Галерея ⟩ «Когда приходишь к людям в дом, лучше говорить на их языке»: актер и режиссер Русского театра о работе в эстонской команде

26 января в Раквереском театре выходит спектакль «Мосты округа Мэдисон». Его поставил актер и режиссер Русского театра Артем Гареев. Разумеется, на эстонском языке, хотя, по его словам, он только учится выражать себя на нем. Но в театре тело помогает языку. Это не вынужденная мера, а базовое правило. Тем более, когда спектакль – о силе чувств, которые не знают языковых барьеров. Rus.Postimees поговорил с постановщиком о вызовах, которые делают нас сильнее.

Артем Гареев не первый раз работает в эстоноязычном проекте. В начале 2020 года в Таллиннском городском театре (Linnateater) выходил его спектакль «Загадочные вариации» (Enigma variatsioonid) по пьесе Эриха-Эмманюэля Шмитта. Это была камерная история, где двое мужчин обсуждают свою любовь к одной женщине. На сцене Раквереского театра разыгрывается уже сама любовь, а не разговоры о ней.

Постер переводной версии фильма. Фото: Wikimedia Commons

«Мосты округа Мэдисон» (1992) – дебютный роман Роберта Джеймса Уоллера (1939–2017), до 1986 года преподававшего в университете штата Айова. Уйдя с должности декана школы бизнеса, Уоллер написал книгу о том, как взрослые дети читают дневник своей покойной матери и узнают о ее любви к другому мужчине – любви, которая началась 22 годами ранее и продолжалась четыре дня. В течение года образцовый любовный роман возглавлял списки бестселлеров. В 1995 году его экранизировал мастер жанрового кино Клинт Иствуд. Главные роли сыграли он сам и Мерил Стрип. Сценичность этой истории позднее была проверена десятками постановок по всему миру.

- Материал выбирали вы?

- Материал предложил Пеэтер Раудсепп – художественный руководитель театра в Раквере. Этот тот случай, когда мне нужно было или согласиться, или отказаться. Я выбрал первое. Роли уже были распределены. И сейчас, за несколько дней до премьеры, я могу сказать, что все очень точно. Главная сложность была в том, что я работал с финской инсценировкой романа, права на которую купил театр (адаптацию уже более 20 лет назад сделала режиссер и драматург Сари Нийникоски – прим. ред.). С финского перевели на эстонский…

- Интересно было бы теперь перевести обратно на английский!

- Да, только потом еще с эстонского перевели на русский. Я делал работу в эстонском коллективе, и мне был нужен подстрочник, чтобы я точно знал, что происходит. Мне трудно оценить эстонский перевод, но актеры говорят, что он хороший.

- Ваша коммуникация происходит на эстонском?

- Я эстонским не очень владею, но учусь. На меня это накладывает определенную ответственность. Мне нужно меньше болтать и точнее ставить задачу. Я делаю это на русском языке и тщательно думаю, прежде чем что-либо сказать. В коллективе есть люди, которые хорошо понимают по-русски, но ориентироваться только на них было бы неправильно. И просто не очень вежливо.

Артем Гареев на репетиции в Раквереском театре. Фото: Helen Solovjev/Rakvere Teater

- Вам легко работать с эстонскими актерами?

- Общение складывается, они мне доверяют, атмосфера у нас сложилась. Некомфортно мне лишь оттого, что я не говорю по-эстонски в той мере, в какой хотел бы. Я чувствую, что пришел к людям в дом. В принципе, следовало бы общаться с ними на их языке. Они принимают и поддерживают меня, но это чувство не оставляет меня.

- Это очень зрительская сентиментальная история. Фильм с Иствудом и Стрип в нужные места нажимает. Артисты, наверное, просто обязаны тащить на сцену себя, а не просто отрабатывать?

- «Отрабатывать» – какое страшное слово! Когда мы первый раз прочли пьесу, я спросил у актеров, какие ассоциации у них возникают. Там были такие слова, как «сентиментально», «лирично», «сладко». Есть в этой чувствительной истории и своя наивность. Но мы стремились из мелодрамы сделать правдивый и честный сценический текст. Я пытаюсь убрать из этой постановки излишнюю сентиментальность.

Хотя совсем без нее не удастся рассказать о том, как мужчину и женщину поглотила любовь, какая бывает одна на миллион человек, а они не могут быть вместе. Мы исследовали, как эти четыре дня изменили жизни не только этих людей, но и следующего поколения – там история внутри истории. Одна из главных ее идей состоит в том, что прошлое воздействует на настоящее. Дети, раскрывшие семейную тайну, меняют свою жизнь!

- Вам нравится американская драматургия?

- Да, видите, не так давно было графство Осейдж, теперь округ Мэдисон (который тоже графство, county - прим. ред.). Но я не буду говорить обо всей американской драматургии. Я выбираю пьесы, которые хочу поставить. И если материал Леттса был ближе мне сам по себе, то эту работу я воспринимаю как вызов: можно ли сентиментальную историю сделать более острой?

Сцена из спектакля, в центре - Илья Нартов. Фото: Vene Teater

«Август. Графство Осейдж» - спектакль Артема Гареева по одноименной пьесе Трейси Леттса (2007), который вышел 5 ноября 2022 года. Также известен фильм Джона Уэллса, где главную роль также сыграла Мерил Стрип. Продержавшись на сцене год, в том числе с отменами и переносами, спектакль был снят и удален из репертуара. Причина - уход из труппы актера Ильи Нартова, игравшего в спектакле одну из ведущих ролей.

