Гендернутые зарплатой

Фото: Сергей Драгунов

У мужчин в Эстонии зарплата на тридцать процентов выше, чем у женщин. И это плохо. Нельзя, понимаете, чтобы муж больше жены получал: это ее ущемляет. По-моему, жену больше ущемляет, когда муж ничего не зарабатывает. Вы хотите об этом поговорить?

Все у нас шиворот-навыворот и полное безобразие: вон Евростат обнародовал данные за 2012 год: в странах Евросоюза средняя разница между мужской и женской зарплатами – 16,4%. В Словении – всего 2,5%. А у нас – целых 30! Кошмар!

Пару лет назад фирма социологических исследований TNS Emor по заказу Министерства социальных дел провела исследование: как относятся к этому факту жители Эстонии. Треть опрошенных сказали, что «эта тема нуждается в разъяснении». Видимо, они имели в виду, что ничего об этом не знают и просят объяснить, насколько меньше и почему получают женщины.

Откуда что берется?

Реэт Лая – социальный психолог, социолог, темой равноправия полов занимается 20 лет. «Еще десять лет назад говорили, что работодатель должен следить за тем, чтобы женщины за свой труд получали равную с мужской зарплату», – говорит она. Раз работодатель до сих пор этого не сделал, получается, что это – непосильная задача. Видимо, силы профессионалов – экономистов, политиков и прочих умных людей – истощены перед выборами в Европарламент до такой степени, что к обсуждению темы подключили общественность – провели серию дискуссий на эстонском и русском языках в разных городах страны.
Участники дискуссии путем бурного обсуждения животрепещущей темы пытались разъяснить сами себе, почему существует разница в зарплатах, почему считается, что это плохо, и что может изменить общественность. В одной из дискуссий принимала участие и автор этих строк. Рядом сидели руководитель небольшой фирмы, чиновник из районной управы, гимназисты, учитель и один депутат Рийгикогу. Какие мощные силы были собраны для обсуждения!

Ну и как, разъяснили мы что-то сами себе? А ничего подобного. Только еще больше запутались. Вопрос номер один: откуда взялись эти 30 процентов? В результате каких вычислений их получили? Это разница между зарплатами мужчины и женщины, выполняющими одну и ту же работу на одном предприятии? Или же это разница в зарплатах начальника-мужчины и его заместителя-женщины? Или еще какая-то, например, две большие одесские: сравнивают зарплаты медсестры или воспитательницы в детском саду с заработком автомеханика! Сравнивают и не считают это абсурдом.

Закаляем детей – получаем наравне?

Ольга Сытник, депутат парламента, с которой мы оказались участницами одной дискуссии, уверенно объяснила, откуда взялась эта загадочная тридцатка: по ее мнению, изначально мужчина и женщина получают одинаковую зарплату, но поскольку женщина в течение года много времени находится на больничном по уходу за ребенком, то к концу года выходит, что ей заплатили меньше.

Честно говоря, эта версия кажется мне несколько надуманной, потому что есть и бездетные женщины, есть дети, которые совсем не болеют, есть, в конце концов, добрые бабушки, которые выхаживают заболевших младенцев, пока их мамаши доблестно поднимают эстонскую экономику, есть матери подростков, в этом возрасте можно болеть вполне самостоятельно. В общем, откуда взял Евростат эти цифры, только Евростату и известно.

Наши же, местные, статистики вывели за тот же 2012 год другой процент, поменьше – 24,6 процента. Вывели они его исходя из данных, которые обязаны подавать в Департамент статистики все работодатели, так что усомниться в точности подсчетов как-то не получается. В свободном доступе находится и информация о средней стоимости одного часа работы в брутто-исчислении и у мужчин и женщин по отдельности, и по отраслям промышленности.

Например, нашей статистике известно, что средняя живущая в Эстонии женщина получает за свой труд 4,28 евро «грязными» в час, а средний мужчина – 5,68. В сельском хозяйстве эти цифры 3,86 и 4,15 соответственно. В науке – 5,67 и 6,87 евро в час. И так в каждой отрасли промышленности и экономики. Неужели у всех женщин так часто болеют дети? Нет, все-таки дурят нашу сестру. И платят меньше. А наша сестра – дура – соглашается.

Какую зарплату платят на диване?

