:format(webp)/nginx/o/2022/05/27/14580916t1h55cd.jpg)
Русская литература в Эстонии – это небольшой круг людей и небольшой набор текстов. Представляется, однако, что даже маленькие участки культурного поля время от времени требуют серьезной реорганизации. Не пора ли этим заняться? Таким вопросом задается филолог и семиотик Михаил Трунин.
Мы знаем, что машина вконец неисправна;
Мы знаем, что дороги нет, и не было здесь никогда...
Борис Гребенщиков
В конце декабря прошлого года русский Postimees распространил воззвание для эстонских литераторов, пишущих и публикующихся на русском языке. Оно называлось «„Капитал культуры“ ждет заявок от творческих людей», в конце вместе с пожеланием удачи сообщалось буквально следующее: «Жюри этого года сформировано, первые работы от опытных и осведомленных литераторов уже поступили. Те, кто хочет испытать судьбу и представить свои произведения на конкурс, могут принести их до 15 января 2023 года на вахту здания Mare Таллиннского университета [...], на отделение семиотики Тартуского университета [...] или же (что предпочтительно) отправить pdf по [указанному] электронному адресу» [1].
Жюри премии «Капитала культуры» для авторов, пишущих на русском языке, в этом году составили тартуский семиотик Юлле Пярли, доцент Таллиннского университета Григорий Утгоф и председатель – заслуженный профессор Таллиннского университета Ирина Белобровцева.
А вот для сравнения объявление о конкурсе художественной самодеятельности с сайта российской школы, которая находится в Динском районе Краснодарского края: «„Алло, мы ищем таланты!“: стартовал конкурс для учащихся нашей школы. Если ты умеешь петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, рисовать и творить, то наш конкурс точно для тебя! Что даст тебе участие в этом конкурсе? Возможность презентовать себя перед большой школьной аудиторией; Ты сможешь развивать и реализовывать свои творческие навыки в стенах школы вместе с наставниками [...] Как подать заявку на участие в конкурсе? 1) [...] в кабинете вожатых с 09:00 до 16:00 прийти и подать заявку на участие в конкурсе талантов. 2) Выполнить творческое задание: [...] видеозапись творческой работы [...] отправить на почту starshaya.vozhataya@yandex.ru» [2].
Начало этого текста выглядит как фельетон, в то время как ничего фельетонного в нем, к сожалению, нет. На сайте «Капитала культуры» концепция премии изложена не очень подробно, однако даже из краткого описания [3] можно понять, что речь идет не о конкурсе творческих заявок или испытании авторами судьбы (как будто занятие литературой – это поход в казино!), а о признании лучших за прошедший год. Неспроста даже номинация на премию может значить в карьере того или иного литератора не меньше, чем получение самой премии.
Как мне представляется, функция жюри в данном случае – не организация смотра творческих людей, а профессиональная оценка. «Капитал культуры» рекрутирует ведущих экспертов в области литературы, потому что они имеют необходимые компетенции, то есть могут самостоятельно и независимо оценить состояние эстонского литературного поля и выбрать шесть топовых авторов и произведений. Я не могу себе представить, что кто-то из членов жюри премии в любой из категорий, будь то поэзия, проза, эссеистика или перевод, вместо того, чтобы сделать свою работу – то есть проанализировать состояние вверенного ему участка культурного поля и выбрать наиболее интересные тексты и наиболее достойных авторов, – потребует принести ему те или иные произведения на конкурс.
Действительно, жюри премии для русскоязычных авторов время от времени публиковало на сайте «Капитала культуры» сообщения о том, что ждет «информацию от авторов об опубликованных ими произведениях». Однако в каждом из таких объявлений было четко указано, что цель этой акции – «облегчить работу жюри», убедиться, что ни один автор не будет случайно упущен из виду. В основном жюри разных лет все же пытались собирать информацию и произведения самостоятельно.
Объявление, составленное жюри этого года, читается совсем иначе (неспроста оно распространялось через СМИ и социальные сети и не появилось на сайте «Капитала культуры»): подача произведения на конкурс представлена как conditio sine qua non, а не одна из опций сбора информации. И это, как мне кажется, не просто неудачная формулировка, а принципиальная позиция: получив властные полномочия на том или ином участке культурного поля, Белобровцева наводит там свои порядки.
