:format(webp)/nginx/o/2023/08/23/15542168t1hbe62.jpg)
В середине августа стало известно, что новым художественным руководителем Русского театра будет Дмитрий Петренко из Латвии. Он много и плодотворно работает как режиссер и педагог, хотя до этого успел состояться как журналист, а в детстве мечтал стать врачом. Дмитрий рассказал Rus.Postimees о том, как эти занятия продолжают определять его театральную судьбу, которая в ближайшие годы будет тесно связана с Таллинном.
/nginx/o/2023/08/23/15542169t1ha52a.png)
Дмитрий Петренко
Родился 1 мая 1981 года в Риге.
В 2004 году получил бакалавра в сфере коммуникаций, в 2006 – магистра социологии Латвийского университета.
Еще до окончания учебы начал активно сотрудничать со СМИ. Работал журналистом в службе новостей Латвийского ТВ, политическим аналитиком в Латвийском центре по правам человека, был главным редактором портала politika.lv и ведущим ТВ-передачи 100 g kultūras.
В 2012 году окончил режиссерскую магистратуру Латвийской академии культуры.
С 2011 года ставил спектакли в Dirty Deal Teatro, с 2013 - в Театре Дайлес.
Всего поставил свыше 30 спектаклей в театрах Латвии, лауреат нескольких премий, в том числе за «формирование репертуара и работу с актерами» в лиепайском театре (2021), где под его руководством подготовлен и выпущен актерский курс.
20 апреля 2023 года в Русском театре состоялась премьера его спектакля «На привязи» по пьесе финского драматурга Тумаса Янссона.
- Вы учились на журналиста, работали в медиа, получили степень магистра социологии. Как и почему вы пришли в театр?
- Уже не помню, мне кажется, это было так давно (смех). Меня в театр привела журналистика. Я занимался политическими новостями. Однажды случился какой-то казус, и меня отправили в театр делать сюжет. И меня все это вдруг так увлекло, что я начал читать книги о театре, биографии режиссеров и драматургов, влюбился в Чехова. Наконец, я решил, что нужно попробовать, и в 28 лет поступил на режиссуру.
- До того, как вас профессия привела в театр, вы им не интересовались?
- Я даже в школе не участвовал в театральном кружке. Если честно, я не ожидал, что у меня хватит смелости изменить свою жизнь. У меня была очень хорошая работа в журналистике. Я вел на ТВ программу (100 g kultūras на канале LTV1 – прим. ред.), был автором и редактором портала politika.lv – все двигалось по этим рельсам. И вдруг…
- Один мой знакомый социолог, очень хороший полевой исследователь, недавно написал у себя в «телеге», что разочаровался в научных проектах, что социология дискредитирована, бесполезна и партийна. Надо совмещать науку и искусство - здесь жизнь и вызов. Ваш театр - это продолжение того, что вы делали как журналист и специалист по коммуникациям?
- Да, безусловно. Театр – в первую очередь общение. Это попытка донести до зрителя какие-то идеи, поставить вопросы. Я размышлял, как социология связана с театром. Мне кажется, что в театре мы тоже создаем жесткую структуру, но ее отличие от науки в том, что она учитывает ошибки, погрешности, человеческую уникальность. Театр занимается людьми, которые выпадают из выборки, о которых социология, особенно количественная, не всегда может что-то сказать.
- Значит ли это, что театр – штучный товар для немногих людей?
- Театр становится более эксклюзивным, потому что сам человек – это все более эксклюзивное явление. В театре передо мной живой человек, и он работает для меня на полную катушку, не жалея себя, своих сил и эмоций. Сегодня это, на мой взгляд, очень особая задача. Все больше работы делают роботы. Например, чтобы дозвониться куда-то, нужно разговаривать с роботом. Все меньше живых людей выступают коммуникативными посредниками. Мы видим людей часто на экране. А когда в одном с вами пространстве общаются живые люди, это становится чем-то особенным. Они, например, могут ошибиться. За этим люди и приходят сейчас в театр.
/nginx/o/2023/08/23/15542170t1hb44e.jpg)
- Это очень глубокая мысль: ошибка делает человека человеком.
- Конечно, это же, как в спорте: а вдруг что-то пойдет не так? Нам же это на самом деле интересно! Что это, например, за публика, которая обожает ходить на премьеры? Ведь актеры там в ситуации страшного стресса. Какими бы профессионалами они ни были, они все равно проходят это с болью и страхом. И премьерная публика не ждет, что все пойдет, как по маслу. Наоборот: ей интересно, когда что-то выходит из-под контроля. И сейчас театр - это вечная премьера, потому что каждый раз все по-новому, все больше импровизации…
- В интервью по поводу постановки в Даугавпилсе пьесы «Темные олени» Инги Абеле вы говорили, что еще и врачом стать хотели. Чем вас привлекает медицина?
- Она пытается помочь людям. Мне очень долго было трудно признать, что в театре мне важна польза. Сначала я думал, что настоящий художник должен творить, потому что из него это прет. Но, чем больше я работал, тем сильнее убеждался, что мне удаются те спектакли, которые можно обозначить таким немодным словом, как «полезные».
/nginx/o/2023/08/23/15542171t1ha33f.jpg)
- Вы также театральный педагог, вели кружки в школе, выпускали курс в Лиепае, делали лаборатории…
- Да, на фестивале в Валмиере, например, за две недели нужно с нуля создать готовый проект.