«По хартии о правах человека у женщины и мужчины должны быть равные возможности для достойной экономической жизни», – говорит Реэт Лая. «Чем больше различаются зарплаты мужчин и женщин, тем более неравно распределяются ресурсы между мужчинами и женщинами в обществе. Из-за сложившихся устоев довольно сложно осознать, что непонимание начинается с различий обязанностей, ответственности и возможностей мужчин и женщин. Над всеми факторами следует работать постоянно и последовательно, при этом невозможно гарантировать быстрые результаты», – вторит ей Катри Ээспере, руководитель отдела гендерного равенства Минсоцдел. Да, и такой отдел у нас есть, а гендерного равенства, получается, нет!
Специалисты озабочены, как сделать данную тему «вкусной», то есть интересной для мужчин, которые начали бы наконец задумываться, что получать больше за твой труд только потому, что ты мужчина – нечестно. Но далеко не во всех семьях муж получает больше! А если и больше, то далеко не каждая женщина чувствует себя угнетенной. Меня бы, например, вполне устроил мужчина, зарабатывающий в два раза больше меня. Клянусь, подавала бы ему кофе и тапочки.

Но есть много семей, где безработный муж разыгрывает из себя аристократа духа и отказывается от предложений Кассы по страхованию от безработицы, потому что предлагаемая работа его, талантливого специалиста, недостойна, зато несчастная жена этого сидящего в социальных сетях специалиста, забыв про свое высшее образование, готова мыть полы или продавать картошку, лишь бы дети были относительно сыты. Гендерное равноправие? Разница в зарплатах? Нет, это отсутствие той самой ответственности и тех самых обязанностей, о которых говорила Катри Ээспере.

Или вот вам история, когда на вакантное место претендуют и мужчины, и женщины, и в ответ на вопрос о желаемой зарплате прекрасные дамы называют значительно меньшие суммы, руководствуясь, видимо, стремлением во что бы то ни стало зацепиться за свободное кресло да еще и потрафить начальнику, который примет ее заниженную самооценку за похвальную скромность. Логика проста: если попрошу больше, меня не возьмут вообще. Лучше синица в руках. А то пока за журавлем гоняться будешь, долгами обрастешь. Может, я не права? Поправьте.

Кем ты хочешь быть, мальчик?

Еще на дебатах выяснилось, что профориентацию у нас в школах начинают очень поздно, дай бог в 9-м, а то и в 11-м классе. Поэтому детки наши выбирают не те профессии. Неправильные. И в самом деле: кем хотят стать те девочки, что в вузы не метят? Швеями, поварами и парикмахерами. Но часто они ничего не хотят, просто надо «на кого-нибудь» учиться. Настроенные на карьеру в большинстве своем опять-таки хотят быть дизайнерами, переводчиками, врачами, на худой конец, учителями.

А мальчики? Водителями, автомеханиками, военными, моряками, бизнесменами. А это, оказывается, неправильно! Их надо переориентировать! Девочка еще в детском саду должна знать, что есть такие чудесные профессии, как докер, летчик, спасатель, водитель фуры. И это гораздо лучше, чем учитель или балерина. А мальчикам – что? Следует разъяснять, как почетна профессия маникюрши или нянечки в детском саду? Жаль, что фильм «Усатый нянь» забыт, а то его можно было бы в качестве примера воспитания гендерного равноправия приводить.

За всю свою жизнь я встретила только одного даже не медбратишку, а санитарёнка, совсем юного эстонца, вчерашнего гимназиста, который, прежде чем поступать в университет, решил проверить себя на самом тяжелом в здравоохранении рабочем месте. Он ухаживал за немощными стариками, работая на равных с профессиональными санитарками – крепкими тетушками пенсионного возраста, которые за смешные деньги мыли и кормили лежачих больных. Эта профессия у нас традиционно женская. Скажите, у какой воспитательницы детского сада язык повернется объяснять шестилеткам, что есть такая чудесная работа – санитар в хосписе?..

Мужчина-стилист – вот пример гендерного равноправия, не правда ли? Но это дело тонкое, и не каждому по плечу. Вкус опять же надо иметь. Так что не очень понятно насчет ранней профориентации. И как она, ранняя, поспособствует тому, что работодатель разглядит в эфирном создании мужчину и скажет ему, погрозив пальцем: «Не буду я тебе больше платить, а то меня Евросоюз накажет»?

Нет, объяснять, конечно, надо, но не так. И не дошколятам, а все-таки детям постарше. И говорить с ними не о том, как девочке хорошо осваивать мужские профессии, а о том, какая профессия будет востребована на рынке труда. Об этом талдычат лет двадцать. И все равно – то квалифицированных рабочих не хватает, то прикладная инженерия в загоне, то медсестры разбежались по Западной Европе, не слушаясь теоретиков от гендерного равноправия.

Будем шуметь еще 20 лет?

Что нужно менять в обществе, чтобы женщины тоже получали высокооплачиваемую работу? Ответ напрашивается сам собой: поднимать экономику, открывать новые рабочие места, пересматривать зарплаты бюджетников, которые, кстати, не зависят от пола. Пять кабинетов министров, пять министров социальных дел не смогли решить эту проблему.