При этом она так поступает отнюдь не потому, что ее профессиональный уровень низок. У заслуженного профессора Таллиннского университета есть вполне серьезные и интересные литературоведческие работы, после чтения которых сомневаться в компетентности их автора не приходится. Однако быть литературоведом и быть организатором литературного поля – это разные социальные роли. И к Белобровцевой в последней роли у меня возникает много вопросов.
Русских литераторов в Эстонии, конечно, кот наплакал. Но это не повод превращать местную русскоязычную литературу в провинциальное болото – даже если жюри относительно свободно и в организации собственной работы, и в принятии итоговых решений. Более выигрышной была бы стратегия, направленная на то, чтобы сделать русскоязычную литературу неотъемлемой частью местного культурного поля, а не обособить ее, заставив играть по отличным от других правилам.
Даже среди немногочисленных русскоязычных писателей Эстонии есть авторы, которые считают для себя неприемлемым идти по зову жюри «испытывать судьбу» (я просто не могу перестать повторять это словосочетание!). Такова Елена Скульская, выпустившая в 2022 году сборник короткой прозы «Мальчишеская месть» (издательство «Флобериум»; одновременно вышел в переводе на эстонский под заголовком «Ga Dong Tao»). Скульской и ее книги нет в числе номинантов – автор, по всей видимости, придерживается мнения, что главное дело писателя – писать и выпускать книги, а не носить их «на вахту здания Mare Таллиннского университета».
Здесь возможно уместное возражение. Сборник Скульской составлен из текстов, печатавшихся в периодике с 2020 по 2022 годы, за часть из них она уже получала премию, другая часть была номинирована в прошлом году. Однако, во-первых, в книге достаточно и свежих текстов, параллельно выходивших в журналах на протяжении 2022 года. А во-вторых, прецеденты номинации сборника, на две трети состоящего из ранее публиковавшихся текстов, в недавней истории премии уже были: взять хотя бы книгу Яна (Яана) Каплинского «Наши тени так длинны» (издательство «Новое литературное обозрение», 2018), в которой новые на тот момент тексты составили лишь небольшую часть (основной массив – это либо ранее публиковавшееся, либо автопереводы). Каплинский в тот раз премию не получил, однако сам факт номинации говорил о многом: важная и для автора, и для русской литературы книга была отмечена упоминанием в числе шести лучших.
Хочется спросить у жюри и его председателя: неужели качество текстов Скульской ниже, чем качество подписей под репродукциями и фото в иллюстрированном альбоме под названием «Персональная мифология 2»? И насколько вообще каталог картин и фотографий современных художников из Эстонии уместен в списке претендентов на литературную премию? Или фактом литературы упомянутую книгу делают рассуждения в стиле наивного искусствоведения, например, такие: «Современное искусство отвергает традиционную обывательскую градацию ценностей. Для него смешное и великое, наивное и мудрое, красивое и уродливое, полезное и бесполезное не разделяются пропастью, а находятся в неразрывной связи...» В контексте работы русского жюри этого года ответ очевиден: автор-составитель «Персональной мифологии 2» Галина Балашова свою книгу в нужное место принесла (ну, или отправила pdf).
Как минимум двоим номинантам из списка, скорее всего, не пришлось никуда нести свои творения (либо сама председатель жюри сделала это вместо них). Речь идет об авторах, введенных в литературу лично Белобровцевой и по сей день пестуемых ей. Это Илья Прозоров и Андрей Иванов. Названная пара интересна даже не тем, что именно они являются наиболее вероятными кандидатами на получение премии в этом году (лауреатов мы узнаем уже 14 марта – в день родного языка), а тем, что они оказались фактически в зеркальной ситуации.
Прозоров – плохой писатель, номинация которого, однако, хотя бы формально легитимна (если вынести за скобки тот факт, что на протяжении последних трех лет Белобровцева старается номинировать Прозорова на все возможные литературные премии, как будто это какой-нибудь «новый Гоголь», уже написавший своих «Бедных людей»): в 2022 году он действительно опубликовал несколько художественных текстов собственного сочинения в петербургских журналах «Звезда» и «Нева». Андрей Иванов – хороший писатель, номинация которого, однако, нарушает как минимум этические нормы работы любого независимого жюри. Расскажу об обоих по порядку.
