/nginx/o/2023/11/07/15704510t1he5df.png)
/nginx/o/2023/06/09/15378206t1h8c6c.png)
Режиссер Рома Либеров везет в Таллинн фильм об Андрее Платонове. В чем смысл подобного подвижничества на фоне войны, которая дает новые смыслы, но и обнуляет очень многое, если не вообще все, исследователь творческого наследия героев иммиграций прошлого, автор фильма «Сокровенный человек» рассказал в интервью Rus.Postimees.
Рома Либеров - российский кинорежиссер, сценарист, продюсер, учредитель фонда поддержки и сохранения культуры «Улисс». Автор серии фильмов о писателях и поэтах XX века, которые работали на русском языке: «Юрий Олеша. По кличке "Писатель"» (2009), «Иосиф Бродский. Разговор с небожителем» (2010), «Один день Жоры Владимова» (2011), «Написано Сергеем Довлатовым» (2012), «ИЛЬФИПЕТРОВ» (2013), «Сохрани мою речь навсегда» (по стихам Осипа Мандельштама) (2015), «Сокровенный человек» (об Андрее Платонове) (2020).
Продюсер музыкальных альбомов современных исполнителей, которые работают с текстами поэтов прошлого и имена которых часто незнакомы массовому читателю. Покинул Россию. Активно участвует в проектах поддержки пострадавшим жителям Украины, Турции, России. Участник Конференции представителей российской оппозиции, научной и творческой интеллигенции, которая прошла в Европарламенте в начале июня 2023 года.
/nginx/o/2023/06/09/15378007t1hce59.png)
Андрей Платонов (1899-1951) — русский советский писатель, поэт, публицист, драматург, сценарист, журналист, военный корреспондент и инженер. Доброволец и участник гражданской войны на стороне РККА (Красной армии). Работал на заводах, занимался организацией мелиорации земель. Как писатель был раскритикован Сталиным за язык, после чего годами боролся с гонениями и возможностью оставаться в профессии. Сын писателя был репрессирован. Платонов прошел Великую отечественную войну как военкор, который лично участвовал в боях. Самые известные произведения впервые были напечатаны в годы «перестройки». Жил, работал и умер от туберкулеза в России.
/nginx/o/2023/06/09/15378020t1hfab1.png)
«Сокровенный человек» - не скрупулезный байопик об авторе «Котлована» и «Чевенгура». Как и другие работы Либерова, фильм выполнен в смешанной технике: игровые эпизоды сменяются анимацией, советские песни - треками «Гражданской обороны» и Shortparis, факты биографии писателя - фантазиями на тему его произведений. Судьба и время Платонова вторили суровой фантасмагории его великих сочинений «Котлован» и «Чевенгур». Так и в фильме Либерова биография Платонова смешалась с кинофантазиями по его произведениям, мечта о светлом будущем обернулась тоталитарной явью. Показ фильма в Таллинне 20 июня дополнит живой разговор с автором.
- Рома, вы человек русской культуры. Как ни крути. Русская культура для многих теперь токсична. Вы лично до какого момента с этим согласны? У вас есть внутреннее ощущение пределов допустимости отмены всего, что связано с русским?
- (Долгая пауза) Мало ли глупостей совершается на Земле.
- То есть весь этот дискурс - мимо вас?
- Это просто глупость. Эмоционально все понятно, но это же глупость. Ярость, которая не находит выхода, требует жертв любого рода. Как правило, ярость, не находящая прямого выхода, подминает под себя все. Особенно слабое то, что не сопротивляется теми же методами. Поэтому то, что под колесо этой ярости попали язык и культура, я понимаю с эмоциональной точки зрения. То есть с позиции ярящегося. Но здесь же ничего нет, если разбирать это с рациональной точки зрения. Если вывести мораль за рамки. Это же глупость - обвинять в чем-то русскоязычную культуру. Или предъявлять к ней требование о спасении, или укор в том, что русская культура никого не спасла от этих зверств. Нужно ли на это возражать, что ни одна культура, ни один народ никогда никого не спасли? Культура - не вооруженное формирование, охрана, или рыцарский орден, чтобы кого-то от чего-либо спасать. Культура занимается другими вещами.
