Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2012/03/27/1028548t1h4397.jpg)
Мы продолжаем публикацию воспоминаний кинорежиссера Александра Витальевича Гордона, супруга сестры Андрея Тарковского, Марины Арсеньевны, написанных специально для нашего еженедельника к 80-летию Мастера.
Когда я встретился с Тарковским на вступительных экзаменах во ВГИКе, а это случилось в июле 1954 года, я и предположить не мог, что буду дружить с ним многие годы, вместе работать над студенческими фильмами...
Cтуденческие фильмы и «Каток и скрипка»
Первый фильм был снят на втором курсе режиссерского факультета. Учебный. Черно-белый. Предложил тему Тарковский: рассказ Эрнеста Хемингуэя «Убийцы». В фильме было всего две декорации: бар и комнатка в провинциальной гостинице.
Учебная судия ВГИКа была бедная, и почти весь реквизит приходилось нести из дома. Тарковский принес настенные часы – они играли в фильме драматургическую роль в напряженных сценах ожидания в баре боксера, которого должны убить киллеры (тогда они назывались по-русски – наемные убийцы). Принес Тарковский и старинный саквояж для боксера двадцатых годов. Отдельной проблемой было достать американские бутылки из-под спиртного и пачки сигарет, хотя бы пустые.
Следующий фильм мы тоже сняли вместе с Андреем. Это был фильм по очерку А. Сахнина «Эхо войны» (прокатное название «Сегодня увольнения не будет» – ред.). О снарядах, оставшихся в земле в черте города. Их обнаружили во время рытья траншеи. История правдивая, подобный случай был в городе Курске. Фильм мы снимали в документальном стиле, всё по правде.
Наметили и съемку третьего фильма, дипломного, однако обстоятельства поменялись. Тарковский первый нашел себе материал для диплома. Сценарий под названием «Каток и скрипка» он написал вместе с режиссером Андреем Кончаловским. Они задумали фильм о дружбе мальчика-скрипача и водителя катка для укладки асфальта. После этого короткометражного фильма Тарковский был принят на студию «Мосфильм» в штат, получив право снимать полнометражные картины.
«Иваново детство»
Иван – герой первого полнометражного фильма Тарковского, дерзкий и упрямый, уже готовая к жертве фигура, стойкая личность, очень похожая на самого режиссера.
Трагическое сознание, ставшее ему близким со времен «Иванова детства», помогло Тарковскому избавиться от поэтического влияния «Красного шара» Альбера Лямориса, сказавшегося в прямолинейной лиричности и скрытой «розовости» и «романтизме» отдельных сцен дипломного фильма. Совсем другая стилистика была положена в основу «Иванова детства»: сочетание жесткого экспрессионизма и яркой, контрастной поэтичности снов и видений.
Натурные съемки «Иванова детства» проходили на Украине, в городе Каневе на Днепре. Оператор Вадим Юсов и режиссер выражали через природу свой замысел – то в лирическом ключе в сценах воспоминаний, в видениях, в проезде на машине с падающими яблоками, с лошадьми, то в трагическом – в сцене с матерью у колодца. Трагичны и сцены на болоте, переезд через реку. Везде природа говорит языком чувств людей, оказавшихся в страшной, опасной ситуации войны.
Начальники не спешили высказать свое мнение, его нельзя было угадать даже по их лицам. Они не хотели торопиться с выводами, пытались охладить восторги и найти в фильме, в его отдельных сценах, недоработки, сомнительные места и двусмысленности. Напряжение нарастало.
Апогей его был достигнут в выступлении писателя Владимира Богомолова, автора повести «Иван» и одного из авторов сценария фильма. Богомолов волновался не меньше Тарковского, хотя и раньше принимал участие в обсуждении первого варианта фильма, который снимал режиссер Э. Абалов (его работу прервали из-за слабого художественного результата). Богомолов понимал, что третьего варианта не будет, что ему, автору, нужно сейчас, здесь, на этом обсуждении высказать свое отношение к фильму Тарковского. Было видно, что Богомолов говорит, обуздывая бурю, клокотавшую в его душе, что этот материал, фильм, конечно, несравним с предыдущим, что это талантливо во всех отношениях. Он признал работу молодого режиссера яркой и необычной, однако тут же добавил, что фильм Тарковского принимает вынужденно, но принимает. «Фильм яркий, но не мой», – заключил он.
Слова Богомолова решили участь картины на худсовете. Директор «Мосфильма» с важным лицом сказал, что, конечно, это не приемка фильма, что сначала мы покажем его в Госкино и посоветуемся с товарищами. Но без всяких «товарищей» всем было ясно, что «Иваново детство» – событие!
За «Иваново детство» Тарковский получил высшую награду Венецианского фестиваля – приз Золотого Льва Святого Марка в 1962 году.
Впрочем, некоторое время спустя Тарковский сам удивил своих почитателей и киноведов критикой в адрес фильма. Во ВГИКовской газете он упрекал сам себя за рациональный подход, за то, что в фильме есть следы раскадровки, резкость освещения, острый монтаж. Казалось, речь идет о сильных сторонах фильма. Но Тарковский, так бывает только с истинно талантливыми режиссерами, уже искал новый стиль, более «текучий», плавный и естественный для воплощения собственных замыслов. Он осудил экспрессионизм «Иванова детства» и больше к нему никогда не возвращался.
«Андрей Рублев»
Георгий Иванович Куницын, замечательный человек, историк и доктор философских наук, литературовед и критик, работавший в 1960-х годах в идеологическом отделе ЦК КПСС, в подотделе кино, вспоминал, как к нему в кабинет пришли два молодых человека и положили на стол объемистую папку. Это были два Андрея – Кончаловский и Тарковский, а в папке лежал сценарий фильма «Андрей Рублев». Прочитав сценарий, Куницын сказал, что он все сделает, чтобы фильм был снят. Чтобы сценарий прошел цензуру без потерь, он рекомендовал главному редактору журнала «Искусство кино» опубликовать его. Рекомендация из ЦК была равносильна приказу. Сценарий был опубликован.
Время съемок «Рублева» – самое счастливое в жизни Тарковского. Молодость, постоянное творческое горение, особое состояние души. Всплески и находки в решении каждого кадра, вера в себя и в своих сотрудников, оператор Вадим Юсов – на первом месте. Тамара Огородникова – опытный и преданный директор картины. Группа – одна семья, заряженная на небывалое задание. И жизнь была щедра и милостива к Андрею, дав ему возможность беспрерывно фонтанировать идеями, вариантами решений каждой сцены и каждого кадра. На «Рублеве» выработался стиль ручного создания каждого кадра. Это теперь режиссеры сидят перед экраном и дают указания с «председательского» места. А тогда Тарковский был постоянно на площадке – или с актерами, или руководил созданием кадра и, в особенности, его фактуры. Сам следил за установкой деревьев, если нужно, сам что-то красил. Подбегал к камере, проверял себя. Проверял грим, прически, одежду актеров. Не от недоверия, а от увлеченности своим видением будущего кадра и его элементов.
Как-то я пришел к Андрею в гости. Он только прилетел из Парижа (это был 1969-й или 1970 год), где узнал, что многострадальный «Андрей Рублев» по опросу авторитетных кинокритиков вошел в десятку лучших фильмов мира. Ему была приятна такая оценка международной общественности, но глубоко возмущало, что об этом нет ни строчки, ни слова ни в нашей печати, ни в докладах и отчетах киноруководителей страны. За границей хвалят. К похвалам он всегда оставался холодным: «Все это хвалебное... Ценят не за то, хвалят не за то. Главного не понимают!» Это относилось и к поздней отечественной кинокритике...