Реэт Лая смотрит вперед более оптимистично: «Перед обществом (а почему не перед правительством? – В.К.) стоят четыре задачи. Первая: сделать данные о зарплатах более открытыми. Вторая: не противопоставлять работу и семью. Третья: поменять методику проведения профессиональной ориентации, чтобы о гендерном равноправии говорилось больше. Четвертая: перестроить мышление работодателей, чтобы они думали о равных возможностях своих работников. Мне симпатична Реэт Лая, отдавшая этой теме 20 лет, но что-то эти предложения попахивают прекраснодушным идеализмом.

Есть мнение, что панацеей от всех гендерных бед станет публичное обнародование зарплат и в частном секторе. И когда исполнительный директор фирмы увидит, что работница на конвейере получает в десять раз меньше, ему станет страшно стыдно и он расстанется со своими кровными в ее пользу. Не смешно ли? А вот к экономическим волнениям это обнародование привести может. Но зато директору придется объяснять, что вашему коллеге он платит больше не потому, что он мужчина, а потому, что его опыт и квалификация больше и лучше, чем ваши. Сложное это дело, гендерное неравноправие. И экономически, и политически.

Ольга Сытник считает, что шанс изменить отношение общества к разнице в зарплате у мужчин и женщин и, может быть, уменьшить саму разницу, есть у Социал-демократической партии. «Надеемся, что у них хватит на это политической воли», – сказала независимый кандидат в депутаты Европарламента, которая, кстати, тоже собирается написать статью о гендерном неравноправии в Эстонии. Почитаем!

Комментарий
Наталья Китам, кандидат от Социал-демократической партии в Европейский парламент.

Социал-демократическая партия считает исполнение принципа равноправия приоритетом, это входит в наши базовые ценности. Несмотря на то, что запрет на дискриминацию закреплен в Конституции (статья 12), в Законе о равном обращении и в Законе о гендерном равноправии, в реальной жизни мы, к сожалению, видим иную картину, и об том в один голос говорят независимые исследователи.

Предыдущее правительство считало дискриминацию женщин на рынке труда (как и проблему равноправия в целом) псевдопроблемой. Обычная отговорка – женщины сами предпочитают карьере семью и заботу о детях; среди уборщиц представительниц слабого пола больше, чем среди адвокатов, так что разница в 30% – это еще мало... На самом деле, согласно исследованию центра Praxis 2008 года, наибольшая разница в зарплатах – в престижном секторе: например, девушка с дипломом управляющего бизнесом или юриста с большой долей вероятности будет зарабатывать на 44,7% меньше своего однокурсника. Причем разница в зарплатах есть и в коммерческом, и в государственном секторе.

Важным шагом для решения этой проблемы соцдемы считают прозрачность оплаты труда: нынешнее правительство должно принять постановление об обязательном сборе статистических данных. Необходимо снова поднять вопрос о введении 40-процентной квоты для женщин в советах госпредприятий. Безусловно, надо продолжать начатое нынешним правительством повышение минимальной зарплаты, поскольку большинство получающих минималки – именно женщины.

В политике важно, чтобы на выборах в списках кандидатов было максимально равное количество мужчин и женщин, и в этом смысле соцдемы действительно начинают с себя – достаточно взглянуть на список кандидатов в Европарламент. Например, Марианне Микко считает борьбу с гендерной дискриминацией своей главной задачей в Европарламенте, а я собираюсь добиваться создания единой европейской опорной системы для исполнения принципа равного обращения.

Не только политики, но и журналисты за цифрой в 30% видят естественные законы природы, против которых идти бессмысленно, порой объясняя это «блажью зарвавшихся феминисток». При этом они не замечают того, как много у нас гражданских браков, разводов, и что после расставания нередко все заботы о воспитании ребенка ложатся на плечи матери. Таким образом, низкая зарплата матери является одной из причин детской бедности. Каждый пятый ребенок в стране живет за чертой бедности, число потенциальных клиентов Продуктового банка растет.

Сейчас мы находимся на самом первом этапе – этапе разъяснения, в котором СМИ играют большую роль. Тема генедерной дискриминации на рынке труда была очередной раз поднята в ходе конференции и пикета, прошедших под эгидой женской организации СДП. Сейчас даже многие видные политики невольно путаются в элементарных цифрах и понятиях: например, считают квоты прямой дискриминацией. При этом мало кто удосуживается разобраться, что любая квота – мера временная, и означает лишь то, что вплоть до достижения определенного баланса (например, 40% женщин) работодатели при наборе новых кандидатов при прочих равных профессиональных качествах будут предпочитать женщин. Зачем это нужно? Мировая и европейская практика ясно показывает, что сбалансированный состав правления эффективнее, фирмы – успешнее, зарабатывают больше и лучше противостоят кризисам.