В ходе организации митинга в поддержку Катри Райк я невольно размышлял о своем прошлом, куда мне совсем не хочется. И тут я внезапно осознал, что происходившее со мной школьные годы было натуральной травлей с применением административного ресурса. В связи с чем написал на Фейсбуке пост, имевший неожиданное продолжение.
Я учился в 11-й школе и в 13 лет пришел к выводу, что наилучший способ борьбы с гомо- и ксенофобией - личный пример. Когда сталкиваешься с живым человеком, стереотипы быстро разрушаются. Я не кричал о своей ориентации, но на вопрос «где твоя девушка?» отвечал честно.
К моему удивлению, это не привело к травле со стороны сверстников, зато советское поколение использовало свои ресурсы, чтобы вытравить 14–16-летнего подростка из школы. Моим преподавателем математики была жена члена попечительского совета, депутата Рийгикогу и серого кардинала Нарвы - Михаила Стальнухина. Она говорила: «У нас школа для нормальных детей, а не для геев».
Слово «нормальность» - мой главный триггер. На родительских собраниях заходила речь о моем тлетворном влиянии на детей, и я был вынужден встречаться со своим лучшим школьным другом тайком от его отца. Многие потом признавались, что считали меня классным парнем, но избегали под давлением взрослых.
Были учителя, которые называли меня «педерастом» (пидорасом?) и даже «педофилом». В то же время они говорили, что я «изнасиловал девочку в школьном туалете» и не находили в своих словах никаких противоречий. Я начал прогуливать школу и курить траву, но все равно отличался хорошим знанием предметов.
Педагогическому составу была дана явная разнарядка меня заваливать. Мои рефераты не принимали, ссылаясь на какие-нибудь вдруг возникшие критерии, которым я не соответствую. Я был олимпиадником, причем не самым плохим, но по табелю - сплошной двоечник.
Меня исключили сначала из класса, затем из школы, не сообщив ни мне, ни моим родителям. Для справки: мой итоговый результат на госэкзаменах был выше 90 баллов из 100. Ради хорошей статистики меня приняли в 14-ю школу при условии, что я буду молчать в тряпочку. Я молчал. Я выпустился.
Прошло 14 лет. И вот теперь я осознал, что тогда произошло. Помимо банальной гомофобии было и еще кое-что. Я учился в одном из первых классов языкового погружения. Насколько мне известно, тогда на это выделяли дополнительное финансирование. Нам дали на пять предметов одного учителя, едва выпустившегося из университета.
Я не был подарком, я был зазнайкой, но уровень образования откровенно падал, и я начал собирать мнения учеников, учителей и родителей о происходящем. Когда приехал министр с проверкой, в нашем актовом зале я встал и перечислил те же проблемы, которые были выявлены десятилетие спустя в ходе интеграционных исследований, стоивших миллионы.
Думаете, хоть кто-то из ранее опрошенных подтвердил свои же слова и высказался открыто в поддержку русского образования? Нет. Из меня сделали отщепенца, а что было дальше – читайте выше. Взрослые люди с ресурсами против одного неудобного подростка. Тогда мне казалось, что это нормально. Так я и стал тем, кто я есть.
«В Эстонии демократия, да, но некоторые модели поведения, какое-то замалчивание проблем имеется»: Владимир Каштан в студии Postimees.
Postimees
Их не интересовало образование, развитие детей и будущее нашего города ни тогда, ни теперь. Их интересовало финансирование. Их драйвер - алчность и ненависть к инаковости и всякому независимому мнению. Я вижу, что ничего не поменялось. И поэтому я здесь. Чтобы таких, каким был я, больше не было.
Здесь закончился мой пост на Фейсбуке и началась реакция. Посыпались комментарии, сообщения в личку и разговоры с бывшими нарвскими школьниками и их родителями. Выяснилось, что не одного меня отбросило в травматичные школьные воспоминания от центристского переворота, а проблема травли со стороны педсостава и теперь живее всех живых.
Чтобы ее решить, кто-то сменил школу. Другие – город. Третьи – страну. Пока все те же лица уполномочены потворствовать насилию в отношении несовершеннолетних, лицемерно причитая про отток молодежи из города, молодежь тупо ищет, где кнопка выхода.
Насилие – это замкнутая система. Первое правило – не выносить сор из избы. Так и живем, и нечего удивляться, что нарвитяне такие, какие есть. Нас такими воспитывают. Лично я не считаю, что проблема в языке преподавания, проблема – в практиках насилия. Это рамка нормы, которую нам задают «взрослые».
Ненормально закрывать глаза на несправедливость, бить указкой по голове (как и по рукам!), унижать учеников, нарушать их границы, хамить их родителям, распространять о них клевету, применять административный ресурс в адрес тех, кто тебе не нравится. И тем не менее все это повторяющиеся сюжеты в анамнезе нарвитян. Особенно тех, кто хоть чем-то выделялся из толпы.
В нашем городе нетерпимость и лицемерие продолжают укреплять свою вертикаль. Наши представители, которые так и не вышли к нам навстречу, обвинили яркого и открытого мэра в неуважении к горожанам и неспособности налаживать контакты. Их речи на собрании не сходятся с текстом вотума, в котором снова фигурируют ложные популистские обвинения в переименовании улиц.
/nginx/o/2023/09/16/15596046t1hcda4.jpg)
Те же люди – те же методы. Тот же Стальнухин в подписантах. И мне кажется, что дело снова вовсе не в том, что там было заявлено, а в собственных интересах. И нарвские школы играют в этой истории куда более значимую роль, чем мнимая защита советского наследия. Ведь первое публичное событие за время их правления – это снос памятника красным стрелкам в Темном саду. Оказывается, что для этого все-таки не нужен мэр.
Лично я мечтаю о том, чтобы вместе с Культурным кварталом на Кренгольме вырос Свободный Русский Университет, а Нарва помолодела и наконец-то раскрепостилась. Но пока наши депутаты травят свободно мыслящих людей и ублажают люмпен-электорат, пока они называют других парламентариев фашистами, вместо того чтобы налаживать контакты на благо будущего, я остаюсь фриком в этом царстве «нормальности».