:format(webp)/nginx/o/2023/09/28/15619889t1h63e4.jpg)
Очередное исследование на тему русскоязычного населения Эстонии огорчает не столько результатами (они вполне прогнозируемы), сколько предельной лаконичностью самой работы. Интеграция - это не быстрая мода, а долгий процесс, пишет поэт, переводчик, литературовед, докторант Тартуского университета Игорь Котюх.
В рамках серии статей-мнений «Русские в Эстонии без РФ» различные авторы размышляют, как почувствовать себя неотъемлемой частью эстонского общества, не ориентируясь на российское государство и его политику.
В последние годы вошло чуть ли не в моду обсуждать идентичность местного русскоязычного населения, делаются все новые семинары-исследования-доклады, но каждое новое начинание, как правило, имеет три проблемы: 1) организаторы обычно не ссылаются на результаты прошлых исследований, 2) среди спикеров редко бывают признанные специалисты в области интеграции (хотя с 1999 года при Фонде интеграции вручается премия в этой сфере), 3) путаница с терминологией, которой, чаще всего, не придают значения.
По сути говоря, таким образом участники обсуждения снимают с себя всякую ответственность за происходящее. Начали с нуля, озвучили свое, разошлись. Никто никому ничего не должен, каждый может сделать свое мероприятие. В теории СМИ такое явление получило название «эхо-камера».
В научном мире, однако, принят другой подход. Есть так называемая «история вопроса». Материалы по Эстонии можно посмотреть в местных базах академических текстов. Скажем, исследования ученых Таллиннского университета находятся в цифровом хранилище. Если на этом ресурсе вбить в строке поиска слово «интеграция» или «идентичность», пользователю будет предложено множество работ – разных десятилетий, на разных языках.
Работа с материалом - это один из основных навыков исследователя. Представьте себе обзорную работу по академической музыке Эстонии без упоминания имени Арво Пярта. Исследованием интеграции в Эстонии долгие годы занималась Марью Лауристин. Свежая работа не ссылается на тексты Лауристин и других ученых.
Сравним две цитаты.
2012, Лауристин, презентация мониторинга интеграции:
2023, исследование Turu-uuringute AS по заказу Фонда Фридриха Эберта:
Что думать читателю в этом случае? Лауристин пишет про пять групп, нынешнее исследование называет три. У кого правда?
Лауристин призывает не говорить о русскоязычных как о чем-то целостном, свежий отчет настаивает на том же. Получается, и десять лет спустя о местном русскоязычном населении пишут как о монолитном сообществе. Но где ссылки, что это так? Хотя бы три примера?
Терминология. Русский, российский, русскоговорящий - это схожие слова, но с разным семантическим наполнением. Иногда они могут выступать как синонимы, но такие случаи следует оговаривать отдельно. В своей магистерской диссертации (Таллиннский университет, 2020) я подробно разбираю проблематику, связанную с этими и другими терминами.
В новом исследовании перечисленные термины иногда используются как полные синонимы, и с этим тоже нельзя согласиться. Русских в Эстонии меньше, чем русскоговорящих.
В одном месте авторы исследования дают статистику того, как русскоязычное население относится к беженцам, а дальше написано «русские в Эстонии не склонны поддерживать русских из России даже более явно, чем украинских беженцев»; но русскоязычное население и русские в Эстонии - это не одна и та же группа населения, соответственно, и цифры на выходе должны быть разными.
Простой пример - автор этих строк русскоязычный, но не русский (у меня смешанные корни). То есть как русскоязычный - я подхожу для опроса, как русский - нет.
Еще больше удивило внезапное появление в исследовании термина «балтийские русские». Что это за идентичность такая? Эстония, Латвия и Литва - три самодостаточные и отличные друг от друга культуры, а для русскоязычных людей это как единое целое? Сначала авторы отчета говорили о том, что русскоязычное население Эстонии состоит из трех групп, а потом сделали одну, да еще и на три страны.
Балтийская русская идентичность - это интеллектуальная игра, которая не имеет ничего общего с реальностью, о чем, в числе прочего, тоже написано в упомянутой выше магистерской диссертации.
Первая программа интеграции была задействована в Эстонии в 2000 году. С тех пор страна взяла курс на развитие мультикультурного общества. Да, взгляды местного русскоязычного общества неоднородны. Да, с годами тема интеграции обрастает новыми сюжетами.
Например, в эстоноязычной прессе стали появляться статьи о том, что в сфере обслуживания (таксоизвоза, курьерных услуг) растет влияние английского языка. В связи с войной в Украине в Эстонии появились новые социально-демографические группы: военные беженцы (украино- и русскоговорящие), а также эмигранты и релоканты из Российской Федерации (покинувшие страну до большой войны, как правило, политические диссиденты; уехавшие в 2022 году имеют разные взгляды - тут и политические диссиденты, и те, кто поддерживают официальную политику властей, но бегут от призыва).
Все это означает, что вопросы национально-культурной идентификации актуализируются еще больше, ведь каждая группа и подгруппа вынуждена определять себя в изменившейся ситуации заново.
И тут будет важна роль государства, чтобы одновременно внедрять разные группы в жизнь общества и нивелировать возможную напряженность между ними. Сейчас государство делает это, поддерживая два направления - изучение эстонского и укрепление единого медиапространства.
Это важные инициативы, но для формирования эстонско-русской идентичности, как показывает опыт межвоенной Эстонии, не хватает культурной составляющей. Рассказа об эстонской культуре на родном языке изучающего эстонский человека. Автор Серебряного века, «король поэтов», Игорь Северянин развил во время жизни в Эстонии гибридную эстонско-русскую идентичность, о чем я написал в одной из своих статей. Что помогло ему в этом? Общение с эстонскими коллегами, занятия переводом - он стал первым последовательным переводчиком эстонской поэзии на русский язык.
В течение ряда лет культурная коммуникация и логистика на русском языке в Эстонии почти отсутствует. Информации мало и она часто носит случайный характер. По этой причине условный потребитель культуры в Нарве может хвалить тексты группы «Аигел» из Татарстана, но не знать, что стихи экстра-класса прямо сейчас пишет Лариса Йоонас в соседнем Кохтла-Ярве. А ведь есть еще авторы в других городах Эстонии, но их голос почти не слышен.
Разные группы будут лучше понимать себя и друг друга, когда между ними будет происходить реальное общение, и государство может этому деятельно поспособствовать. Интеграция - это не «быстрая мода», а глубокое погружение в тему и долгий продуманный процесс.