Ключевые слова любого политического конфликта – это «реальность» и «время». Обычно стороны конфликта спорят о том, кто пребывает в мире фантазий, а кто твердо стоит на ногах, кто слишком держится за прошлое, а кто смотрит в будущее, пишет руководитель Центра европейских исследований имени Вильфрида Мартенса Роланд Фройденштайн.
Не стоит удивляться, что в европейских дебатах на тему кризиса беженцев все обвиняют друг друга в нереалистичном подходе к решению проблемы и настаивают на том, что именно их путь самый правильный. Помимо обвинений и предложений, полемизирующие друг с другом стороны затрагивают еще и многие другие аспекты, как, например, государственная независимость, международные обязательства, демография, законы Евросоюза, солидарность. Однако в итоге всё сводится к двум ключевым словам: реальность и время.
О чем же спорят участники этих дебатов? Не будем вдаваться в нюансы и представим точки зрения оппонентов в несколько упрощенном виде. Итак, одна сторона этих дебатов видит Европу христианской частью света, которая должна защищать себя от миграции из-за ее пределов, при необходимости и заборы на внешних границах Евросоюза построить. Их оппоненты отвечают, что будущее Европы – в глобализации и мультикультурности.
Так называемая христианская Европа пессимистично воспринимает идею приема большого числа беженцев и их интеграции в европейское общество и в то же время с оптимизмом смотрит на способность европейских государств остановить поток беженцев с помощью заграждений и ужесточения контроля на границе. Так называемая мультикультурная Европа, напротив, с большим воодушевлением относится к идее приема беженцев и при этом весьма скептически относится к способности Европы остановить мигрантов заборами и пограничниками.
Для христианской Европы путь, который выбрала канцлер Германии и сторонница приема беженцев Ангела Меркель, – провальный, а сама госпожа Меркель застряла в мире мультикультурных грез. Адепты мультикультурной Европы говорят, что таким ярым противникам приема беженцев, как премьер-министр Венгрии Виктор Орбан и польский политик Ярослав Качиньский, место в 1930-х годах, а не в современном мире.
Противостояние этих двух лагерей влечет за собой три проблемы.
Во-первых: по крайней мере в самом начале дебаты вокруг кризиса беженцев вылились в противостояние Восточной и Западной Европы. Особенно заметным это противостояние стало, когда Европейский Совет обсуждал систему квот на прием беженцев и пришел к выводу, что странам Европейского союза придется принять дополнительно 160 000 беженцев и распределить их между государствами Евросоюза.
Самыми ярыми противниками системы квот стали четыре государства: Словакия, Чехия, Венгрия и Румыния, которые в итоге проголосовали против дополнительного приема беженцев.
Многие в Западной Европе, и прежде всего так называемая европейская элита, расценили позицию этих стран как поведение людей, не заметивших наступления эпохи глобализации, которые все еще живут за железным занавесом, в глубоком прошлом.
В Западной Европе солидарность в вопросе приема беженцев даже стали увязывать с солидарностью в противостоянии российской агрессии. Для новых же членов Евросоюза поведение Запада стало очередной демонстрацией своего превосходства и пренебрежения к особенностям и проблемам Центральной Европы.
Проблема вторая: когда дебаты вокруг кризиса беженцев стали набирать обороты, все очевиднее становились разногласия между Германией и остальными странами Евросоюза. Власти Германии грелись в лучах проводимой ими политики Willkommenskultur – когда беженцам говорили «добро пожаловать» и ждали их с распростертыми объятьями, – и делали упор на том, насколько высокоморальна их позиция. Для многих европейских стран такие шаги властей Германии были расценены как капризы империалистической державы-хиппи, которая пытается навязать свое видение другим государствам.
Ранее во всех противоречиях, возникавших между Германией и остальной Европой, свою роль играло чувство вины немцев из-за событий Второй мировой вой-ны, которое заставляло немецких политиков и дипломатов понижать тон в общении с другими странами. Даже во время экономического кризиса в Греции этот фактор еще играл свою роль в той риторике, которой пользовалась Германия. Однако в вопросе приема беженцев тон резко изменился. А это значит, что жители Германии, по крайней мере, те, кто приветствует размещение беженцев в стране, извлекли из истории уроки. В их глазах другие страны Европы сами ведут себя порой как фашисты.