А еще обвинения языка. Впрочем, я и сам был в этих обвинениях в случае с немецким языком, будучи евреем. Но сейчас раскаиваюсь в абсолютной глупости. Я стал жертвой такой же бессмысленной пропаганды, носящей некоторый эмоциональный оттенок. Но причем здесь русский язык и русскоязычная культура?
- Вам ответят, что это язык и культура имперского сознания. Вспомнят строчки об Украине пера одного из героев ваших фильмов. У вас же был фильм о Бродском.
- Про Бродского это же какая-то байка, которую все тиражируют. Это же неправда все. Нужно же этому противопоставить аппарат взаимодействия с культурой. Это ровно о том, что делала советская власть, когда она предлагала Пушкина «вот так». Что постсоветская власть предлагала Пушкина «так», что досоветская власть предлагала «так». А Мандельштам сказал, что мечтает о том времени, когда Пушкин будет прочитан так, как он написан. В случае с Бродским, поперек всего уже поставили его стихотворение «На независимость Украины». Ну, может быть стоит прочесть его так, как оно написано?
А уж термин имперскость просто используют… Я только что вернулся с конференции в Брюсселе (конференция представителей российской оппозиции «Брюссельский диалог» прошла Европарламенте в 5-6 июня – прим.ред.) Ну, правда. У кого, какая имперскость? Что человек любит родину такой, какой она ему досталась? Даже если он становится приверженцем какой-то идеи. Пушкин вообще-то собирался участвовать в декабристском восстании. Ну, какая имперскость?! И где начинается, и где заканчивается эта имперскость? И что это вообще за слово такое? Я не знаю.
Был процесс долгой колонизации. Россия - гигантская страна. Такие земли просто так не даются. Был очень долгий процесс последовательной колонизации. Был? Был. Пострадали от этого малые народы и приграничные государства? Пострадали. Но это был исторический процесс. Почему только что начали о нем говорить? Я с друзьями за долгие года до войны удивлялся и хотел что-то сочинить на предмет никем не проговоренной колонизации российской. Ну вот почему-то все стали об этом говорить.
- Потому что бывшая колония пытается выжить, когда сосед пытается ее сожрать.
- Ну, не надо так выворачивать… У нас 800 лет общей истории. Опять же, всех пытаются расставить по тому, кто какую позицию занимает. И я не понимаю, о чем идет речь. Я не знаю, что сказать о политике. Я занимаюсь вроде как культурой. Просто завязло в зубах уже… Никто не договорился об определениях, но считается, что бросая определение, тут же должны его осудить. Бросили «имперскость», и все заохали. «Ах! Что это такое? Откуда? Как?» Потом бросили про Бродского, который прочитал свое «На независимость Украины». «Так вот же запись, он сам читает!» А о чем читает, никто не понимает…
- Вы активно гастролируете по миру. Опять же, есть популярная спорная мысль о том, что людям из России во время войны не стоит концертировать и зарабатывать, а если уж зарабатывать, то ради победы Украины. Что вы думаете об этом?
- Во-первых, люди покинули страну по причине несогласия как минимум, может быть, страха у тех, кому грозила мобилизация и другие неприятности, а может быть, по причине горячей поддержки Украины. Об этом тоже можно подумать, наверное. Потеряли все. Вот я, в частности. Наверное, этим людям нужно на что-то жить, как-то выстраивать новую жизнь? Наверное, нужно сохранить себя для этого противостояния?
Но если я не имею права жить, то доведите эту мысль до конца. Признайте, что вы хотите физически уничтожить всех тех россиян, которые, не согласившись, покинули свою родину, свои дома, все оставили, приняли разной сложности решения. Скажите, что вы хотите их физически уничтожить. Придите и уничтожьте меня. Запретите мне выступать. Так, что ли, нужно?
А ничего, что огромное количество моих лекций проведено с целью сбора средств для Украины? А ничего, что мы и мои друзья помогаем всем, чем только можем? А ничего, что я не только на Украину собирал деньги, а еще и жертвам землетрясения в Турции? Это тоже все запретить? И что я должен на все это ответить? Это как гопнику во дворе отвечать на вопрос «Ты че?!» Нет, я могу ответить, но ответ будет приблизительно так же звучать: «А ты че?!»
