Виновата ли русская культура в войне?

И в Москве не так-то просто отдать дань уважения Александру Пушкину. На фото полицейские блокируют классика во время протестов января 2021 года. Фото: KIRILL KUDRYAVTSEV/AFP

После начала войны в Украине в обществах разных стран родилась дискуссия о необходимости изъять русскую культуру из мировой истории. Rus.Postimees попытался понять, могут ли «души прекрасные порывы» в принципе быть виноватыми и в чем.

Культура отмены

Давление на все, что так или иначе связано с понятием «русское», после 24 февраля объяснимо. По мнению главного редактора «Нового литературного обозрения» Ирины Прохоровой, конфликт Кремля с Украиной вызвал у многих неравнодушных людей растерянность, ощущение беспомощности, неспособности повлиять на ситуацию. «В отчаянии они прибегают к простым символическим актам и жестам солидарности: ведь отменить культуру легче, чем остановить "спецоперацию"», – говорит известный российский издатель интеллектуальной литературы.

Ирина Прохорова отмечает, что в Украине процесс отказа от русской культуры начался гораздо раньше и имеет более глубокие корни.

«Попытки переосмысления национальной идентичности шли на протяжении всего постсоветского периода. Но то, что в РФ принято величать "спецоперацией", катализировало все эти процессы, – поясняет Прохорова. – В Украине идет мощный процесс нациостроительства, и это рождение нации в столь трагических обстоятельствах неизбежно принимает форму разрыва с русской культурой, с которой культура украинская исторически так тесно связана».

Киевский политконсультант Алексей Ковжун жестче описывает эту связь. «Описание Украины и украинцев в русской литературе – это типичный ориентализм: милый дикарский народец, с мелодичными песнями, вкусной кухней и красивыми девушками. Он не имеет собственной истории и получает некие навыки цивилизации из добрых, но строгих рук империи. При этом его дикарская натура временами берет верх (почему-то), и некогда улыбчивые хитроватые мужики вдруг пускаются во все тяжкие – резня, стрельба и весь этот кошмар. Впрочем, живописный. Достаточно вспомнить Тараса Бульбу во второй, русской редакции, с его героями, напоминающими пьяных подростков с оружием, творящих непостижимые вещи», – копает вглубь Ковжун.

Киевский журналист Юрий Мацарский, который сейчас с оружием в руках защищает свою родину, уверен, что в глазах россиян великой их литературу делает то, что книги русских классиков переведены на много языков и стоят на миллионах книжных полок.

«Но откуда взялось это массовое присутствие книг русских писателей на полках граждан других стран? – спрашивает он. И сам отвечает: – Они попали к другим народам вместе с завоевателями. Это прямо сейчас можно наблюдать на примере оккупированной Херсонской области. Захватчики в спешном порядке насильно переводят тамошние школы на российские стандарты и грузовиками завозят туда книги своих классиков».

Кроме того, считает Мацарский, массовому переводу русской литературы на другие языки способствовало желание понять, чем живет и на какие ценности ориентируется «народ-бешеный бурундук, который вместо того, чтобы налаживать жизнь в своей стране, почти весь двадцатый век грозил разнести в труху весь остальной мир».

«Корни этого явления и пытались понять читатели Толстого и Достоевского. Найти где-то в книгах истоки бесконечной угрюмости и необъяснимой жестокости, – рассуждает боец территориальной обороны. – Если бы главными захватчиками и агрессорами последнего столетия были бы бельгийцы или эстонцы, – то книги их писателей занимали бы те полки, на которых сейчас стоят труды россиян», – делает вывод Мацарский.

«Понятно, что у человека, который воюет, взгляд человека воюющего. Будь я на его месте, я бы, наверное, писала примерно то же самое, – отвечает украинцу москвичка Ирина Прохорова. – Мы же не будем серьезно обсуждать, что после Гомера и Шекспира, которых разделяет несколько тысячелетий, европейская культура не создала ничего нового и самобытного. Или что русских писателей переводили исключительно из-за агрессивной политики империи. Что же касается книг классиков, которых в приказном порядке привозят в украинские школы, то наши бедные классики вряд ли обрадовались бы такому отношению к их творчеству».

