Неизвестный солдат 1812 года

Внутри церкви. Фото: Илья Никифоров

Самым главным героем войны Отечественной 1812 года, по большому счету, является неизвестный солдат – рязанец или малоросс, татарин или латыш, гусар, гренадер, егерь. Имена их забыты, но подвиг – нет. Сегодня, празднуя 200-летие Бородинского сражения, стоит вспомнить и прибалтов, внесших свой вклад в общую победу: гусарского генерала Якова Кульнева, гусарского полковника Федора Ридигера, предка Святейшего Патриарха Алексия II, поэта и первого русского политолога профессора Андрея Кайсарова и многих многих других, в том числе и тысячи «неизвестных солдат», пришедших на Бородинское поле из Ревеля, Дерпта, Гапсаля, Риги.

Не так много сегодня в Эстонии памятников героям наполеоновских войн и, конечно, Отечественной войны 1812 года.  Знакомый с историей России турист остановится у памятника Михаилу Богдановичу Барклаю-де-Толли на одной из тартуских площадей или посетить мавзолей прославленного полководца в Йыгевасте. Редкого любопытного пустят в алтарную часть Домской церкви пресвятой Девы Марии, чтобы отдать дань памяти могиле полковника Федора фон Тизенгаузена.  Мало кто вспомнит, что академик Карл фон Бэр - не только выдающийся российский естествоиспытатель, но и врач, герой  обороны Риги в 1812 году. И уж вовсе туристы не заходят в скромную деревянную церковь Рождества Богородицы,  где на стенах установлены поминальные доски  солдатам 21-ого егерского полка, нижних чинов которого в Бородинском сражении пало «без счета».   Православные церкви Эстонии тесно связаны с историей российской армии и флота. Они – своего рода памятники воинской доблести, мужества и славы. А ведь именно церкви в Эстонии самые настоящие памятники русской воинской славы.

Каждый раз при начале литургической службы в православном храме отверзается завеса Царских врат,  и священник призывает всех собравшихся в церкви  миром помолиться Господу.

Господи помилуй! – хором возглашают верующие. 

Помолимся! - призывает священник, - о Патриархе, митрополите, священниках и мирянах.

А затем:  «О богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея!»

Тяжкий ратный труд солдат и матросов поминается каждый день. Павшим же на полях сражений или канувшим в морской пучине посвящаются списки, размещенные порой на мраморных плитах, бронзовых досках, в специальных киотах или просто на стенах храмов. Рядом с иконами. Воистину! Никто не забыт и ничто не забыто! 

Неизвестный солдат

Многие, очень многие эстляндцы принимали участие в наполеоновских войнах, видели «небо Аустерлица», переживали отступление по старой смоленской дороге, стояли насмерть при Бородино и, в конце концов, штурмовали Париж.  Почти вся тогдашняя остзейская элита, верная долгу и российскому императору  не щадила ни жизни, ни крови. Так уж сложилось, что по традиции, вспоминая эстляндских героев Отечественной войны 1812 года, мы пишем о генералах и офицерах. Их имена остались в анналах, в бывших их поместьях и сегодня можно увидеть руины порой лишком претенциозных для эстонской деревни триумфальных арок. И это правда. Прибалтийское дворянство сделало многое – все, что было в его силах – для отражения наполеоновского нашествия. Достаточно отметить, что в российской армии тогда служило свыше 800 офицеров из числа прибалтийских немцев, а из 550 российских генералов числившихся в 1812-1815 гг. по военному и флотскому ведомству 75 были остзейцами.

Но особо сказать следовало бы и о тех безвестных и безымянных солдатах и унтер-офицерах, так или иначе связанных с Эстонией, и павших на бесчисленных полях сражений от Москвы до Парижа, стойко переносивших тяготы военной службы в крепостных гарнизонах и на военных судах российского флота. Среди них были люди разных национальностей. На балтийском флоте с петровских времен, например, всегда было много татар. В списках каждого экипажа можно прочесть десяток татарских фамилий. В полках стойко отражавших атаки противника под Смоленском, Бородино или Лейпцигом были тысячи  эстонцев и латышей.  Ведь в 1798 году император Павел распространил рекрутскую повинность и на Прибалтийские губернии. Только эстонцев ежегодно ставили под ружье две-три тысячи человек. К 1812 году это уже были опытные, дисциплинированные и обстрелянные вояки, которых в атакующей колонне было не отличить от калужских, симбирских или рязанских однополчан.

