«В основном жертвуют россияне». Кто и почему работает с детьми украинцев на пароме в порту

5 апреля 2023, 08:30

Руководитель таллинского досугового центра для детей украинских беженцев OGOGO Александра Российкина рассказала Rus.Postimees, с какими трудностями сталкиваются дети, которые убежали от войны Путина с Украиной, а с какими те, кто им помогает адаптироваться к жизни в Эстонии. Фото: Татьяна Аксенова / ukraine.ogogo.ee

Руководитель досугового центра для детей украинских беженцев OGOGO Александра Российкина рассказала Rus.Postimees, как россиянам, которые выступают против войны, удается помогать Украине в Таллинне.

Украинские беженцы продолжают жить на пароме Isabelle в порту Таллинна. Пока родители ищут жилье, работу и оформляют документы, с их детьми работают волонтеры. Глава досугового центра для детей украинских беженцев рассказала о работе, которая возможна благодаря пожертвованиям неравнодушных людей.

На занятиях волонтеров досугового центра для детей украинских беженцев OGOGO. Фото: Татьяна Аксенова / ukraine.ogogo.ee

- Саша, кто вы, почему вы в Таллинне и почему вы занимаетесь работой с украинскими детьми, убежавшими сюда от войны Путина?

- Из России в Таллинн я уехала полтора года назад. С Таллинном меня связывают родственные связи с детства. У меня отсюда бабушка. Приехала я еще до начала войны, и планов покидать Россию у меня не было. Но потом началась война, и я поняла, что возвращаться не хочу, а хочу помогать Украине. Делать это на территории России невозможно - и я осталась. Начала этот проект - Досуговый центр для детей украинских беженцев. Сейчас мы работаем на пароме Isabelle.

В Петербурге у меня осталась моя любимая благотворительная организация, в которой я работала много лет и у истоков которой стояла. Она продолжает сейчас работать и занимается дополнительным образованием, воспитанием детей из детских домов и детей в трудных жизненных ситуациях. Наша петербургская НКО зарегистрирована с 2014 года, а я работать с сиротами начала еще раньше, лет 13 назад. С образованием это никак не связано.

Но я решила попробовать себя в роли волонтера, стала развиваться и втянулась. Поняла, что поездки в детские дома - это не то, что нужно детям там. Стала думать, как можно трансформировать эти усилия. Перешла на индивидуальную постоянную работу с детьми. Это тьюторское сопровождение, переход от коллективного образования и воспитания в детдоме к индивидуальным историям. Каждый может заниматься тем, что ему больше нравится. Индивидуальная работа дает очень хорошие результаты, потому что изначально стартовые возможности детей-сирот не совпадают со стартовыми возможностями детей из семей. Цель, чтобы на выпуске у этих ребят было на выбор не три учебных заведения.

- Примерно эти схемы работают и здесь?

- Нет. Я искала, что я могу делать для Украины. Случайно так получилось, что я познакомилась здесь с некоммерческой организацией, школой по интересам. Кружки робототехники, эстонский язык для малышей. Они проводили летом городские лагеря. Моя дочь ходила в этот лагерь. Я познакомилась с руководством. Возникла идея сделать дополнительные две смены для детей украинских беженцев.

Мы познакомились с социальной службой на судне. Договорились. Первая смена была полностью на пароме. Вторую смену мы проводили в разных местах. В Музее под открытым небом в Рокка-аль-Маре, там часть детей была с парома, а часть тех, кто уже жил в городе. Провели эти смены, получили очень мощный отклик от их родителей, что это очень нужно. Ведь у родителей на пароме какая задача в первую очередь? Поиск жилья, поиск работы, оформление документов. Это все довольно сложно делать, когда тебе нужно думать, куда деть ребенка. Особенно тем, кто с малышами.

И сейчас у нас в досуговом центре в основном именно малыши. Летом были уже школьники на сменах. На постоянной основе у нас 25-30 человек. Но это и малыши, и взрослые. Сейчас в группе на пароме у нас 10-15 человек.

