннский Евгений на днях дал интервью Елене Повериной в студии Rus.Postimees. Честно говоря, интервью разочаровало меня еще больше, чем предыдущие, хотя Евгений вроде бы ничего скандального в нем не сказал. Зато продемонстрировал некоторые базовые установки, которые ничего, кроме сожаления, вызывать не могут.

Митрополит Евгений в очередной раз повторил клише русской церковной пропаганды: «Константинополь признал раскольническую структуру на Украине, именуемую Православной церковью Украины». Это часть методички ОВЦС МП (Отдел внешних церковных связей Московского патриархата – прим. ред.).

В реальности патриарх Варфоломей восстановил в сане иерархию находившихся тогда в расколе Украинскую православную церковь Киевского патриархата (УПЦ КП) и Украинскую автокефальную православную церковь (УАПЦ), которые после этого упразднили свои церковные организации, и уже как «свободные агенты» с участием двух епископов МП собрались на собор, чтобы создать новую церковную организацию – Православную церковь Украины. ПЦУ сразу установила евхаристическое общение с Константинополем, а потом ещё с тремя поместными церквами. Можно критиковать методы, которыми действовал Константинополь, можно оспаривать каноничность апостольского преемства некоторых епископов ПЦУ (при том, что общепринятого учения об апостольском преемстве в православии нет), но называть эту церковь раскольнической – просто безграмотно.

Здесь надо отметить, что в 2007 году РПЦ приняла в общение Русскую православную церковь заграницей (РПЦЗ), которая на тот момент также находилась в расколе, как с РПЦ, так и с остальным мировым православием (общение с сербами – это миф, который уже давно разоблачен), без какого-либо символического восстановления её иерархии.

Очень печально, что митрополит Евгений резко негативно отозвался о любой возможности общения с Эстонской апостольской православной церковью. При этом лично Евгений никак не участвовал в конфликте 1996 года, и мог бы выступить миротворцем.

По его же словам, Эстонская церковь административно полностью независима от РПЦ. Решение разорвать евхаристическое общение с Константинопольским патриархатом в 2018 году принимал Синод РПЦ, в котором у Эстонской церкви нет своего представительства. По большому счету это решение Синода РПЦ легально, но нелегитимно, потому что не получило одобрения от Архиерейского собора РПЦ, который не собирался уже несколько лет – с 2017 года. Если бы ЭПЦ действительно заботилась о единстве православия, как об этом говорит Евгений, то она могла бы оспорить это решение Синода РПЦ, апеллируя к Архиерейскому собору.

Но Бог с ним – с евхаристический общением, это сложная административно-сакраментальная тема. Печально, что нет даже простого человеческого общения: «Наше общение с митрополитом Стефанусом – только на площадке Совета церквей». Ответственность за продолжение этого конфликта лежит, конечно, на иерархах обеих юрисдикций. Но установление общения нужно больше Эстонской православной церкви Московского патриархата (ЭПЦ МП), чем Эстонской апостольской православной церкви (ЭАПЦ). Сегодня, когда церковная Москва становится с каждым днём все более и более токсичной, ЭПЦ МП должна была бы уцепиться за эту возможность продемонстрировать реальную самостоятельность, но вместо этого культивирует старые обиды.

Старая пластинка «церковь вне политики» начинает выглядеть совсем комично. Напомню, что любая позиция, высказанная публично (например, в интервью), – это часть публичной политики. Но у митрополита Евгения очень избирательное (и зависящее от того, что ему выгодно) отношение к тому, какое политическое высказывание церкви приемлемо, а какое нет: «Не стоит реагировать на все подряд, только по кардинальным вопросам, в первую очередь – нравственного порядка. Например, выражать позицию по нашумевшим вопросам однополых браков, традиционной семьи. Вмешиваться в политику – не наше дело. Политика сегодня – одна, а завтра – другая, поэтому церковь не может быть втянута в политические вещи. Мы не политики и не дипломаты, мы не можем знать конечных целей политиков. Мы всегда говорим своим священникам, что не нужно делать каких-либо политических заявлений. Нравственная позиция – это по нашей части».

Для Евгения обсуждать войну нельзя, потому что это якобы про борьбу политических партий, а однополые браки можно, потому что это якобы про нравственность. Очень жаль, что после этой реплики ведущая не попросила дать нравственную оценку войне, которую ведет российский режим и поддерживает московский патриарх.

Наконец, митрополит Евгений показал в интервью, что руководство ЭПЦ МП, фактически, находится в самоизоляции. С государством церковь взаимодействует в основном через Совет церквей. Из прямых контактов он смог вспомнить только две встречи с вице-канцлером МВД перед 9 мая и в разгар октябрьского скандала. С ЭАПЦ контактов тоже нет, с другими конфессиями, подозреваю, тоже. На журналистов Евгений в основном наезжает. Похоже, что в Эстонии у него есть только один союзник – архиепископ Урмас Вийльма, но этого недостаточно, даже чтобы просто обезопасить церковь от нападок.