В маленьких эстляндских городках Ревеле, Дерпте, Пернове, Гапсале дислоцировались многочисленные гарнизоны, стояли армейские флотские казармы. «Инвалиды» и старослужащие обзаводились собственным хозяйством, а то и семьями, врастая корнями в скудную эстонскую почву.  Вспомним, что, например, в 1801 году из более, чем двухсоттысячной российской пехоты, свыше 20 тысяч солдат постоянно располагались в Прибалтийских губерниях, а из 33 600 сабель кавалерии 4 500 служили там же. Со времен русско-шведской войны 1790 года морской гарнизон Ревеля составлял  до10 тысяч человек офицеров и матросов.  В обычную статистику горожан они не входили. По данным финского историка Сеппо Цеттереберга военнослужащие составляли в мирное время до 15% численности населения Прибалтийских губерний, а в военное время их доля могла подскочить аж до 30%.  Всех их надо было кормить-поить, одевать-обувать за счет казны. Это давало не просто работу местному населению, но приносило изрядные барыши. Существенная доля благосостояния прибалтийских провинциальных городков и сел напрямую зависела от постоя гусар, драгун или егерей. 

Вот этот самый неизвестный русский солдат, в т.ч. и из ревельских, дерптских или нарвских полков сыграл решающую  роль в Отечественной войне 1812 года. Он не получал за это золотого георгиевского оружия, орденов с бриллиантами, тем более поместий. Даже Орденом Святого Георгия простых солдат не награждали. Был учрежден специальный знак отличия для нижних чинов – скромный георгиевский крестик. Вот об этих безымянных героях стоит вспоминать в первую очередь.

Памятник русской воинской славы

Старейшая полковая церковь Эстонии, отстроенная еще в 1721 году, церковь Рождества Богородицы (Казанская), много лет назад ставшая приходской, стараниями своих священников свято хранит память о русской воинской истории.

Слева и справа на стенах деревянной церкви и в алтаре за иконостасом  расположены памятные мраморные и металлические доски с именами офицеров и солдат 91 пехотного Двинского полка, павших в боях, выполняя свой воинский долг.

Боевая история этого русского полка писалась кровью на полях сражений. Сформирован полк был 29 августа 1805 года как 21-й Егерский. И в том же году его солдаты и офицеры под командованием генерал-майор Ивана Сутгофа  мужественно отражал атаки французов  под Прейсиш-Эйлау в Пруссии. 

В 1812 году полк  «был в деле» под Смоленском. Командовал им тогда полковника Павел Платцов. В составе 3-й дивизии генерала Петра Коновницына полк отбил 17 августа предпринятый Наполеоном штурм Смоленска и обеспечил отход всей армии. «Я целый день держал самого Наполеона… Наши дерутся, как львы», - писал генерал.  Кстати, один из  батальонов полка был  оставлен оборонять Ригу.

Генералу Коновницыну было поручено возглавить арьергард 1-й и 2-й Западных армий, и, он обеспечивал отход русских войск к Бородино. Арьергард русской армии непрерывно атаковал маршал Мюрат, но расстроить боевые порядки  и обратить  в бегство русских солдат, в том числе и егерей 21-ого полка так и не смог.  Стоял полк  на смерть у Бородино под Москвой. Егеря участвовали в обороне багратионовых флешей и т.н. «семеновского оврага».  Французы так и не смогли опрокинуть левый фланг русской армии. Но егеря понесли большие потери.

После изгнания «Великой армии» ревельские егеря участвовали в заграничном походе русской армии, бросались в неукротимые штыковые атаки под Лейпцигом в знаменитой многодневной «Битве народов». К концу лейпцигской битвы в полку осталось лишь 100 человек солдат и офицеров.

В 1815 году полк стал именоваться 3-м Егерским, затем часть носила имя Ревельского егерского полка. Затем полк, в ходе Александровской военной реформы получил имя Двинского пехотного. Офицеры и солдаты Двинского полка штурмовали крепость Карс в далекой Армении во время русско-турецкой войны, а затем гибли, верные присяге на сопках Манчжурии в русско-японскую войну. Далеко-далеко от родного Ревеля-Таллинна.

С началом Первой мировой 91-й Двинский пехотный полк выступил на германский фронт под командованием финского шведа генерала Эрнеста Левстрема. Полк отличился в сражениях в Восточной Пруссии. Полк  оставался на фронте, выполняя с честью свой долг до самого конца той войны. Распущен полк был большевистским правительством России вместе со всей российской армией в начале 1918 года.

Российская армия не сохранила ни имени, ни памяти Двинского полка. Но все это сохранила православная Казанская церковь в эстонском городе Таллинне.