Для большинства украинских беженцев, живущих на улицах Копли и Мяэпеалзе, уже нашли новое жилье

- Кто вы в этом проекте?

- Руководитель. Под меня сделали эту должность на базе МТУ. Мы надеемся скоро съехать с парома в собственное помещение. Туда смогут ходить и дети с парома, и дети из города.

- Решаемый вопрос?

- Будут деньги, можно будет получить все, что угодно. Просто так никто не даст помещение. Ищем спонсоров.

- Про спонсоров чуть позже. Пока о пароме. Мы хотели прийти туда к вам в гости, но журналистов не пускают. Поэтому все вопросы к вам.

- Сегодня там живет около полутора тысяч человек. Детей около 400. Но текучка постоянная, поэтому, сколько точно людей сейчас, я не скажу. Для многих это первое место размещения. Для некоторых второе, после гостиниц. Важно понимать, что места в садиках в городе для этих детей есть, но у многих родителей проблема в том, что они просто еще не знают, в каком районе города им удастся поселиться. Естественно, им удобнее оставлять детей у нас. Когда находят жилье, разбираются с детскими садами.

- В среднем на сколько затягивается решение таких вопросов?

- В среднем это три месяца. Но есть ребята, которые с нами с самого начала, с октября 2022 года.

- Чем конкретно вы занимаетесь с детьми?

- Основная наша работа – формат детского садика. Все то же самое, только у нас дети не спят. Но у нас есть большие пуфики, и если дети хотят, то они заваливаются на них и могут вздремнуть. Нам выделили конференц-зал, где мы проводим занятия. У нас там есть столы. Занимаемся робототехникой, развитием речи, окружающим миром, дети учатся читать, считать.

- Все на русском?

- Все на украинском. У нас работают только украинские воспитатели. Я одна не из Украины. И это вторая сторона нашего проекта – мы предоставляем рабочие места украинским беженцам с образованием либо релевантным опытом. И это очень круто, потому что они продолжают работать теми же специалистами и на своем родном языке. Это в основном женщины, но и мужчина у нас есть. Но с ним мы пока ждем, когда переедем, чтобы возобновить занятия шахматами. За все это время мы приняли на работу около 15 человек.

- Кто вас финансирует?

- В основном это частные пожертвования. Плюс я подаю заявки на гранты, но не все получаем. Есть сложности. Но есть частные пожертвования. И в основном жертвуют россияне.

- А насколько активно жертвуют на это дело эстонцы?

- Жертвуют. Но вообще сбор пожертвований – очень сложная история. Иногда их может быть сравнительно много, волной, а потом все плохо. По сути, у нас постоянный режим выживания. Никаких излишеств.

Бескорыстная помощь украинским беженцам принесла жительнице юга Эстонии почетный титул

- Что позволяет привлекать деньги на помощь украинским детям? Даете - и есть отклик?

- От интервью вообще никаких откликов нет. Ни разу не было. Но, например, перед новым годом мы делали лагерь для школьников, анимационный. Учили их снимать мультики.

- Там, где танчик едет?

- Да! Один из наших мультиков. И детям никто ничего не подсказывал. Они все придумывали сами, от начала и до конца, и снимали потом с помощницей. Сняли, положили музыку Макса Барских. И вот на этот мультфильм была очень сильная реакция.

- И все же, как по странам выглядит финансовое участие в вашей работе? Пожертвования из РФ - это люди, которые против войны?

- Естественно. Те, кто сейчас, оставаясь в России, лишен возможности каким-то образом помогать Украине.

- Но люди находят возможности донатить оттуда?

- Да.

- Это же риски.

- Огромные. И для них. И для меня тоже… И денег из России больше всего.

- Не обидно, что здесь мало жертвуют?

- Здесь люди имеют возможности сразу отправлять деньги в Украину. И здесь у многих в приоритете, естественно, поддержка украинской армии.

- Естественно? Для меня естественны траты на поддержку детей, а не на покупку оружия.