/nginx/o/2023/06/09/15378210t1h93db.png)
Если кто-то не просто кидает реплики, а хочет обсудить, как нам жить дальше, то можно узнать, что мы делаем. Кто-нибудь знает, что я делаю, гастролируя? Может быть, не надо торопиться вот так все запрещать? А что делают мои друзья Noize МС, или Монеточка и масса моих друзей?
Вот ко мне прямо сейчас подошел замечательный режиссер Максим Диденко… А что делает режиссер Максим Диденко? А режиссер Кирилл Серебренников? А режиссер Дмитрий Черняков, или режиссер Тимофей Кулябин? Может быть, не стоит стремиться уничтожить нас, потому что мы говорим на русском языке? Я, кстати говоря, еврей, русский еврей, говорящий на русском языке.
- Вы привозите в Таллинн свой фильм об Андрее Платонове. Зачем вы везете Платонова сюда и сейчас? Вы кого ждете в кинотеатре Sõprus вечером 20 июня?
- Давайте соберемся и посмотрим. Тяжело загадывать или говорить за других людей… Я вообще не имею права распространять свое мнение на других людей, но мне кажется, что этих вопросов не будет. Объяснять, что то, что мы пытались все сделать дома, назначалось именно для предотвращения того, что случилось. Рассказывать нам, что мы сделали недостаточно можно, но не нужно, потому что мы сами считаем, что мы сделали недостаточно.
Может быть, кто-то, кто предъявляет нам эти претензии, думает, что мы чрезвычайно благополучно существуем? Это же не так. У меня, например, дома нет. Нет ни одной квартиры в мире, которой бы я не то, что владел, но хотя бы снимал. Я, например, живу с одним чемоданом уже пятый месяц. Ищу, где постирать белье…. (в диалог вклиниваются люди за кадром) Я даю интервью, это реплика в интервью. Ко мне сразу подошли со словами: «Давай белье» (улыбается).
- Где же вы сейчас?
- Вот в эту секунду мы находимся в Кахетии. И у нас впереди еще четыре дня, если меня не отпустят раньше. У нас нечто вроде творческого слета, где четверо из нас, режиссер Максим Диденко, художник Сергей Овсейкин, хореограф Володя Варнава и я, Рома Либеров, занимаемся гуманитарно-пластическим театральным знанием.
- О том и вопрос мой. Рома Либеров - это далеко не только про Платонова. И ваши активности по миру сейчас далеко не только про Платонова. Но в Таллинне именно Платонов. Почему?
- Картину «Сокровенный человек» я хотел привести именно в Таллинн, потому что она наиболее полно отвечает на ряд возникших сегодня вопросов. Мы делали эту ленту, когда все уже было понятно. В процессе монтажа этой работы я уже принял решение об иммиграции. Понимаете? Когда работа была завершена, а за ней был выпущен альбом «Сохрани мою речь навсегда» 14 января (музыкальный сборник, где самые разные музыканты поютк или читают стихи Осипа Мандельштама - прим.ред.). 21 января я уехал из России. И мне кажется, что там это видно, как все струны натянуты, все предчувствия, которые были, и слово «война», которое стояло уже перед глазами…
И Платонов в этом фильме, будучи в 1942 году, говорит, что война станет постоянным способом общения… Он не может поверить, что миллионы погибших погибли просто так. Он остается во многом верен теории воскрешения, считает, что живых замучает совесть и память о погибших. И при этом он понимает, что это некая машина и некий постоянный способ выяснения отношений между людьми, который станет еще более регулярным, потому что XX век и Вторая мировая война открыли совершенно другие масштабы уничтожения людей. Если можно употребить это слово, был изобретен совершенно новый конвейер. Невиданный. И то, что мы наблюдаем сегодня, это же тоже нечто совершенно невиданное.
- В каком бы положении был сейчас Платонов, окажись он в современных реалиях?
