ВАДИМ ШТЕПА ⟩ Путин ведет себя как наследник не СССР, а Ивана Грозного

Вадим Штепа. Фото: личный архив

Пдодписанная неделю назад Владимиром Путиным новая Концепция внешней политики РФ ссылается на тысячелетний опыт самостоятельной государственности, при этом Россия именуется в документе самобытным государством-цивилизацией. Публицист Вадим Штепа считает, что самой очевидной исторической ассоциацией, вызываемой сегодняшней Россией, является давняя эпоха великодержавного произвола Московии, не имевшего с цивилизованностью ничего общего.

В последний день марта Владимир Путин подписал новую Концепцию внешней политики России. Предыдущая была принята всего 7 лет назад, но даже тогда, в 2016 году, ее формулировки были существенно дипломатичнее нынешних. Полномасштабная война против Украины радикально противопоставила Россию всей системе международного права, и новая Концепция фактически выражает этот дух противостояния.

При этом формально этот документ ссылается на те же международно-правовые нормы, в нем российская политика именуется «мирной, открытой и предсказуемой». МИД Великобритании отреагировал на это заявление иронично, напомнив про 1 апреля.

Нынешняя война могла быть развязана из исторической ревности

Новая российская Концепция ссылается на «более чем тысячелетний опыт самостоятельной государственности». Хотя, если мысленно отмотать историю в 1000 год н.э, в Киеве тогда уже строились златоверхие соборы, а по лесам, где позже возникла Москва, еще разгуливали медведи. Эту историческую ревность многие считают настоящей причиной нынешней войны. Москва не может допустить, что к самостоятельной древнерусской государственности она никакого отношения не имела, и поэтому пытается ее присвоить.

Россия именуется «самобытным государством-цивилизацией, обширной евразийской и евро-тихоокеанской державой, сплотившей русский народ и другие народы, составляющие культурно-цивилизационную общность Русского мира». Словом, «навеки сплотила великая Русь», то есть буквальный пересказ советской версии михалковского гимна.

Однако даже в советскую эпоху с ее официальным интернационализмом невозможно было представить себе лозунг «русского мира». Практически не использовался он и в петербургской империи. Она с некоторыми оговорками, но все же считала себя частью мира европейского.

Россия не хочет называться Московией, но усердно превращается в нее

Нынешняя доктрина «русского мира», противопоставляющая его миру развитому, свободному, фактически отсылает к средневековой Московии. Когда в Украине предложили вернуть России это имя, в Кремле чрезвычайно возмутились, но парадоксальным образом нынешняя российская власть сама превратила страну, которая формально называется «федерацией», в ремейк унитарной и централизованной Московии. Всеми ресурсами этой «обширной евразийской державы» по факту распоряжаются московские чиновники и олигархи.

И в этом факте тотального московского гиперцентрализма состоит фундаментальное противоречие с громким провозглашением России как особой «цивилизации». Цивилизации тем и отличаются от обычных стран, что по своему устройству они многообразны и многополярны.

Например, англоязычная или испаноязычная цивилизации, возникшие после распада Британской и Испанской империй, совершенно глобальны, и бывшая метрополия уже не играет в них определяющей роли. В России сегодня любят рассуждать о «глобальной многополярности», но саму свою гигантскую страну сводят лишь к единственному московскому «полюсу».

Нынешний российский режим, навязывающий всем регионам от Балтики до Тихого океана унылое однообразие пустой, но агрессивной Z-пропаганды, проигрывает в цивилизационном смысле даже исторической Российской империи. Тогда все же многие города и регионы сохраняли свою культурную и экономическую специфику.

В Финляндии, например, действовала своя конституция и даже собственная денежная система. Это был признак довольно многообразной цивилизации, и в этом отношении символична фигура легендарного маршала Маннергейма. Он 30 лет прослужил в российской императорской армии, а после 1917 года - еще столько же на стороне независимой Финляндии, потому что отверг «советскую версию» империи.

Нападение Путина на Украину похоже на нападение Ивана Грозного на Казань

Тем не менее, даже советская эпоха при всем ее тоталитаризме сохраняла признаки цивилизационного многообразия. В каждой союзной республике была своя Академия наук, на местных языках продолжалось образование и издавалась пресса.

Вторжение России в Украину - это не «наследие СССР», как некоторые полагают; в конце концов, тогда невозможно было представить нападение одной союзной республики на другую. Это - провал в гораздо более давнюю эпоху великодержавного произвола Московии, когда Иван Грозный напал на Казань и Ливонию, а также устроил карательный поход опричников на не до конца покоренный Новгород с целью включения всех этих территорий в московский «русский мир».

Кремль прямо обещает вмешиваться во внутренние дела соседних стран

В новой Концепции внешней политики РФ соседние с ней страны также фактически рассматриваются как «законная зона влияния» Кремля. Например, в сопредельных государствах он намерен оказывать «содействие предотвращению возникновения и устранению очагов напряженности и конфликтов на их территориях».

Это косноязычие у идеологов «русского мира» выглядит довольно забавно. Однако цели понятны и совсем не смешны: Москва явно намерена что-то «предотвращать и устранять» в независимых от нее странах.

Например, в Эстонии действует немало общественных инициатив и организаций, выступающих против кремлевской агрессивной политики. Согласно этой Концепции, они объявляются «враждебными», и Москва прямо угрожает «создавать условия для прекращения такой деятельности».

До каких конкретных мер это дойдет - пока сказать сложно, но намерения выражены достаточно ясно: в Кремле до сих пор считают себя вправе вмешиваться в политику других стран.

Тем не менее, противоречие между имперскими амбициями Москвы во внешней политике и ее жестким внутриполитическим унитаризмом, очевидно, будет нарастать.

У нынешнего Кремля просто не осталось никаких инструментов, позволяющих создать привлекательный образ своей страны, а он должен быть непременным атрибутом любой убедительной внешнеполитической доктрины. Но сегодня все желающие прекрасно видят, как подавлены национальные республики в России, которые не имеют никакого реально федеративного самоуправления, а их жителей массово превращают в пушечное мясо для имперской войны.

Можно ли такую страну называть «цивилизацией» - вопрос риторический. И это касается не только республик; Кремль любит обвинять другие страны в «русофобии», но реально русофобскую политику проводит сам, поскольку большинство русских областей также лишены собственного лица и возможностей для свободного развития, а низведены на уровень бесправных колоний для московских корпораций.

И это противоречие способно сыграть революционную роль в российской истории после неизбежного военного поражения. А нынешняя Концепция внешней политики тогда будет интересна лишь историкам.