- Но для большинства людей естественна именно поддержка армии. И это не только наша проблема. Коллеги, которые ищут деньги на другие гуманитарные проекты волонтерские, которые направлены именно на украинских беженцев, сталкиваются с такими же сложностями. На мой взгляд, с этим в первую очередь связано небольшое количество пожертвований от местных жителей.

- Я прошу прощения, но с вашей фамилией совсем сложно получается…

- (Смеется) Да. Мои девочки воспитатели первое время думали, что это у меня такой псевдоним. Самое время для такого псевдонима! Фамилия есть фамилия. Я же ее не выбирала. Где-то в соцсетях к стороннему посту о нас было написано, что «фамилия у девочки - нарочно не придумаешь»… Мы в полиции встретились с женщиной с фамилией Русина, посмеялись.

- Если обыватели не спешат помогать, может быть, есть политики, которые готовы вам помогать не только словом, но и делом? О популистах-националистах и их фейковых репликах в адрес беженцев говорить не будем.

- Нас очень поддерживает Департамент социального страхования. У нас есть от них благодарность. Вручили нам. А про политиков мне сложно сказать. Я к ним специально не ходила с поклоном. Может быть, они о нас еще не слышали, хотя я сомневаюсь, что не слышали. Таллинн маленький. Посмотрим.

- Вы замечаете изменение отношения к украинским беженцам со стороны местных властей? Например, правозащитники из России отмечали, что в 2022 году в какой-то момент въехать в Эстонию украинцам стало намного сложнее, чем за несколько месяцев до этих перемен.

- 130 000 украинцев въехало в Эстонию. Вообще, я всегда стараюсь понять всех. Со всех сторон посмотреть на ситуацию. Эстония очень маленькая страна. При этом она такой удар на себя приняла. Так много сделала. Особенно, если посмотреть на процентное соотношение приехавших и местных жителей. Насколько я знаю, здесь осталось в итоге около 65 000 человек. Давно не 30 000. Конечно, что, возможно, есть какая-то усталость. Какие-то ресурсы наверняка имеют свойство заканчиваться.

«Было негласное указание – не помогать, пусть мерзнут и голодают»

В Тарту заканчивается бесплатный проезд. И это тоже можно понять. Помощи оказано очень много. Они стараются. Действительно делают много. В других странах это палаточные городки или ангары - вроде ковидных госпиталей. А в Эстонии это паром со всеми удобствами. И есть обратная связь от украинцев. Люди, которых видим мы, очень благодарны Эстонии за то, как их здесь принимают. При том, что никаких несметных богатств им на голову не падает.

- А какое отношение вы ощущаете к себе?

- Я могу сказать, что ко мне везде очень хорошо, по-человечески относятся. Но я, к сожалению, не смогу здесь остаться: просто потому, что у меня российский паспорт. Но на человеческом уровне я все эти месяцы получаю только поддержку и понимание…

- То есть вы здесь делаете то, что не делают люди с местными паспортами, но вам придется покинуть Эстонию, когда закончатся визы?

- Пока получается, что так. ВНЖ первичный россиянам сейчас не оформляют по закону. А это именно мой вариант. Я трудоустроена. Но и по работе не дают ВНЖ, просто по принципу принадлежности к РФ. И белорусам не дают.

- А кто будет заниматься вашей работой с украинскими детьми, если придется уезжать?

- Хороший вопрос. Кому-то придется передать дела. Либо девчатам из Украины, либо тем, кто успел получить ВНЖ раньше. Чисто по-человечески все всё понимают. В полиции мне написали, что они не принимают решения в исключительных случаях, а у меня он исключительный. А кто принимает, не сказали.

- С вашей главной проблемой определились. А у детей, с которыми вы занимаетесь, какие проблемы главные?

- Они все травмированы. Каждый ребенок. Просто разные степени. Я говорила об этом на митингах у российского посольства, что, благодаря действиям Владимира Путина и Ко, сейчас в трудной жизненной ситуации детей по всему миру стало намного больше. И это абсолютно все украинские дети. Потому что они все в разной степени травмированы. У кого-то на глазах умерли близкие или знакомые. Кто-то месяц просидел в подвале. Кто-то был вынужден все бросить: дом, школу, животных, друзей и уезжать. Это все травма. И им потом с этими травмами жить...

