Ведь отстаивать экономические интересы Эстонии – это, в самом деле, совсем не значит открыто поддерживать Путина и возгонку напряженности, которой Россия занималась все минувшее десятилетие. Но у нее можно заимствовать тактику упомянутого перехвата. Ну, например, так: «Это все они, с чего вы взяли, что это мы? У вас односторонний подход, противоречащий ценностям демократии и плюрализма, которых мы, в отличие от вас, твердо придерживаемся». Это стиль восточного соседа Эстонии, от которого ей ничего, кроме пользы. Никаких идей и ничего личного – только прибыль любой ценой.
Политический прагматизм восходит к Никколо Макиавелли. Многие ошибочно считают его поклонником прагматизма, тогда как он просто с наигранным бесстрастием описывал, из чего сделаны правители. Стальнухин приписывает своему избирателю прагматизм, создавая его по своему образу и подобию. Можно возразить, что он лишь реагирует на те настроения, которые уже есть у людей. Но чтобы эти настроения заработали, нужно придать им форму. Прагматик этим и занят. Скучные идеи для «умников», главное – цель, а для ее достижения все средства хороши. Которые оправдывается деловыми, в частности, экономическими интересами.
За примерами далеко ходить не надо. С самого начала путинского правления мировая общественность называла его с легкой опаской «прагматиком». Ведь он умело выстраивал образ практичного лидера, исходящего из пользы для страны и ее развития. В начале 2010-х годов, уже прокачав квалификацию с помощью советников, Путин сам охарактеризовал себя как «прагматика с консервативным уклоном». Этого уклона слегка побаивались «западные партнеры», но прагматизм им однозначно импонировал и усыплял бдительность.