- Я понимаю фантазию. Но наделять кого бы то ни было, Высоцкого, Цоя, Платонова, Зощенко, своими предположениями, где бы они были, какую бы сторону занимали… Если мы занимаемся гуманитарным знанием всерьез, то мы такого рода глупости не можем себе позволить. Любой человек, который видит, что одна страна агрессивно, несправедливо, неправедно вторглась в другую страну и чинит там зверства, что тут должен обсуждать? Кто способен это понять, а кто не способен? Как я могу сказать за другого человека, это же уже аберрации психики, кто как себя оправдывает. Человек может себя оправдывать? Да, может. Человеку сложно самому себе сказать «я - плохой», «я – не умный», «я – представитель тех, кто творит зверства», «я – соучастник убийства». Разве может человек себе это сказать? Если он это говорит, то, скорее всего, он не может с этим жить. Он кончает с собой, уезжает и так далее.
- Наоборот, в нашей новой реальности огромное количество людей рукоплещут убийству. И нормально себя чувствуют при этом.
- Все-таки я не отношусь к их числу.
- В России этому процессу подчиняется множество людей. Как вы думаете, эта ситуация излечима?
- Стационарное лечение этого недуга, тяжелейшего и, может быть, даже летального - оно будет очень затруднено. Верю ли я в излечение? Правду сказать - нет. Условия для этого излечения должны быть беспрецедентными. Боюсь, что этих условий просто не смогут создать. Так как мне кажется, что этих условий создать не смогут, то повторится все, как встарь… Или мандельштамовское: «И это будет вечно начинаться…»
К пустой земле невольно припадая,
Неравномерной сладкою походкой
Она идет — чуть-чуть опережая
Подругу быструю и юношу-погодка.
Ее влечет стесненная свобода
Одушевляющего недостатка,
И, может статься, ясная догадка
В ее походке хочет задержаться -
О том, что эта вешняя погода
Для нас - праматерь гробового свода,
И это будет вечно начинаться.
О. Мандельштам, 4 мая 1937 года
- Я видел вас на совместном фото из Европарламента со встречи самых разных россиян, кто против Путина. В чем смысл таких тусовок, где в президиуме сидит Михаил Ходорковский, а в зале кто угодно, но не те граждане РФ, кто с оружием в руках сражаются за независимость Украины?
- Это вопросы политического свойства. В Брюсселе действительно в Европарламенте состоялась первая такая Конференция. Действительно, я там был. Встреча прошла в присутствии депутатов Европарламента. Обсуждали и помощь Украине, и депутинизацию России, и как мы будем жить дальше. И кстати, о тех самых ребятах, которые воюют в рядах ВСУ, много было сказано. Многие призывали их поддерживать. И приезжал Алексей Арестович, который считает, что диалог нужно сохранить.
Российская оппозиционерка Анастасия Шевченко с Алексеем Арестовичем на Конференции российской оппозиции в Брюсселе:
Я же там был представителем культуры. Я пытался сказать, что если есть «диалог», а это все называлось «Брюссельский диалог», ведется ли диалог о настоящем дне, о настоящей помощи, о помощи в будущем, то за рамками этого диалога не может оставаться язык, культура и искусство, работником которых я являюсь. О которых все забыли. «Это же не спасает. Зачем нужна культура?» Это ведь тоже глупость! Как можно из языка сегодняшнего и завтрашнего дня убрать язык культуры и искусства? Это ведь единственная идентичность и единственный универсальный язык. Когда я выпускаю альбом «После России», а мне приходит отчет. И я вижу, что по количеству прослушиваний на первых двух местах Россия и Украина! И это единственная надежда и повод для диалога.
Это главное, что меня интересует. Для занятия военными, политическими, экономическими вопросами я никогда не образовывался. Я могу размышлять о морали, нравственности. Хотя происходящее ставит под вопрос и мораль, и нравственность.
«Режиссер Роман Либеров предложил подумать о стипендиях в поддержку россиян творческих профессий, покинувших страну. Если европейские страны помогут им избежать переквалификации в таксистов или мойщиков посуды, этот творческий потенциал еще послужит Европе, говорил Либеров», - рассказывало о конференции в Европарламенте издание Republic.