- Это тоже о пользе? Чтобы помогать детям и подросткам в трудной ситуации?
- Знаете, я, наверное, очень хорошо помню себя в состоянии подростковой покинутости. Когда нет больше простых ответов на вопросы. Когда тебе кажется, что ты единственный человек, который испытывает стыд за свое тело и страх за свой выбор. И я думаю, что вот был бы тогда человек, который сказал мне: с тобой все в порядке, ты просто проходишь такой период. И мне, наверное, сейчас хочется сделать это в отношении подростков, которые мне напоминают меня. Однажды кто-то из студентов обиделся на меня, что я слишком требовательный, и решил уйти. Я сказал: мы все к тебе требовательны, но потому, что мы видим: ты талантливый человек. Тогда он заплакал и сказал: мне в школе говорили, что в лучшем случае я смогу избежать тюрьмы. А тут он ощутил, что его энергия, в том числе неспособность пристроиться к жизни, в театре может пригодиться. И он здесь, на этой сцене, может быть полезен!
Или вот еще случай: ко мне перед премьерой подошел студент и сказал, что ему страшно. А я говорю: если ты в свои 23 года можешь в этом признаться, это очень круто, ты растешь, я тобой горжусь. Я до сих пор пытаюсь перерезать пуповину, которая связывает меня с детством. Но мне очень ценно, что они обращаются ко мне. Я долго думал, что я ненормальный, если все время говорю о своих студентах. Но тут я познакомился с Дмитрием Крымовым, а он только и говорит, что о своих студентах. И я понял: значит, можно так делать!
Будете ли вы вести курс в Таллинне?
- Мы говорили со Светланой (Янчек, директором Русского театра – прим. ред.). Вероятно, будет потребность в курсе в следующем году. И я очень надеюсь, что меня туда позовут. Четыре года – это не два месяца с актерами, это по-другому работает.
/nginx/o/2023/08/23/15542172t1h8fa5.jpg)
- Многие убеждены, что театр должен приносить положительные эмоции и вообще все время кому-то что-то должен. Что бы вы посоветовали зрителю, который считает, что ему должны, и поэтому редко доволен?
- Мне кажется, что сегодня зрителю не помешает больше открытости. Я понимаю тех, кто приходит за уже известным. Какой-то спектакль просто «убил» меня, и вот я хожу на него девять раз, чтобы получить тот же опыт. Но я не получаю его – каждый раз все по-новому! И когда не все понятно, тоже правильно. Знаете, чем меня пленили актеры Русского театра? На репетиции я опасался, что какие-то вещи будут непонятны. А мне ребята говорят: давай, пусть непонятно! Я сразу такую поддержку ощутил! Им тоже оказалось интересно что-то запутывать так, чтобы распутывалось не сразу. В этом плане мне кажется, актеры тут очень крутые. Я ведь слышал от актеров всякое: зритель не поймет, зритель не полюбит. Иногда я даже просил не упоминать этого обобщенного зрителя. Нам ведь только кажется, что мы понимаем, о чем речь.
- Это вы «На привязи» репетировали?
- Да, пьесу Тумаса Янссона. И Саша Жиленко, и Дима Косяков, и Миша Маневич – все три актера, занятых в спектакле, сразу сказали мне, что зритель сегодня очень умный. Он смотрит классные сериалы, ему нравится, чтобы его запутывали, чтобы были неожиданности. Мы быстро сошлись на этом, и нам было очень легко работать.
/nginx/o/2017/01/24/6274663t1hb734.jpg)
- Вы хорошо знаете Таллинн?
- Не очень. Постараюсь вникнуть. Но я бывал здесь часто, еще будучи журналистом. Мы давно дружим с Андреем Титовым, я бываю у него в гостях. Мы познакомились очень давно на курсах Deutsche Welle в Калининграде и как-то спелись.
- Чего вы ждете от Таллинна?
- Я жду удивления, ведь я тут зритель пока. Я прожил в Таллинне два месяца и много чего для себя открыл. Рига – мой дом, Лиепая – второй дом. Так будет всегда. Но мне нравится, что я начинаю любить Таллинн.
/nginx/o/2023/08/26/15549333t1ha868.jpg)
- А чего Таллинну ждать от вас?
- Этот сезон откроется в пятницу спектаклем «Страх и отчаяние в третьей империи». Для меня как для худрука этот сезон переходный. У меня как у режиссера много договоренностей, которые были достигнуты до того, как я принял решение участвовать в конкурсе Русского театра. Я не хочу нарушать их – я не такой человек, который просто закрывает одну дверь и входит в новую. У меня еще два спектакля в Лиепае. В Риге я ставлю с Дмитрием Крымовым «Питер Пэн. Синдром». Это его собственное сочинение, которое он хотел поставить еще в «Современнике», но началась война, он переехал в США и получил также приглашение Национального Театра Латвии. Мы уже начали работать, две недели репетировали, в декабре продолжим. При этом мы запланировали мою первую постановку здесь в сезоне 2024–25 годов и планируем мои приезды, чтобы актеры начинали работать. Это будет что-то вроде лаборатории, поскольку пьеса пока не написана, только какие-то самые общие идеи. Когда я здесь, репетиции у нас не кончаются, мы все время что-то придумываем. По крайней мере, мне это уже говорили…
:format(webp)/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)