- Но ведь это мелодрама о вечных отношениях. Как сделать ее актуальной?

- На мой взгляд, эта постановка происходит очень вовремя. Мир стоит на пороге очень серьезных перемен. Мы дошли до точки, когда нужно как-то определяться и совершать важные поступки. Ну, например, ученые говорят, что, если человечество не изменит свой образ жизни, через 70 лет жить на планете будет невозможно. То есть это напрямую касается вот этих недавно родившихся детей (кивок в сторону малышей, пришедших с родителями в кафе – прим. ред.). В пьесе идет речь о том, как прошлое меняет настоящее. Но ведь и наша сегодняшняя жизнь – это наследство, что пришло к нам из прошлого. Это банальная мысль, но сегодня мы должны поменять свою жизнь, потому что у нас было именно такое прошлое.

«Артем – один из немногих…»

Юлле Лихтфельдт, ведущая актриса театра в Раквере

- С Артемом очень легко работать, он просто замечательный. Я считаю, что он один из НЕМНОГИХ (выделено комментатором – прим. ред.) режиссеров, у которых очень четкое понимание сценической истории. Нам, актерам, остается только формализовать его видение.

Юлле Лихтфельдт на актерском мастер-классе в 2015 году. Фото: LIIS TREIMANN /PM/SCANPIX BALTICS

Языкового барьера у нас нет, ведь большая часть труппы понимает русский язык, а сам Артем все чаще сыплет эстонскими предложениями. Когда ему не хватает слов, он как очень хороший актер показывает, что ему нужно. И сразу понятно, что он хочет сказать как режиссер.

Я бы также добавила, что, если режиссер и актеры делают одно дело ради общей цели, а история, которую они хотят рассказать, непосредственно их касается, то язык не важен! Конечно, если говорить в узком смысле о трудностях общения.

- У вас разовый проект в Раквере? Так-то вы в Русском театре работаете…

- В Раквере я приглашенный режиссер. Но я и в Русском театре был приглашенным режиссером. Сейчас я там не ставлю, и в ближайшие два года ничего не предвидится. Договоренностей ни о каких постановках у меня нет. Я числюсь в труппе театра как актер. И у меня нет обязанности как у штатного режиссера сделать столько-то постановок за сезон.

- Но из того, что вы поставили в Русском театре, почти ничего и нет. «Август. Графство Осейдж» и «Хор Харона» убрали.

- По договору все права на спектакли принадлежат театру. Юридически он может меня ни о чем не спрашивать. Но есть этика, и люди обычно стараются разговаривать. С «Хором Харона» возникла проблема из-за ухода Нартова. Нужно было вводить нового актера. Я предложил Виктора Марвина, а руководство не согласилось, так как с ним шел трудовой спор. В итоге компромисс не был достигнут – предпочли убрать спектакль. С февраля новый директор заступит в должность. Посмотрим, что будет. Но «Хор Харона» уже точно не вернется. В «Август. Графство Осейдж» тоже нужно вводить кого-то вместо Нартова и репетировать, но этого пока не происходит.

- Напомните, что вы еще делаете, кроме того, что вы играете в спектаклях Русского театра.

- Я недавно выпустил спектакль «Вырыпаев. Точка. Тексты» с выпускниками студии «Арт-Чердак». Это взрослые люди, которых я обучал и которые с 11 ноября играют по два спектакля раз в месяц в медиапространстве Vision Venue. Студию актерского мастерства, пять лет назад создал Иван Алексеев (также актер труппы Русского театра – прим. ред.), там и дети, и взрослые обучаются. Сейчас я приеду из Раквере и буду вести в «Арт-Чердаке» занятия в трех группах. Люди, у которых другие профессии, семьи - они непрофессиональные актеры, но очень хорошо себя проявляют.

- В Русском театре вы три студии выпустили…

- Да. Вы же смотрели Mann ist Mann – сложнейший спектакль. С плотным ритмом, командной работой, там такая энергия! Спасибо, что отметили, что работа прозвучала. Кстати, вы знаете, что Антон Киселюс закончил мою первую студию и уехал учиться к Леониду Хейфецу, который был моим мастером? У нас с Антоном один педагог по режиссуре! С того курса столько осталось в профессии!

Сцена из кабаре-спектакля Mann Ist Mann (реж. Антон Киселюс,2024).  Фото: Ника Федорчук

Настя Дьячук пошла в Театр Маяковского, Андрей Михалев – в Театр Фоменко. Даяна Загорская и Карин Ламсон после студии поступили в Вильянди, сейчас Карюша в Русском театре работает, Даяна отучилась у Льва Эренбурга (и регулярно участвует в проектах нарвской Vaba Lava – прим. ред.). Инна Нечаева – у Ирины Барсегян в Русском Театре кукол. И это один первый курс. Вторая и третья студии – все здесь почти…

- «Скотный двор» вы с третьей студией ставили в прошлом году…

- Да, и он тоже не идет. Выпускники хотели его играть. Официально студия закрылась, но почему бы не играть вещь, которая уже сделана. Мы предлагали Светлане Дмитриевне Янчек, но вот как-то не договорились. Не нашли денег! Нам нужен был спонсор, чтобы заплатить театру за прокат спектакля...