Летняя ночь на планете Солярис

Copy
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Эрланд (Леонид Шевцов) в очередном споре с великим русским (Александр Ивашкевич) дошел до белого каления. Соня (Татьяна Егорушкина) предотвращает кровопролитие.
Эрланд (Леонид Шевцов) в очередном споре с великим русским (Александр Ивашкевич) дошел до белого каления. Соня (Татьяна Егорушкина) предотвращает кровопролитие. Фото: архив Русского театра

Сразу после премьеры «Одной летней ночи в Швеции», состоявшейся в Русском театре 19 апреля, все билеты на спектакль Ильмара Таски до конца театрального сезона раскупили, и опоздавшие вынуждены будут ждать сентября.

Поставленный по пьесе Эрланда Юзефсона спектакль играется в малом зале, который преображен в осколок навсегда исчезнувшего мира – Швеции образца середины 1980-х. Белая ночь, травка (и под ногами зрителей – тоже), дымка, фрагмент домика с верандой, уютно накрытый столик. Идут съемки, и хотя ни фильм, ни фамилия режиссера не называются, мы понимаем, что речь идет о «Жертвоприношении» Андрея Тарковского. На площадке тихо и сонно: великому русскому режиссеру (Александр Ивашкевич) кажется, что небо слишком светлое, и он где-то бродит. Актеры ждут, терпение их вот-вот лопнет.

Комедия непонимания

«Где он?» – «Ходит!» – «Ему мешает все. Сейчас слишком светло, потом будет слишком темно...» – «Там его давили коммунисты, здесь его давят продюсеры...» – «Да когда же начнутся съемки, наконец?» Шведы кипят. Шведы негодуют. Они передразнивают русского: что бы сказал по этому поводу Андрей? Развел бы философию, изрек бы какую-нибудь банальность: «Бог нас покинул, осталась только белая глина!» Андрей появляется и изрекает: «Человек полон тайн!» Актеры переглядываются...

Между собой они называют Андрея «наш русский». По-шведски режиссер не говорит, актеры не знают русского, и мостиком между ними становится переводчица Соня (Татьяна Егорушкина). Общение на площадке – это фарс, замечательно иллюстрирующий нашу (не)способность к пониманию. Соня что-то переводит, что-то смягчает, что-то оставляет «за кадром»; режиссер и актеры то и дело спрашивают у нее: «Что он сказал? Что они сказали?» – и подозревают, что при участии Сони составляется заговор, что другая сторона над ними смеется. Но основной барьер – не языковой, непонимание сидит глубже. «Ему непонятно, что мы его не понимаем», – говорит один из актеров. На самом деле верно обратное: это актеры не понимают, что Андрей понимает их очень хорошо. Даже чересчур.

Андрнй устал. В том числе – биться о стенку, которой окружают себя шведы. Швеция – страна тотального благополучия и рационального мышления, и Андрею не нравится то, что шведы все склонны подвергать анализу, а директору картины Кристине (Ксения Агаркова), в свой черед, не нравится, что ночь простоя обошлась в 200 тысяч шведских крон. И Кристина, что характерно, тоже права. «Он ни черта не делает, только шляется по полю...» – «А он ищет, господа!..» Внезапно, как труба архангела: «Актеры, на площадку!» – и через пять секунд: «Отбой!» Актеры, в сердцах: «Твою м-мать!..»

Но когда нас бесит то, чего мы не понимаем, дело все-таки в нас самих. Пожилой актер Эрланд (его прототипом стал автор пьесы, исполнивший в «Жертвоприношении» главную роль Эрланд Юзефсон; в постановке Ильмара Таски Эрланда играет Леонид Шевцов) засыпает, и во сне ему является русский режисссер, и говорят они на одном языке...

В камерной вечности

Этот Андрей выступает в роли духовного наставника, пытается подтолкнуть Эрланда к духовному освобождению, учит его не бояться – и быть искренним; не успокаиваться – и продолжать развиваться; не играть, а жить, в том числе на съемочной площадке. Никакой фальши. Никаких границ, барьеров, переводов.

Андрей ли говорит с Эрландом в его снах – или?.. Так или иначе, банальности его – вовсе не банальности: ведь и правда трудно быть человеком, и человек действительно полон тайн. Только в сонной Швеции об этом забыли. Или не хотят помнить. Разговоров о душе – загадочной русской и расчетливой шведской – в спектакле вдоволь, как и обобщений пошире («Запад – это воздух! Восток – это дух!»), и при желании их можно спроецировать на эстонско-русскую действительность – но только ведутся эти разговоры не очень-то и всерьез. В конечном счете дело не в национальности. Не в языке. Не в культуре.

Дело в любви. И старый раздраженный Эрланд, и Соня, оберегающая Андрея от актеров и актеров от Андрея, и актриса Лотти (Лариса Саванкова), пылающая к Андрею страстью, и менеджер Кристина, его ненавидящая, и Виктор (Сергей Черкасов), приехавший из театра, где он играл Эйхмана, что служит темой для пересудов (должен актер играть Эйхмана? но ведь кто-то должен, правда?), – все они очарованы великим русским и по-своему в него влюблены. Любовь – сложная штука, иррациональная, мучительная, но без нее искусство не рождается.

«Одну летнюю ночь в Швеции» хочется пересматривать. Почему – я не знаю. Может быть, мы отвыкли от столь человечных, нормальных спектаклей. Все-таки это шведская пьеса со спокойной скандинавской атмосферой, здесь никто никуда не бежит – а значит, есть время и место разобраться с самым главным. А еще Ильмар Таска намеренно отсылает нас к финалу «Соляриса» – помните, когда Крис Кельвин улетает на Землю, мыслящий океан создает в память о нем остров, на котором герой возвращается к отцу, и этот мир, в отличие от бренного, длится вечно? «Одна летняя ночь в Швеции» – это и есть вечность для Тарковского, Юзефсона и прочих. И неважно, что это театр, что Андрей и Эрланд мертвы, что прошлого не вернуть. Это не повод для скорби. Тебе словно дают заглянуть в самый настоящий рай.

Комментарии
Copy

Ключевые слова

Наверх