/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
/nginx/o/2023/10/24/15675648t1h3e57.jpg)
Приграничные города до сих пор часто называют форпостами. Особенно, если речь идет о границах, которые усиленно охраняются. В спокойные годы форпост становится точкой транзита, «минус-местом». Нарва в этом смысле не исключение: не дадут соврать ни крепости, ни пункты перехода. Война в Украине, положившая конец двусмысленности в отношениях с восточным соседом, поменяла приоритеты. Они и дают городу шанс на развитие.
На прошлой неделе министр культуры Хейди Пурга заявила, что государство устраняется из проекта культурного квартала на Кренгольме. А в минувший понедельник бюджетная комиссия городского собрания Нарвы решила продолжать работы по проекту. И то правда: государство – нанятый менеджер, третейский судья и гарант инвестиций, но не замковый камень любой конструкции. Позволяя себе легкое хамство, можно сказать, что свет на нем клином не сошелся.
Что это значит? Что от своей доли субсидий государство не отказывается, но именно город будет выстраивать отношения инвесторов и горожан с собственником Кренгольма – компанией Narva Gate. И это логично. Стратегическое значение Кренгольма и его перспективный масштаб важны в первую очередь для Нарвы и всего Ида-Вирумаа. Хотя на фоне вполне центрового положения Йыхви и его большей интегрированности в «континентальную» - простите – Эстонию, это в первую очередь, нарвская история. А также ее исторический шанс.
Такие проекты, как возрождение Кренгольма, называются локомотивными – они тянут за собой остальные. Они также способны объединять усилия с другими проектами, форсируя итоговую мощь. В Нарве давно есть интеллектуальный хаб (колледж), с недавнего времени есть и творческий (Свободная Сцена). Чтобы соответствовать этим ресурсам, городу критически важно вырасти в собственных глазах, осознав себя субъектом принятия решений. Не сепаратистом, не партизаном, не ждущим окрика чиновником дотационного региона, мучимого призраками индустриальной эпохи, а самостоятельной инстанцией управления.
/nginx/o/2023/10/24/15675660t1h7c3b.jpg)
До самого последнего времени Нарва эксплуатировала статус приграничного города. Вечный транзит и хождения обитателей двух берегов друг к другу – кто за бензином и сигаретами, кто за европейскими «вкусняшками» и «чисто погулять» (в Ивангороде с этим туго). Любой разговор о перспективах подразумевал учет этого статуса: турист – значит российский, большие деньги – значит из-за моста. Размер имеет значение – когда ты сам такой маленький на краю маленькой страны и в преддверии страны необъятной, сами собой рождаются легенды. Как чудесные вожди Эльдорадо привезут с собой золото, которым расплатятся за экскурсию в Нарвском замке.
Но и до войны с этим было средне. Мотавшиеся в Петербург круизные группы из Таллинна, может, и приносили доходы музею, но прорыва не происходило. И дело тут не в объеме поступлений, а в самосознании. У нас тут, знаете, делать нечего. Хрущевки вдоль основной артерии, все немножко убогое, реально продать мы можем только замок, на который вы так залипаете из окна автобуса. Узнав, что это за чудо, вы вновь прыгаете в автобус, и поминай, как звали.
/nginx/o/2023/10/24/15675810t1h71f9.jpg)
Лишь в последнее время начала привлекать устойчивое внимание Ратушная площадь, ставшая собой благодаря построенному в 2012 году зданию колледжа. Это важный пространственный хаб почти на линии речного променада. Важно, что его видно из верхних галерей крепости, и туда сразу хочется идти – по крайней мере, так говорили мне петербургские друзья, удивленные, что в Нарве есть еще что-то. От Ратуши, в свою очередь, близко до художественной галереи с ее уникальным архитектурным обликом, а потом и до речных пакгаузов с их гребной и клубной субкультурой.
/nginx/o/2023/10/24/15675826t1h1793.jpg)
Даже мрачный «Балтиец» заиграл, точнее, запел по-новому благодаря муралу с «кремлевским соловьем» Яаком Йоала. Без него, как и без театрального центра Vaba Lava в двух шагах, город уже сложно представить. Старожилы нередко возмущены подобными интервенциями: кто эти люди, мы о них ничего не знаем, а если знаем, тем хуже для них. Таковы издержки взаимной адаптации – все утрясается своим чередом. В результате дистанция улицы Линда от собора и – с легким сдвигом – до вновь открывшегося ирландского паба образует еще одну траекторию, на которую нанизываются и местные, и приезжие.
/nginx/o/2023/10/24/15675671t1h436e.jpg)
И наконец, Кренгольм. Его нельзя назвать вишенкой на торте, потому что это целый торт, да еще какой. У него многослойный потенциал – творческий, коммерческий (сфера услуг), образовательный (в том числе тоже за деньги), производственный (не в крупном, но кустарном, то есть эксклюзивном исполнении). И когда говорят, что с исчезновением более или менее мифического российского туриста все это будет никому не нужно, не учитывают важнейший фактор привлечения внимания.
На конференции о культурной репутации места и ментальной карте Нарвы, которая 19–21 октября прошла на площадках Нарвского колледжа и Дома Ингрии, известный в городе акционист Вован Каштан сказал важную вещь. В условиях, когда поездки в Россию делаются все менее возможными, нужно создать место, откуда ее хотя бы видно. А в идеале - где будет своеобразное представительство «нормальной», европейски ориентированной России. Где наряду с эстонской культурной базой будет отчетливо просматриваться тема русскоязычного меньшинства – и не по факту или остаточному принципу, а в виде корневого элемента местной идентичности.
/nginx/o/2023/10/24/15675822t1hf5a0.jpg)
Развивая мысль Каштана, хотелось бы добавить, что Кренгольм в каком-то смысле останется форпостом Европы на усиленно – уж такое время – охраняемых границах. Неизвестно, сколько в России будет лютовать слетевший с катушек, но крепко севший на ресурсную трубу мафиозный режим. И в этом смысле культурный центр на самом краю Европы будет работать и как маяк, на который смогут ориентироваться молодые люди, мотивированные на отъезд из России, которые хотят получать образование и участвовать в проектах, а также создавать собственные инициативы с привлечением инвестиций эмигрантского сообщества.
/nginx/o/2023/10/24/15675693t1h2e45.jpg)
Таким образом, дело Кренгольма не ограничивается поисками туристов из Финляндии и Латвии. Конечно, воображаемая, а кое-где и реальная стена вдоль восточной границы не заморозит, но активизирует перемещение вдоль нее. Те, кто раньше направлялись вглубь по радиусу, начнут живее двигаться по хорде и открывать для себя не только ближайших соседей. Немаловажно и то, что интерес к русскому языку и культуре хоть и сокращается, но полностью никуда не исчезнет. И здесь важно не проворонить Кренгольм, - пожалуй, это каламбур (нем. Krähnholm означает «вороний остров» - прим. ред.) - то есть потенциал северо-востока Эстонии.
Мысль о миссии маяка, ориентирующего избранную публику из России, здесь лишь намечена. Но мне кажется, ее стоит проработать и учесть то, что придет в процессе и во что она превратится. Мозговой штурм всем только на пользу. И пусть государство лишний раз не пугается «агентов влияния», а попробует разработать механизм получения учебных или проектных виз людям, способным доказать свой честный интерес. Это, если угодно, форма «хедхантинга» для повышения производительности труда, что для Эстонии – вопрос не праздный.