Чей Гоголь

«Первое, что необходимо сделать в этом вопросе – это, как советовал Конфуций, договориться о понятиях. Что есть культура? – спрашивает эксперт по Украине, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН Виктор Мироненко, предлагая вообще не играть в эти игры. – На вопрос, есть ли вина русской культуры в войне, культурные люди в Украине отвечать не будут. Гоголь, с которым я имел честь учиться в одном вузе, правда, в разное время, – великий писатель украинского происхождения. Пушкин – великий поэт российско-африканского происхождения, основоположник русского литературного языка. Оба они принадлежат мировой культуре, человечеству».

Русская культура – это «рюшики на окровавленном топоре русского империализма. Долгая, хоть и прерывистая песнь об исключительности, загадочности и мессианстве скверных людишек»: так определяет термин Алексей Ковжун, отказываясь от сравнения русской литературы с литературой другой бывшей империи – Великобритании. «Англичане создали свою школу прочтения колониалистской, имперской культуры, а что там у русских? Такого не наблюдается. Британская империя оставила бывшим колониям в наследство работающий парламентаризм – а что дала завоеванным народам Россия? Пьянство, цинизм и коррупцию. Отличный подарок».

«Ни великая английская, ни немецкая, итальянская, испанская культуры не смогли предотвратить скатывания Европы в две катастрофические мировые войны. Какой мы из этого должны сделать вывод? Не те были культуры?» – снова вступает на защиту самого понятия Ирина Прохорова. По ее мнению, в этой связи уместен серьезный разговор о хрупкости цивилизационных процессов, о политическом манипулировании культурным наследием, о борьбе гражданского общества с милитаристским государством.

«Никто не отменял ответственность творческого человека перед обществом, но претензии к культуре в целом мне напоминают историю периода чеченских войн 1990-х годов, когда некоторые политики всерьез обвиняли журналистов в том, что это они спровоцировали конфликт», – проводит параллели Прохорова.

Профессор Принстонского университета Ксана Бланк в интервью Александру Генису на радио «Свобода» честно попыталась разглядеть в русской классике «тот самый шовинизм, который забетонирован в основы русского мира». Однако сделала вывод, что нынешнее поколение читающей русской молодежи все же не готово делать героями садистов. «Недавно в России два книжных магазина провели онлайн-опрос молодежи о том, кто, по их мнению, является самым отвратительным литературным персонажем. Ответили 600 читателей. На первом месте оказалась помещица из повести Тургенева «Муму», – рассказала Ксана Бланк.

Литературные преступления

Алексей Ковжун считает, что культура призвана не только кодировать и сохранять смыслы, но и создавать цивилизацию. «Буча, Ирпень, Мариуполь, Харьков – и этот список можно продолжать – показали нам, что цивилизация не удалась. А значит, и культура никуда не годится», – уверен киевлянин.

Справедливости ради, и сами русские литературные произведения нет-нет да и напомнят, что нет дыма без огня. Ксана Бланк вспомнила «Братьев Карамазовых», где старец Зосима говорит о всеобщей ответственности и о том, что каждый за всех и за все виноват. Объясняет он это так: «Ибо все как океан, все течет и соприкасается, в одном месте тронешь, в другом конце мира отдается». Дальше он приводит пример: вот ты прошел мимо ребенка, посмотрел на него злобным взглядом, а ребенок этот взгляд впитал, впитал злобу в свое сердце».

Ролевой моделью многих юношей 90-х стал Данила Багров из фильмов Балабанова «Брат» и «Брат 2». Однако симпатичный внешне, но, по сути, безэмоциональный ветеран-убийца – это далеко не все, что дал миру постсоветский русский кинематограф, уверена Ирина Прохорова. «Одновременно с этим создавали фильмы Сокуров и Звягинцев с совершенно иным этическим посылом, – напоминает она. – Игровое кино во всем мире изобилует боевиками и народными мстителями. Насколько такие ролевые модели оказывают реальное воздействие на общественные нравы и поведение? Означает ли оглушительный успех, например, фильма «Крестный отец», что вся американская нация, а за ней и весь мир бросились подражать мафиози? А тотальная агрессивная пропаганда, которую годами излучает телевизор, ни при чем? По-моему, это невероятное упрощение, – полагает издатель.

По ее словам имперское стихотворение Пушкина про Польшу еще не отменяет его творчество с целом: «Бродский, увы, написал скверное стихотворение про Украину, за что его при жизни порицали коллеги по цеху. Перечеркнем все творчество Нобелевского лауреата? По такому принципу можно отменить всю мировую культуру. Включая Гомера и Шекспира».