Рандъярв: Некоторые размышления о мониторинге интеграции

Лайне Рандъярв Фото: etnoweb

Недавно представленный общественности пятый по счету – с 1997 года – мониторинг интеграции впервые за историю подобных исследований содержит в себе классификацию русскоязычного населения на пять групп исходя из их «отношений» с эстонским языком и эстонской государственностью, пишет вице-спикер Рийгикогу Лайне Рандъярв.

В принципе, было бы странно думать, что треть населения Эстонии представляет собою моногенную общину: некоторые семьи проживают здесь поколениями с 17 века, многие приехали сюда в разное время и c востока, и с юга, кто-то по своему собственному желанию, а кто-то по направлению. Очень многие родились здесь уже в период после восстановления независимости Эстонской Республики. Все эти люди имеют разный уровень образования и социальный статус, не говоря уже об особенностях национальных традиций – в Эстонии проживают на сегодняшний день представители более 120 национальностей.

В Рийгикогу уже на протяжении 20 лет по инициативе некоторых депутатов обсуждается, должны ли рожденные в 1930-е годы люди выучить эстонский язык, или после 65 язык учить необязательно. За это время многим из целевой группы данного обсуждения исполнилось по 80 лет, многие из них государственный язык так и не выучили, - но мониторинг показал, да и мы сами знаем, что по сути они считают Эстонию своей настоящей и единственной родиной.

Беспокоит другой выяснившийся в ходе мониторинга факт. На сегодняшний день мы имеем большое количество русскоязычных молодых людей с гимназическим образованием, владеющих эстонским языком в совершенстве или просто очень хорошо, но которые не чувствуют своей причастности к эстонскому государству, а скорее настроены критично к происходящему на родине.

Здесь я хотела бы подробнее остановиться на теме владения эстонским языком и эмиграции. В Мониторинге описывается группа, обозначенная как «кластер С» и охарактеризованная авторами исследования как неэстонцы, владеющие эстонским языком и критически настроенные по отношению к эстонской государственности, которая к тому же не прочь уехать из Эстонии. В данную группу по большей части входит молодежь 15-24 лет. Возникает вопрос, почему люди, которым благодаря владению языком доступна вся необходимая информация, и которые не должны бы чувствовать себя в изоляции, настроены критически по отношению к государству? И является ли такое отношение исключением? Значит ли это, что изучение эстонского языка не является единственно верным инструментом интеграции? Такие вопросы возникают в ходе анализа результатов исследования.

Энн Соосаар в своей критической по отношению к националистическим идеям статье «Мононациональная Эстония как голубая мечта» писал, что и эстонцев в силу исторических обстоятельств нельзя назвать однородной или чистокровной нацией: «Еще до наступления 18 века Эстония по культуре своей и языку не являлась моногенной территорией. Последние несколько столетий здесь бок о бок существовали и оказывали друг на друга взаимное влияние несколько языков, культур, мышлений и поведенческих моделей». (Eesti Päevaleht, 21.09. 2000.)

Так что было бы слишком примитивно стремиться к интеграции эстонцев и русских посредством одного только языка, поскольку люди различаются не только по языковому и национальному признаку, но и по системе ценностей, мировоззрению, жизненной философии и гражданской позиции. Необходим более дифференцированный и вдумчивый подход, исходящий из потребностей каждой конкретной группы.

Согласно результатам Мониторинга интеграции обращает на себя внимание тот факт, что наибольшую готовность к эмиграции выражают две наиболее перспективные для общего потенциала Эстонии группы людей: т.н. «хорошо интегрированные» и та самая «владеющая эстонским языком критически настроенная по отношению к эстонской государственности молодежь».

В то же время, готовность эмигрировать из Эстонии очень высока как среди эстонцев, так и среди представителей других проживающих в нашей стране народов – каждый второй житель Эстонии не исключает для себя такой возможности, а каждый четвертый предпринимает какие-то конкретные шаги в этом направлении. Мотивы для отъезда, прежде всего, связаны с поиском работы, для русскоязычных сограждан также обусловлены слабыми социальными привязками к стране проживания (что касается молодежи 15-29 лет, то среди русскоязычных количество желающих уехать составляет 9%, среди эстонцев – 4%).

Поскольку среди желающих эмигрировать много и эстонцев, то данный фактор нельзя считать критерием успешной или неуспешной интеграции. Тем более что на сегодняшний день у нас нет достоверных данных, сколько из проживших в течение 5-10 лет за рубежом в силу разных причин людей вернулись или собираются вернуться в Эстонию.

