Секс, алкоголь и война: на подвале Русского театра - эпический беспредел

Фото: Ника Федорчук

​В самом начале календарного года Русский театр выпустил спектакль-кабаре Mann ist Mann. Это оригинальное название пьесы Бертольда Брехта, русский перевод которой подчеркивает ее антивоенный пафос: «Что тот солдат, что этот». Пьеса писалась по следам Первой мировой войны, и современный зритель примеряет ее последствия на себя. На этом пути его ждет много яркого, неожиданного и хорошо забытого.

Например, сама эстетика кабаре. В 1920-е годы эта внешне легкая чувственная форма скрывала переживание хрупкости мира, который разлетелся вдребезги и больше не склеился. Буквально искалеченные войной люди забывались в плотских удовольствиях. Особенно в этом преуспевала побежденная Германия, ставшая центром европейской вседозволенности, и даже такой унылый интеллигент и теоретик, как Брехт, использовал этот порочный праздник как материал.

Элементы «сладкой жизни» в классических пропорциях. Фото: Ника Федорчук

Лоботомия в кафешантане

Рассказанная им история проста и поучительна. Отделение солдат, несущих службу в Британской Индии, теряет одного из товарищей и рыскает в поисках замены, чтобы избежать наказания на вечернем построении. Этой заменой становится несчастный портовый грузчик, вышедший из дому за рыбой, но согласившийся помочь хозяйке сомнительного заведения донести тяжелую бочку. Солдаты обманом завлекают грузчика в лагерь, уговаривают помочь им, а потом с помощью той же вдовы подставляют так, чтобы отрезать его пути к бегству.

Судьба этого человека уже летит в бездонную бочку. Фото: Ника Федорчук

По ходу пьесы перед зрителем во всей красе раскрывается моральный облик всех действующих лиц, на фоне которых лишь один грузчик и его верная жена похожи на людей. В наказание за это грузчика и лишают памяти. Символическая лоботомия, которой подвергается этот мыслящий и остро чувствующий человек, выглядит неутешительным диагнозом любой войне. Ведь человек в ней неизменно раскрывается с худшей стороны.

Пока в глубине сценического пространства происходит невнятная возня и мечутся лучи фонарей, в одной из ниш авансцены человека лишают разума. Фото: Ника Федорчук

Как и должно быть на сцене кафешантана (буквально: «поющего кафе») с его господами в лаковых штиблетах и дамами в шелковых чулках, в спектакле есть конферансье. Это замечательно ироничная фигура, голос которой сразу разъясняет почтенной публике, кого и что именно она увидит. Конферанс и сшивает действия, и одновременно комментирует, разоблачая их сделанность. Это клоунская маска, указывающая на себя пальцем и подмигивающая публике: «Над собой смеемся?».

Ироничный конферансье - скрепляющая фигура номеров кабаре. Фото: Ника Федорчук

Но тут девушки не просто танцуют «малоодетые», дразня носителей отсталых стереотипов. Они над ними насмехаются, будто создатели спектакля начитались утонченных эссе Зигфрида Кракауэра, в те же самые 1920-е искавшего глубокий смысл эротических шоу. Тогда он обратил внимание, что тело – частотная жертва насилия, будь то тело бесправной женщины, обреченной нравиться, или беспомощного солдата, лишенного личности и отправленного на убой.

Соблазнительная хореография берлинских кабаре 1920-х словно предсказала грозный балет марширующих штурмовиков в следующем десятилетии. Фото: Ника Федорчук

Легкий жанр - тяжкий груз

Для постановщика Антона Киселюса принципиально, что зритель видит не мрачную притчу о стирании человеческого в человеке, а входит в непростую тему через буффонаду и бурлеск. Рожи, которые корчат солдаты, их кордебалет под управлением психопата-командира, веер гэгов от всех действующих лиц – все это не дает соскучиться, хотя это веселье сквозь слезы. Замечательно, что выпускники театральной студии Артема Гареева с заразительным удовольствием владеют своими молодыми телами. Спектакль очень тактильный и почти касается зала. Вдобавок и камерная сцена «Ринг» в спектакле переосмысляется, что позволило добиться выразительных пространственных эффектов.

Солдаты колониальной армии - цвет нации, пьяный сброд... Фото: Ника Федорчук

Чувственность спектакля проявляется и в продуманных отступлениях от брехтовского текста и постоянном разрушении «четвертой стены». Этот прием следует идее «очуждения», положенной Брехтом в основу «эпического театра» в пику театру психологическому, где актер «вживается» в роль и не выходит из нее. Здесь же, напротив, актеры будто постоянно спрашивают зрителя: ну что, тебе тоже заходит, тебя тоже прет, как меня?

Актеры в постоянном движении, сталкивающем войну и мир, секс и смерть. Фото: Ника Федорчук

В 2010-е годы свои колючие, непокорные, провокационные и чувственные спектакли по Брехту активно ставил в России Юрий Бутусов. Его «Барабаны в ночи» и «Кабаре Брехт», получившее в 2019 году «Золотую маску», отражаются в постановке Mann ist Mann вне зависимости от прямых или опосредованных влияний. Брехт с его иронией и беспокойством вновь нужен театру. Даром, что при жизни его только ленивый не пинал.

Растущая в суровые времена популярность Брехта отразилась на репертуаре Русского театра в целом. В конце августа 2023 года режиссер Тимофей Кулябин и драматург Роман Должанский поставили в Таллинне «Страх и отчаяние в Третьей империи» - сценографически блестящий и повествовательно изысканный спектакль в лучших традициях домашнего - берлинского - прочтения великого реформатора театра XX века. А теперь брехтовскую линию подхватывает молодежная постановка, которую можно будет увидеть 17 и 18 февраля, а также 5, 6, 7 марта.