Рейн Ратас о Центристской партии: поиск виновных – опасное дело

Рейн Ратас в других своих интервью решительно заявлял, что партия нуждается в новом лидере Фото: Peeter Langovits

Один из опытнейших эстонских политиков Рейн Ратас в интервью DzD.ee сказал, что активные люди выходят из Центристской партии от отчаянья, потому что партия находится во внутренней эмиграции и они никак не могут  влиять на жизнь страны. Тем не менее, он не считает, что исход будет массовым и партия развалится – истинные ее патриоты останутся и будут искать союзников. Будут пытаться вернуть тех, кого оттолкнули. Ратас признал, что сделано много ошибок, но предостерег от поисков виновных.

– Господин Ратас, что происходит с Центристской партией? Многие выходят из нее – партия разваливается, партия раскалывается? Что с ней будет?

– Я не сказал бы, что партия разваливается – несмотря на то, что есть такие, которые выходят. И даже если выходят значительные фигуры, и их немало, – это их право, – я не считаю, что это массовое явление. Да, выходят те, кто долго состоял в партии, кто работал во имя нее, а не просто платил взносы и сидел сложа руки, говоря, что у нас хорошая партия, у нас хороший вождь, честь ему и хвала. Но я убежден, что остаются те, кто по-настоящему любят партию, кто не утратил надежду, что партия может жить. Так что партия не разваливается.

Даже если Центристская фракция перестанет быть крупнейшей оппозиционной силой в парламенте – и это не значит исчезновения партии. Но ясно – и уже давно было ясно, – что партия нуждается в союзниках. Нужно найти такие партии, которые бы хотели сотрудничать с нами.

– И кто мог бы быть такими союзниками? Соцдемы были и ушли, IRL – вряд ли, Реформа – сомневаюсь.

– А с Реформой Центристская партия была в правительстве. Так что все может быть.

Видите ли, если какая-либо партия долгое время находится в оппозиции – а мы в оппозиции уже пять лет, – то это попахивает внутригосударственной эмиграцией. Ты живешь в своей стране, ты хочешь делать дело, ты выдвигаешь хорошие идеи, делаешь хорошие предложения, а правящая коалиция прокатывается по тебе, как катком.

Так что если я смирюсь с таким положением дел, когда я только вещаю, смирюсь с позицией Римского клуба, который лишь указывает – то не так, это неверно, – это одно; но мы находимся в стороне от того, чтобы что-то изменить, чтобы делать что-то серьезное и в законодательстве, и в развитии экономики, и с этим нельзя соглашаться. Вот она, эта внутригосударственная эмиграция.

– А на уровне города все наоборот.

– Здесь вы можете спросить, а насколько городская власть считается с оппозицией, сколько она с ней говорит? А она могла бы говорить. Видно же, как голосуют в горсобрании (где центристы имеют более половины голосов и легко и молча проводят любые свои инициативы. – И.К.).

– И все же, в чем конкретно причина того, что сейчас происходит? Чем недоволен Сависаар, чем мотивируют свой уход те, кто покидает партию?

– Насколько я понимаю, причиной этих выходов является своего рода чувство безысходности, которое испытывали наиболее активные члены партии. Но я еще раз повторяю, что убежден, что массового выхода не будет. Потому что для многих – для кого больше, для кого меньше – эта партия – родной дом, к которому ты не повернешься спиной. Ты повернешься спиной тогда, когда уже не видишь никакой надежды.

Но я покуда не утратил веру, веру в свою родину, в землю своих отцов, в свою партию... Да, у партии есть проблемы, у партии есть потери. Ведь последние выборы в Рийгикогу мы проиграли: теоретически мы должны были получить на три места больше, но голоса зеленых и Народного союза распределились между соцдемами, реформистами и IRL – только мы остались без этих дополнительных мест и получили даже меньше, чем имели, 26 вместо 29 на выборах 2007 года.

Но несмотря на это – всегда есть спады и подъемы, регресс и прогресс – мы не утратили надежду. Многие видные деятели партии не утратили надежду.

– А какой вы видите судьбу партии на будущих местных выборах, на выборах в Рийгикогу?

– Я не говорил бы о судьбе, я говорил бы о результатах. Это, конечно, трудно сказать. Во многом это зависит, от того, о каких конкретно самоуправлениях мы говорим. Я убежден, что здесь, в Таллинне, Центристская фракция будет крупнейшей.

– Больше половины?

– Нет, этого я не говорил! Я не уверен, что она получит больше 50%. А в других самоуправлениях, например в Пярну, на Саааремаа – я в курсе того, что там происходит, – нам будет крайне непросто.

Если же говорить о выборах в Рийгикогу, которые состоятся через три года, то (я оставляю за собой право на ошибку!), я не вижу, что мы получим больше мест в парламенте, чем на последних выборах.

– Есть два проклятых вопроса: кто виноват и что делать?

– Да, так можно спросить. Вот смотрите. Лауреат Нобелевской премии Михаил Горбачев – человек, которого мы в некотором роде знаем, который признан на международном уровне, у которого в СССР и в России была сильная поддержка. Если бы в свое время победил ГКЧП, его легко могли бы приговорить к смертной казни. Так что «кто виноват?» – очень-очень опасный вопрос. И даже пытаться ответить на него очень опасно.

Я много раз говорил, что я могу ошибаться и вы можете ошибаться. Я знаю лишь одного человека, который никогда в жизни не ошибался – но и того распяли.

Поиск виновных нас ни к чему не приведет, вопрос лишь в том, хотим мы идти дальше или не хотим, понимаем ли мы, что нам для этого необходимо. Нам ничего для этого не надо лишь в том случае, если мы согласны находиться в этом закупоренном состоянии, как сейчас, быть в роли цепных псов или лучше сказать – в роли Римского клуба.

– Так вот отсюда-то и второй вопрос – что делать?

– Хорошо, раз вы спрашиваете в лоб, я не буду увиливать. Я сказал бы, что мы должны сотрудничать. У нас должно быть большинство в парламенте – в сотрудничестве. Не знаю, должен быть у нас один союзник или два.

Вот экономисты говорят, что проклятье России – нефтяные богатства, которые душат все остальное развитие. Я не уверен, что хорошо то, что мы в Таллиннском горсобрании уже почти шесть лет в подавляющем большинстве. Была правильная и умная попытка создать коалицию с соцдемами, и жаль, что мы не смогли ее сохранить. Так что и здесь мы замкнулись, отгородились.

Я еще раз повторяю: только сотрудничество, только поиск союзников!

– Но желание партнерства должно быть взаимным.

– Так и есть. И ошибки надо искать не только в других, но и в себе. Если ребенок в песочнице с другими детьми и почему-то другие дети не хотят с ним играть, он бежит домой к маме и папе, к бабушке и дедушке и жалуется: почему они со мной не играют?

– Почему они не играют?

– Тогда я думаю, что умная бабушка и умный дедушка (может быть, даже лучше, что не мама и не папа) должны спросить: что ты им сказал, как ты с ними себя ведешь, зачем ты сломал чужую игрушку, бросался песком в глаза, расцарапал ему лицо? Что ж ты удивляешься, малыш, что с тобой не хотят играть?

Но если ты хороший мальчик, никого не обижаешь...

– Вы думаете, тогда они забудут?

– Разумеется. То есть всегда нужно искать в себе причину, почему с тобой не хотят играть.

Истина всегда где-то посередине, она не может быть только у меня или только у тебя, а другой от нее далек и глубоко неправ. Так же и с политическими союзниками.

– И в итоге: будущее – оно не мрачное?

Будущее не мрачное, но оно будет тяжелым и полным трудов.