/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
Пока нарвский арт-активист Вован Каштан остается под стражей, а в его отношении начато административное производство, эксперты в сферах культуры, искусства и юриспруденции сходятся во мнении, что демократия и свобода слова в Эстонии оказалась под угрозой. Даже с учетом самых благих намерений представителей государства.
Вчера, 8 мая, в Нарве был задержан городской активист, известный как Вован Каштан. Якобы ночью накануне именно он нанес надпись «Дети» на асфальтовую площадку перед неработающим ДК им. В. Герасимова в районе Кренгольмской мануфактуры, что сделало эту руину похожей на театр в Мариуполе, уничтоженный более года назад российской авиацией.
Полиция проинформировала редакцию Rus.Postimees, что причина задержания – именно надпись. Мы публикуем несколько мнений, которыми эксперты из разных сфер общественной жизни поделились в связи с тем, что в полиции находится человек, подозреваемый в нанесении надписи «Дети» на площадку перед заброшенным домом культуры.
Мария Сморжевских-Смирнова
культуролог, филолог, директор Нарвского музея
Лично для меня надпись «Дети» которая появилась вчера в Нарве, стала еще одним пронзительным напоминанием о той масштабной войне, которая идет совсем рядом с нами. О тех военных преступлениях России, в оценке которых среди нарвитян, к сожалению, нет единого мнения.
Жаль, что надпись так быстро исчезла (еще вчера ее удалили городские службы – прим. ред.). Но хорошо, что она была задокументирована! Эта надпись – реакция художника на общую боль. Думаю, с этой болью живут все те, кто сопереживает украинскому народу, кто однозначно осуждает развязанную Россией войну.
Александра Мурре
искусствовед, куратор
Случай с задержанием художника Владимира Каштана весьма показателен и вызывает чувство тревоги, так как речь идет об ограничении свободы слова и мнения, а также их публичного выражения. Не вдаваясь ни в юридическую, ни в художественную сторону дела, опасение вызывает охранительная позиция властей, наличие заранее сформулированных «правильных решений» до начала какого-либо диалога. Ближайший аналог - случай «красных монументов». Понятно, что в условиях войны, развязанной Россией в Украине, наше общество находится в крайнем напряжении. Поэтому разделение на черное и белое, нежелание и часто невозможность диалога распространяются быстро и заходят глубоко.
Однако ценность нашей культуры, общества и государства основана на принципах демократии, свободы личности и уважения к мнению другого. Переход к тактике «молчите, вас не спрашивали» и «мы знаем лучше, что хорошо для народа и государства» подрывает включение гражданина в дела государства, чувство причастности и патриотическое чувство, которое поддерживалось на более ранних этапах становления республики. Это чувство кажется простым: я часть моей страны, я и все мы ответственны за ее судьбу, и можем на нее влиять. Поэтому важно все подобные случаи ограничений (даже из самых благих побуждений) освещать, обсуждать, давать слово разным голосам. Иначе будет невозможно избежать раскола в обществе, без сомнения, делающего страну более уязвимой.
Евгений Криштафович
юрист (Партия реформ)
Нанесение антивоенной надписи краской на асфальте в городском парке будет очень сложно квалифицировать как нарушение общественного порядка. Эта статья подразумевает поведение, беспокоящее другое лицо или подвергающее это лицо опасности. Опасности эта надпись никого точно не подвергает. Если же в Нарве найдется лицо, которое «обеспокоено» антивоенным характером акции, или недовольно, например, тем, что в этом действии содержится явная отсылка к военным преступлениям, совершенным вооруженными силами РФ против мирных жителей Мариуполя, то вопросы могут возникнуть скорее к «обеспокоенному лицу», чем к акционисту.
Надо понимать, что не любое действие, которым, например, наносится ущерб городскому имуществу, является виновным деянием. Если в протоколе сказано, что вы написали на заборе слово из трех букв, то логика подсказывает, что вы заслуживаете штрафа, так как оскорбляете нежные чувства прохожих филологов. Но если это слово «МИР», то не все так однозначно, как любят выражаться по разным поводам. Как минимум, надо установить, ставили ли вы перед собой цель испортить забор и уйти от ответственности. А может, вы хотели таким образом обратиться к общественности с важным посланием и готовы возместить ущерб, связанный с приведением забора в первоначальное состояние по завершении вашей акции.
В любом случае, если полиция уже сутки держит Владимира Каштана под стражей только из-за надписи «ДЕТИ» в парке на улице Йоала, то это является нарушением Европейской конвенции по правам человека, гарантирующей разбирательство в разумные сроки. Правильным было бы немедленно отпустить гражданина художника на все четыре стороны и не тратить государственный ресурс на всякую ерунду.
Андерс Хярм
искусствовед, исследователь современного искусства
В формуле политического акционизма всегда есть несколько составляющих. Это активист с определенной повесткой дня, определенный адресат или аудитория, само сообщение и культурно-политический контекст, в котором это сообщение отправляется. При этом сообщение никогда не приходит точно так, как его задумал отправитель. Еще сложнее, когда художественные действия нацелены на создание некой амбивалентности, указывают на разрыв или связывание понятий.
Изначально надпись «Дети» перед сталинским домом культуры имеют именно такой посыл. Они предлагают самые разные горизонты интерпретации. Угроза ли это эстонскому государству, что, если вы не будете вести себя хорошо, здесь будет, как в Мариуполе? Или просто предупреждение, что в Эстонии такое тоже возможно? Или же доказательство того, что полноправный преемник той самой армии, победу которой сегодня празднует Россия и многие жители Эстонии, - это армия, которая насиловала и убивала женщин в Буче и бомбила детей в Мариуполе? Наконец, это может быть и послание местным русским: не думайте, что ваших детей не будут бомбить, если Россия вторгнется и в Эстонию.
Такая же множественность смыслов была и в его предыдущих действиях в связи с местом нарвского танка. Каштан внес знак с сильным добавочным значением в другой контекст. Это и есть классический концептуалистский жест, вокруг которого начинает что-то происходить. Подрывает ли это чувство безопасности, как сказала мэр Нарвы Катри Райк? Да – потому что жизнь вдоль российской границы по соседству со страной-агрессором небезопасна! Неужели поэтому такой жест не стоило делать? Но ведь любые художественные действия создают сходные аффекты. Это реальное следствие искусства!
То, что акционист или акционист в любой стране сталкивается лицом к лицу с властями, когда он действует в публичном пространстве, совершенно нормально, как и то, что ему можно и разрешено действовать в этом публичном пространстве. Он показывает степень свободы общества. Этот факт многое говорит о России, где этой свободы на данный момент совершенно нет и где людей сажают за то, что они стоят с пустыми плакатами или ругают страну в кафе. Лично я считаю, что акционизм, контекстуально чувствительный, позволяющий вести интересные дискуссии и никому не угрожающий прямой физической расправой, является его гражданским правом и свободой, а Вован Каштан, вероятно, не представляет опасности для Эстонии.