Министр окружающей среды Кейт-Пентус Розиманнус развеивает опасения, что повышение экологических налогов уничтожит инвестиционноемкую сланцевую промышленность.
Кейт Пентус-Розиманнус: экологические налоги нельзя замораживать
Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
Министр окружающей среды Кейт Пентус-Розиманнус, несколько месяцев державшая в напряжении концерны Viru Keemia Grupp, Eesti Energia и предприятие Kiviõli Keemiatööstus, готовится представить правительству план, в соответствии с которым в следующие десять лет экологические налоги будут ежегодно повышаться на три-десять процентов.
В августе газета Postimees писала о том, что сланцевую промышленность Эстонии, по оценке международной аудиторской фирмы Ernst&Young, ожидает cмерть, если намерение министра окружающей среды повысить экологические налоги будет претворено в жизнь. Упорное молчание министерства только усиливало страхи предпринимателей, что платежи за загрязнение окружающей среды повысят с нынешних пяти процентов до 16-32 процентов в год.
Резкое повышение налогов приведет к тому, что сланцевая промышленность вымрет, поскольку в этом случае к 2025 году сумма выплачиваемого самоуправлениям Ида-Вирумаа налога на ресурсы и подоходного налога физического лица сократится с нынешних 20 миллионов евро до двух-трех миллионов.
В минувший четверг Пентус-Розиманнус встретилась с представителями сланцевой промышленности, вчера она приступила к переговорам с фирмами, занятыми добычей полезных ископаемых.
Как представители сланцевой промышленности восприняли предложение о ежегодном повышении с 2016 года экологических налогов на три-десять процентов?
По сути, сейчас вопрос стоит следующим образом: замораживать налоги на уровне 2015 года или нет. Точно так же, как замораживание экологических налогов было бы несправедливо по отношению к окружающей среде, так и резкое повышение налогов несправедливо по отношению к сланцевой промышленности. Об этом свидетельствуют все проводившиеся на данную тему исследования.
Мы должны учитывать, что на сланцевый сектор в первую очередь влияет изменение цен на нефть на мировом рынке, и, судя по нынешним прогнозам, цены далеки от того, чтобы расти. В контексте принимаемых сейчас важнейших решений в области окружающей среды годовой рост на три-пять процентов является довольно значительным.
Промышленники смирились с нынешним ежегодным пятипроцентным ростом?
Думаю, что представители сланцевой промышленности ждут 2015 года, когда закончится установленный правительством нынешний налоговый период.
На встрече с вами некоторые из них высказали мнение, что экологические налоги надо заморозить.
Если исходить из чисто бухгалтерских расчетов, то такой подход можно понять, но экологические налоги являются одним из инструментов более эффективного и чистого использования природных ресурсов, они компенсируют налогоплательщикам невозобновляемые ресурсы. Сланцевая промышленность продолжает оказывать на окружающую среду значительное влияние. В Эстонии 80 процентов всех отходов и 90 процентов опасных отходов дает сланцевая промышленность. Все эти скопления подземных вод, состояние которых вызывает беспокойство, связаны со сланцевой промышленностью.
Если повышать экологические платежи на три-десять процентов в год, это будет соответствовать целям охраны окружающей среды. Резкое же повышение негативно отразится на инвестициях в этой сфере, которые важны с точки зрения экологии, и результат будет прямо противоположный ожидаемому. Сланцевый сектор мог бы стать отраслью промышленности, которая сделала самый большой шаг вперед в деле охраны окружающей среды – в последние годы для уменьшения влияния на экологию были сделаны очень значительные инвестиции.
Если судить по сайту Министерства окружающей среды, проводилось немало мероприятий, касающихся изменения экологических налогов, однако сланцевики утверждают, что с ними на эту тему, по сути, не говорили. Почему?
На разработку рамочной программы в отношении экологических налогов потребовалось время. Сначала промышленники заказали свое исследование в Ernst&Young, затем мы обратились в Praxis. Мне казалось логичным, что до тех пор, пока нет базовых данных, нет смысла тратить время на философские разговоры. Фирма Praxis подготовила анализ, и теперь пришло время сесть за стол переговоров.
Чем объяснить сложившееся у промышленников представление о том, что министерство задалось целью собрать некую заранее определенную сумму налоговых поступлений, и эту сумму пытаются обосновать с помощью подготовленного Praxis анализа?
Надеюсь, что состоявшаяся в четверг встреча способствовала тому, чтобы рассеять такое представление.
До недавнего времени экологические налоги повышались скачкообразно, последние два года платежи стабильно повышались на пять процентов в год. Поскольку в 2015 году истекает период взимания платежей в нынешнем объеме, то вполне естественно, что мы обсуждаем размер платежей, которые начнут действовать с 2016 года. Мы хотим заранее сообщить об этом.
Чем дольше будет период, о котором мы договоримся, тем лучше. Мне представляется, что минимальный срок должен составить пять, максимальный – десять лет.
Вы готовы заключить со сланцевиками соглашение, что в течение десяти лет экологические налоги не изменятся?
Я хочу выйти с предложением правительству, чтобы размер экологических платежей устанавливался на десять лет. Десять лет – это самый большой срок, в течение которого можно спрогнозировать размер платежей в абсолютных цифрах. Сланцевая промышленность предоставляет работу большому числу людей, и тут требуется долгосрочная уверенность. Сейчас спор идет о том, должны ли экологические платежи увеличиваться или их нужно заморозить на нынешнем уровне.
Экологические налоги должны минимально увеличиваться, по крайней мере, в соответствии с ростом инфляции или индекса потребительских цен. Мне кажется неразумным, если в 2020 году налог за разработку одной тонны сланца, например, будет составлять все те же 1,53 евро, что и в 2015 году.
На какую сумму должны ежегодно увеличиваться платежи, которые платит сланцевая промышленность для решения экологических проблем?
Я бы не связывала это с абсолютной суммой. Размер экологических платежей зависит от эксплуатации окружающей среды, и главная цель заключается в том, чтобы свести к минимуму негативное воздействие на экологию. Наша налоговая политика направлена на то, чтобы повышать платежи за пользование природными ресурсами и меньше облагать налогами рабочую силу. Такой она останется и впредь.
Цену сланца, включенную в экологический налог, установить на рынке невозможно. Но совершенно нормально, что налогоплательщики хотят получить справедливую плату за принадлежащие им ресурсы.
Ваши планы вызвали беспокойство и недоверие сланцевиков, очевидно, после того, как в прошлом году было принято неожиданное решение о повышении экологических платежей, отмененное Госсудом?
Действительно, правительство приняло тогда такое решение, продиктованное стремлением увеличить доходную базу бюджета. Было очевидно, что установленные в 2009 году размеры платежей не выполняют своей задачи.
Мы стремимся не к порождению недоверия, а к сотрудничеству со сланцевой промышленностью, чтобы в конечном результате не страдала ни окружающая среда, ни отрасль, которая является крупным работодателем.