Смысл мероприятия в Брюсселе - попытка сохранения диалога Европы и Европейского парламента, который представляет 450 миллионов жителей Европы, с уехавшими из России, несогласными, готовыми действовать, готовыми к переменам, готовыми как-то участвовать, в случае, если эти перемены так или иначе будут возможны.
- И тут мы попадаем в петлю, когда мы уже условились, что прогноз в любом случае плохой.
- Это у меня лично такой прогноз. Но прогнозы у всех разные. И я хотел бы ошибиться в своих прогнозах. Хотел бы при первой возможности вернуться домой, работать в сфере культуры. И когда я говорю о культуре, надо понимать, что я говорю и об образовании, оно же просвещение. Нам же нужно все перевыучить. Как без этого процесса переучивания, перевыучивания мы собираемся что-то сделать? Это же совершенно невозможно.
- Вы прекрасно знаете, чем дышала русская интеллигенция сто лет назад. Совсем недавно вы сделали проект «После России», где стихи гениев прошлого века озвучивают нынешние русские иммигранты-музыканты. Чем нынешняя русская иммиграция похожа на ту? В чем ее польза для мира сейчас?
- Есть разница между нашими иммиграциями. Мы в этом смысле несколько благополучнее. Не только потому, что в более размеренном режиме уезжали. Не только потому, что полностью связь не разорвана, в связи с техническими достижениями. Не только потому, что мы материально можем как-то себя обеспечить. Не только потому, что мир остальной был многим из нас знаком и до отъезда. Мы не попали в целиком незнакомую среду.
Объединяет же нас все равно что-то непоправимое, произошедшее с нашей страной… Но вы хотите от этого ответа нечто созидательное. А я не знаю, что тут созидательного… Бесконечный просветительский цикл мой, моя бесконечная попытка рассказать что-то кому-то с точки зрения гуманитарного знания, это тоже борьба. Не скажу, что с невежеством, но за просвещение.
- Какие вопросы на ваших публичных встречах волнуют людей больше всего и почему, как вы думаете? Шендерович рассказывал нам, что люди всегда спрашивают одно и то же теперь.
- Я не артист, не сатирик. Я езжу, либо показывая фильмы, пытаясь их сопроводить чем-то вокруг, либо с лекциями в чистом виде. Там нет вопросов.
- Но в Таллинне у вас будет общение со зрителями.
- Будет представление фильма, а затем после мы говорим. Но говорим о фильме. Я не раздаю рецепты - как жить, или как бороться с хандрой. Мы обсуждаем произведение. В случае с лекциями мы обсуждаем предмет лекции, а не вопрос мироустройства. Чем уже работаешь, тем больше шанса до чего-то договориться. Конечно, мы, русские люди любим по******* (поболтать), но не в этом же задача.
- Ваша надежда сегодня в чем прячется?
- Прямо сейчас у меня, как и у многих других, Каховская ГЭС… Никаких надежд у меня нету. Никаких нету надежд… Надежда – бесполезное занятие. Меня само слово раздражает. У меня в голове только необходимость сохранения диалога. Обязательно диалога. Диалога уехавших и оставшихся. Диалога украинцев и россиян. Диалога согласных и несогласных. Вы несколько презрительно сказали про Ходорковского в президиуме. А мне кажется, что это замечательно. Ходорковский хотя бы организовал этот диалог. Не нравится этот, организуйте свой. Но диалог должен быть.
Нельзя прекращать разговаривать друг с другом. Проблема всех наших иммиграций была всегда в одном – они так и не смогли между собой договориться. Поражение в гражданской войне. В чем его глубокая суть? Исследователи могут со мной поспорить, но ведь представители белого движения не договорились. Ни между собой, ни с англичанами, французами и дальше.
Поэтому надежды нет. Но осознание необходимости диалога есть. В том числе поэтому я приеду в Таллинн. В том числе потому и покажу сложную работу «Сокровенный человек». Поговорим.
P.S. За день до показа фильма «Сокровенный человек» 19 июня в Reforum Tallinn Space Рома Либеров прочитает лекцию о российских эмигрантах времен Гражданской войны столетней давности. Детали встречи будут опубликованы в Telegram-канале площадки.