Хотя, ничего плохого я не вижу том, чтобы наша молодежь открыла для себя другие страны, традиции, культурные различия, набралась бы знаний и опыта – чтобы затем вернуться к себе на родину с пониманием того, что «в гостях хорошо, а дома лучше».
Из исследования выявляется и противоположная тенденция - «слабо интегрированные» (кластер D) и «совсем не интегрированные» (кластер E) выезжать никуда не собираются, и это, скорее всего, объясняется тем, что к данным группам относятся люди по большей части старшего поколения. Их потомки нуждаются также в особом подходе и внимании – поскольку сами родители вряд ли будут предпринимать шаги в направлении, которое обеспечило бы детям чувство причастности к эстонскому государству.

Если подходить к данной проблеме объективно, то описанная выше тенденция вполне объяснима с точки зрения общего развития общества. Наиболее активные и образованные люди легче адаптируются в любой среде и с той же целеустремленностью готовы искать для себя еще более благоприятные условия существования. И наиболее легка на подъем образованная молодежь, для которой открыт сегодня весь мир. Это происходит не только в Эстонии, но и во многих других странах, и это, в общем и целом нормально.

Поэтому нельзя рассматривать эмиграцию как часть аргументации при оценивании интеграционного процесса.

Критический настрой по отношению к государственности характерен для молодого поколения. Молодежь в любом государстве всегда знает, что и как нужно сделать, чтобы мир стал более совершенным. Ф. М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» писал: «Дайте русскому мальчику карту звездного неба, и он вернет вам ее исправленной».
Думаю, эта цитата верна относительно «мальчика» или «девочки» любой национальности. И это хорошо, потому что любая общественная дискуссия – это залог развития, конструктивная критика – хорошее лекарство против стагнации. Однако я считаю, что любая критика должна быть хорошо обоснованной, подкрепленной фактами, а не представлять собою ряд огульных бездоказательных утверждений, легко опровергаемых при профессиональном подходе.

Сильным сигналом является факт, что вопреки распространенному мнению, что знание языка – главный критерий интеграции, хорошо владеющие эстонским языком молодые люди стараются держаться в стороне от т.н. «интеграционных процессов». Очевидно то, что одно только изучение языка не может обеспечить чувства причастности к государству, но и как показывает мониторинг – для полноценного участия в повседневной жизни общества и воплощения карьерных планов эстонский язык лучше начинать углубленно изучать с раннего детства.

И я думаю, что в нашей стране лишь единицы – и это, как правило, озабоченные лишь своими узкими политическими интересами единицы - готовы утверждать, что эстонский язык учить не следует, и детям в будущем он никак не пригодится. К счастью, большинство людей понимают, что знание любого языка – эстонского, русского, английского - это богатство, которое дает не только интеллектуальные преимущества, но и является сильнейшим аргументом на любом рынке труда. И подавляющее большинство согласится с прописной истиной, что не знать языка страны, в которой живешь, ее истории и культуры – это равнозначно тому, чтобы добровольно лишать себя большой части полноценной жизни, сознательно изолировать себя и своих близких от окружающего мира.

Это говорит о том, что неправильно делать упор лишь на изучении языка, необходим более последовательный и разумный подход. Здесь я полностью согласна с рекомендациями авторов мониторинга, ученых Тартуского университета, которые отмечают, что за неэффективностью имеющихся методик обществоведение в русской школе по большей части на сегодняшний день превратилось в урок, где зубрят эстоноязычные термины вместо того, чтобы воспитывать в учениках гражданские чувства и ценности.

Я вижу задачу нашей образовательной системы в том, чтобы научить молодое поколение отличать те ситуации, в которых протест оправдан, от тех, где деструктивное отношение не приведет к позитивным результатам.

И с этой точки зрения я считаю, что в нашей образовательной системе, кроме изучения языка, должно быть лучше организовано преподавание предметов, направленных на воспитание общечеловеческих ценностей, толерантности и патриотизма в лучшем смысле этого слова. Это граждановедение, история, литература и история культуры. Решение следует искать в расширении общего кругозора молодых людей. Конструктивный подход к решению проблем приходит к нам с годами и с жизненным опытом.

Радует то, что согласно мониторингу интеграции за последние годы выросло число и тех русскоязычных жителей нашей страны, кто считает Эстонию своей единственной родиной. Наличие такой тенденции является прекрасной предпосылкой дружного сосуществования в нашей маленькой и любимой стране.