:format(webp)/nginx/o/2024/10/06/16401431t1hbd81.jpg)
Руководители Эстонской православной церкви Московского патриархата часто жаловались на то, что церковь вопреки их воле насильно втягивают в политику. Павел Соболев считает, что после выступления епископа Даниила на сессии Совета по правам человека ООН можно констатировать, что ЭПЦ МП сама совершенно осознанно занимается политической деятельностью.
Когда кому-то хочется продемонстрировать, что международное право не всегда может служить последней инстанцией для разрешения каких-то споров ввиду наличия в нем непримиримых внутренних противоречий, чаще всего приводится такой аргумент: там говорится и о безусловном праве наций на самоопределение, и о нерушимости территориальной целостности государств.
В мире же нередко возникают ситуации, для разрешения которых одновременное следование обоим этим принципам невозможно.
Примерно такие же трудности возникают и с соблюдением уже в рамках внутренних законодательств двух других вещей, вписанных в конституции подавляющего большинства стран мира: любое государство наделяет себя в своем основном законе обязанностью заботиться о своей безопасности, так же почти во всех конституциях мира гражданам страны гарантируется безусловная свобода вероисповедания.
Никто не может отрицать, что в современном мире, однако, то и дело происходит так, что светские власти предпринимают силовые шаги в отношении действующих в стране религиозных организаций, включая аресты, судебные преследования в отношении конкретных лиц и закрытия приходов, на что часть соответствующих религиозных общин отвечает заявлениями о вероломном нарушении религиозных свобод. Светские власти на это отвечают, что принятые ими меры являются отнюдь не дискриминацией верующих, а противодействием терроризму.
Эта ситуация типична, например, для любой крупной европейской страны после совершения террористического акта, исполнитель которого или принадлежал, к примеру, к какому-то радикальному исламистскому движению, или формально был приверженцем «традиционного» ислама, но в действительности находился, допустим, под влиянием крайне радикального имама.
В первом случае правоохранители в светском государстве довольно жестко «зачищают» конкретную организацию, и очень широких протестов против «гонений на весь ислам» тогда не возникает. Во втором, когда светские власти приходят с ордерами на аресты в мечети с большим количеством вполне себе законопослушных прихожан, уличные бунты куда более вероятны, но власти в таких случаях проявляют непреклонность и одновременно выражают сожаление, что из-за экстремизма и склонности к насилию конкретных лиц страдают интересы и чувства тех верующих, которым в этой стране - в случае их законопослушания - всегда рады и которых никто не хочет никак специально ущемлять.
Совершенно невозможно представить, что руководящим лицам ЭПЦ МП может быть неведомо, что в современном мире ситуации, когда светские власти «заходят на территорию церкви» - при необходимости кризисного регулирования - и устанавливают там верховенство светских законов над церковными, совершенно привычны. Ко всему прочему, никто в Эстонии никого в этой церкви не арестовал и не пришел в нее с «ордером на выселение», однако епископ Даниил счел необходимым по видеосвязи на сессии Совета ООН по правам человека выступить с рассказом об имеющихся у светских эстонских властей в отношении ЭПЦ МП планов, которые он пропустил через методику ООН по предотвращению геноцида.
Эти планы, как хорошо известно, по большей части представляют из себя расчет убедить местную русскую православную церковь разорвать все связи с Москвой. Руководство ЭПЦ МП настаивает на отсутствии у себя таких полномочий, а, кроме того, упирает на избыточность и беспочвенность таких требований - мол, исламский терроризм исламским терроризмом, но в местных православных приходах никто не планирует никаких преступлений против правопорядка!
Таких обвинений в адрес ЭПЦ МП никто, однако, и не высказывает, однако при всем при этом во вроде бы такой логичной и симпатичной позиции «где мы и где терроризм!» все же есть один существенный изъян. Буквы МП все-таки состоятельны сейчас на что угодно бросить очень густую террористическую тень, потому что патриарх Московский и всея Руси не только поддерживает и оправдывает путинскую кровавую войну против Украины, но и при любом удобном случае с удовольствием объясняет, почему она священна.
Эта война по своим разрушительным последствиям и приносимым людям страданиям равна сложенным вместе сотням и тысячам самых крупных терактов, совершенных исламистскими боевиками на разных континентах. Разве не логично уравнять религиозную организацию, чей глава восславляет такую войну и чьи священнослужители активно делегируются в части и на передовые для «духовного окормления» воюющих солдат армии страны-агрессора, например, с ИГИЛом или «Аль-Каидой»?
Руководители ЭПЦ МП, однако, упорно делают вид, что не понимают, почему две буквы - МП - оказываются поводом для того, чтобы светская власть продолжала бы стучать в церковные двери и настаивать, что необходимо все-таки искать компромисс, «красной линией» для светского участника которого является абсолютная невозможность легитимного присутствия террористической маркировки в общественном пространстве.
Именно со стороны церкви делается все для того, чтобы не искать этого компромисса: прославление патриархом Кириллом войны называется его «частным мнением», говорится о невозможности пойти на такой смертный грех, как «разрыв церковного тела», и, как теперь видно, клирики ЭПЦ МП собираются скорее предотвращать генодид в Эстонии, чем увидеть его в нынешней путинской политике по буквальному истреблению украинского народа.
Это правда, что к церковным законам нельзя подходить с «оптикой» секулярной юриспруденции, однако правда и то, что ЭПЦ МП воинственно ощетинивается на любые высказываемые учеными-теологами и священнослужителями-богословами предложения по разрешению ситуации, содержащие опирающиеся на исторический церковный опыт возможные «дорожные карты» по движению в сторону автономии или же Константинополя. При этом невозможность обсуждения этих предложений всегда объясняется их неприемлемостью для прихожан, но стилистически и эмоционально это бывает выдержано вполне в духе заявлений российского МИДа о «фальсификациях истории».
Руководство ЭПЦ МП много раз выражало сожаление, что церковь силой втягивают в политические игры, но выход на уровень сессии Совета ООН по правам человека показывает, что церковь и сама имеет как минимум вкус к участию в политике. И более того: пожалуй, трудно не заметить в самом факте этого выступления и неплохое чувство политической конъюнктуры. Невозможно не видеть, что политика Дональда Трапма направлена и на международную нормализацию российской агрессии против Украины; именно на таком фоне епископ Даниил получил возможность сейчас рассчитывать, что его слова прирастут дополнительным весом.
Также вероятно, что его слова о русских православных в Эстонии понравятся не только протрамповским силам в разных государствах мира, но и самим прихожанам приходов ЭПЦ МП. Для них хотелось бы отдельно заметить, что среди множества фантастических причин, которыми Кремль объяснял начатую им полномасштабную войну против Украины, назывались и «притеснения русской православной церкви украинскими властями».
При этом отчего-то получалось так, что Россия в первую очередь разбомбила те города Украины, убив огромное количество местного населения, где прихожане этой церкви на «конфессиональной карте» были в абсолютном большинстве. Чья-то надежда на то, что Россия где-то будет вступаться за интересы «русского мира» с другим подходом, мягко говоря, утопична.
Лучший способ снизить риски того, что у России обострится аппетит по защите на какой-то территории своих интересов, - это сделать так, чтобы на этой территории с Россией не имелось бы на ментальном уровне ничего общего. Поэтому «разрыв связей с Москвой» - это вопрос не гигиенического, а экзистенциального выбора.
:format(webp)/nginx/o/2023/12/12/15777178t1h5f68.jpg)