В прошлом году мне уже приходилось высказываться о Прозорове, его сочинениях и на многочисленных примерах демонстрировать, что молодой автор не владеет базовыми навыками построения художественного текста. Попросту говоря, случай Прозорова – это «писатель», который не умеет писать. В общем, не секрет, что в писатели его зачислила Белобровцева, которая по сей день продолжает всеми возможными средствами удерживать его в поле литературы. Однако если отрецензированная мной книга Прозорова «Тоска зеленая» (см. мою опубликованную в Postimees рецензию «Случайный человек в литературе» [4]) вышла без качественной редактуры, то, например, над напечатанной в «Звезде» повестью «Шафали», как видно, поработал профессиональный редактор: вопиющих безграмотностей и откровенной безвкусицы в этом тексте нет, хотя перлы попадаются (видимо, в некоторых местах редактор уставал или отвлекался).
Например: «... он для начала перекусил в местной столовой, заморив червячка жирным супом с фрикадельками». Прозорову невдомек, что «заморить червячка» и значит «перекусить» – и больше не значит ничего. Плеоназмы, как и нагнетание непонятно что значащих слов, как были свойственны Прозорову, так никуда от него и не делись. Вот описание того, как герои повести пьют водку: «... он уже ждал этого первого обжигающего глотка, который не щадит стенки желудка и ударяет всей мощью по живой сосредоточенности». Что значит «ударять мощью по живой сосредоточенности» я так и не могу понять.
Но не будем превращать текст, посвященный проблемам организации литературного поля, в рецензию на новые сочинения Прозорова. За прошедший год, заявив о своем категорическом неприятии Прозорова как писателя, я получил несколько возражений, суть которых сводится к тому, что мы имеем дело с начинающим автором, которому еще многому предстоит в литературе научиться и многое освоить. С этим тезисом трудно поспорить, более того: если человек хочет писать, и есть издания, по каким-то причинам готовые его сочинения публиковать, то кто же может запретить это делать. Однако место писателя Прозорова – не на вершине местной литературной иерархии (а неоднократная номинация на премию «Капитала культуры» формально делает его признанным автором), куда он твердо поставлен рукой Белобровцевой, а в альманахе молодежной секции союза писателей, который, с изрядной долей самоиронии, составители называют «Графомания». Есть в Эстонии и другие платформы для публикации и постепенного самосовершенствования начинающих авторов.
С текстами Андрея Иванова ситуация диаметрально противоположная. Сборник новелл «Меланхолия сумерек» (издательство «Авенариус») производит действительно сильное впечатление – и выбором сюжетов, и языком, и стилем. Я не сомневаюсь, что этот сборник получит не одну апологетическую рецензию в эстонской (и не только) печати. Вот только издатель и редактор этой книги Иванова – не кто иная, как все та же Белобровцева. И хотя юридически и здесь все корректно (издательство «Авенариус» официально принадлежит не Белобровцевой, а ее мужу; а в статуте литературной премии «Капитала культуры» предостережения о необходимости избегания конфликта интересов касаются только членов правления фонда и никак не определены в отношении меняющегося каждый год жюри), такой прецедент иначе как плохим не назовешь.
То, что не запрещено, конечно, разрешено. Однако невозможно не спросить: насколько вообще этично номинировать на премию книгу, которую председатель жюри издала и сама отредактировала? Но для меня основная проблема состоит даже не в мере этичности поведения жюри в этом году. Превращение литературной премии в творческий «конкурс по заявкам» и номинация на эту премию художественного альбома или автора, который еще не научился писать, попросту девальвируют ценность русскоязычной литературы в Эстонии. Андрею Иванову же Белобровцева оказывает медвежью услугу, делая из яркого и плодовитого автора слона в посудной лавке. Или объект культа. Сомневаюсь, что писателю Иванову комфортно в таких ипостасях.
Русская литература в Эстонии – это небольшой круг людей и небольшой набор текстов. Представляется, однако, что даже маленькие участки культурного поля время от времени требуют серьезной реорганизации. Не пора ли этим заняться?
Текст опубликован по-эстонски на сайте ERR (https://kultuur.err.ee/1608911036/mihhail-trunin-kohalikku-venekeelset-kirjandust-ei-peaks-muust-kultuurimaastikust-eraldama). Здесь публикуется русскоязычная версия, специально подготовленная автором для Postimees.
[2] https://oo29.siteedu.ru/news/allo-myi-ischem-talantyi-3/
[3] https://www.kulka.ee/sihtkapitalid/kirjandus/aastapreemiad
[4] https://rus.postimees.ee/7512157/recenziya-sluchaynyy-chelovek-v-literature