Если быть до конца честным, то риторику некоторых политиков стран Центральной Европы по вопросам беженцев воспринимать сложно: например, Ярослав Качиньский заявил, что беженцы являются переносчиками различных болезней и что церкви в Западной Европе будут превращены в общественные уборные. Премьер-министр Словакии Роберт Фицо сказал, что пустит в страну только беженцев-христиан, несмотря на то, что это напрямую противоречит Женевской конвенции о статусе беженца.
С другой стороны, если власти Германии берут на себя роль ведущей европейской державы, то они должны смягчить тон, прекратить морализаторство и перейти на более умеренную и прагматичную риторику.
И наконец, третья, самая главная проблема, высветившаяся в ходе дебатов между двумя европейскими лагерями, заключается в том, что все труднее становится найти золотую середину между мультикультурной и христианской Европой.
Эта золотая середина могла бы быть такой.
Мы обязаны обращаться с беженцами по-человечески (это относится и к риторике, используе-мой в отношении мигрантов). При этом стоит признать, что такие понятия, как государственный суверенитет и внешние границы Шенгенской зоны, не являются пережитками XIX века, и актуальны для многих стран и сегодня.
Европа нуждается в мигрантах хотя бы из-за демографических проблем, которые испытывают западные страны. Но хотя нынешняя волна иммигрантов может частично решить эту проблему, те, кто ходатайствует о получении убежища и у кого есть на это право, – это не всегда те люди, которых ждет европейский рынок труда.
Солидарность стран-членов Евросоюза важна, но она должна проявляться не только при выполнении квот приема беженцев, но и в ситуации, когда страны, которые находятся, так сказать, на первой линии, нуждаются в помощи, так как не в состоянии самостоятельно справиться с наплывом беженцев.
Странам, которые расположены в непосредственной близости от зоны конфликта, например Турции, Европейский союз для нормализации ситуации должен помогать ресурсами и политическим капиталом, чтобы беженцы, прибывающие в эти страны, не стремились двигаться дальше, нарушая границы и стремясь в вожделенное Шенгенское пространство, просто потому, что у них нет другого выбора.
Люди, которые ищут убежища в странах ЕС, в свою очередь, должны стремиться перенимать европейские ценности, такие как равное обращение с мужчинами и женщинами, свобода слова и вероисповедания и понимание того, что антисемитизм – это плохо. Это правило должно действовать в отношении представителей всех религий, включая мусульман, которым принять европейские ценности будет, возможно, сложнее. Все государства, принимающие беженцев, должны быть и сами более терпимы к беженцам и придерживаться перечисленных выше ценностей.
Но прежде всего стороны, столкнувшиеся в дебатах вокруг кризиса беженцев, должны оставить эмоции в стороне и подойти к обсуждению проблемы с холодной головой. Никто не должен никого обвинять в том, что тот живет в прошлом или оторван от реальности.
Культура – это очень важно, но удельный вес мусульман и христиан в Европе для нашей идентичности является далеко не самым главным фактором. Главное, чтобы мы и в будущем оставались открытым европейским обществом, которое, с одной стороны, не превратилось бы в «Еврабию», но, с другой – и не стало бы обществом, прячущимся за стеной ксенофобии и национализма. Давайте вместе работать во имя будущего открытой Европы!
3 мысли
• Многие в Западной Европе расценили позицию стран Восточной и Центральной Европы как поведение людей, не заметивших наступления эпохи глобализации, которые все еще живут за железным занавесом, в глубоком прошлом.
• Для многих европейских стран политика властей Германии Willkommenskultur была расценена как каприз империалистической державы-хиппи, которая пытается навязать свое видение другим государствам.
• Главное, чтобы мы и в будущем оставались открытым европейским обществом, которое, с одной стороны, не превратилось бы в «Еврабию», но, с другой – и не стало бы обществом ксенофобии и национализма.