Есть дети жестко травмированные, когда в их дом в соседний подъезд прилетело. Это отпечатки на всю жизнь. Это ужасно все… Но мы работаем с этим. У нас для детей постарше были программы психологической поддержки. Мы планируем работать с этим постоянно, когда и если переедем. Плюс психологи работают с нашими воспитателями. Потому что они тоже все из Украины. Пусть они старше, но они тоже все столкнулись с травмами из-за этого кошмара.

Нам не хватает здесь медиа на родном языке: украинка об этапах адаптации в Эстонии

- Что было самым трудным в общении с детьми, которые были вынуждены бежать от войны?

- Для меня сложнее всего было выстраивать коммуникации с подростками. При том, что так исторически сложилось, в обычной жизни - это те ребята, с которыми я работала больше всего, и у меня богатый опыт общения с ними. В нынешних реалиях - это уже такие совсем взрослые люди с очень тяжелым багажом. Не все они готовы были сразу спокойно принять тот факт, что вот она я, я из России, я за них и для них. Были ребята, которым было сложно раскрыться. Но потом открывался такой поток боли, который и взрослому вывезти не просто, а тут подросток. Ему и так тяжело, возраст такой, а тут еще и полная потеря ориентиров. Вы знаете, я думала, что после стольких лет работы с сиротами, меня будет сложно удивить какими-то страшными жизненными историями. Эта война открыла для меня совершенно новые грани человеческой жестокости. Ни один ребенок в мире не заслуживает такого опыта.

- Какой вопрос ребенка вас удивил больше всего за этот год?

- Ну вот это и был вопрос, точно ли я за Украину. Мы тогда с этим мальчиком очень долго говорили о том, что, к счастью, далеко не все россияне хотят этой войны. Я объясняла, почему я осталась в Эстонии и как мне важно иметь возможность быть сейчас среди украинцев и помогать им.

Еще была у нас одна девочка с мамой, которые в итоге не остались в Эстонии и уехали в другую страну. Так вышло, что мы очень сблизились, и перед их вылетом мы встретились, чтобы повидаться в последний раз. Я подозревала, что мне будет трудно прощаться, но всё равно не смогла сдержать эмоций. Я тогда носила на лацкане пальто брошку-ласточку, и мне захотелось подарить ее девочке. Пока я ее снимала, я рассказывала о том, что эта птичка символизирует в Эстонии, и в этот момент мы вместе с мамой расплакались, а девочка сказала: «Ну началось. Вы так и будете плакать постоянно?!». В общем, и смех и грех. Тоже этот вопрос был неожиданным, но уже в позитивном ключе, заземлил нас с мамой.

- Как можно помочь вашему проекту?

Есть два пути: финансовая помощь и помощь волонтерская. Оба варианта имеют место быть. Как я уже говорила, деньги - это наша самая сложная задача. Создание рабочих мест для украинских педагогов - это серьезная финансовая нагрузка, требующая стабильности. А стабильности нет пока что, к сожалению. Поэтому мы всегда очень благодарны любому пожертвованию.

Что касается волонтерской помощи, то тут есть масса вариантов. Можно проводить мастер-классы для ребят, можно ходить с ними на прогулки и знакомить их с культурой Эстонии, можно просто сходить в библиотеку и почитать вместе что-то интересное. Тут главное - желание. Если есть желание и время - мы всегда рады принять новых людей в нашу команду. Все, кто к нам приходят, остаются с нами, а это значит, что мы делаем действительно важное и нужное дело, и атмосфера у нас что надо. Ну с детьми по-другому и не бывает.

На сайте таллинского досугового центра для детей украинских беженцев OGOGO ukraine.ogogo.ee любой желающий оказать поддержку работы волонтеров, может найти необходимые реквизиты.

Комментарии

«В основном жертвуют россияне». Кто и почему работает с детьми украинцев на пароме в порту

Ключевые слова