Ирина Балева: свою выставку батиков я посвящаю столетию Эстонской Республики

Ирина Балева и ее батик. Фото: архив Ирины Балевой

В Пороховом погребе таллиннской башни Кик–ин-де-Кёк проходит выставка батиков художницы Ирины Балевой, с которой побеседовал корреспондент портала Rus.Postimees.

– Ирина, 12 лет назад, примерно в это же время, летом, в Старом городе проходила ваша первая таллиннская выставка. Как за эти годы изменилось ваше творчество? Какой опыт вы приобрели?

– Мне трудно сразу сказать, что именно я приобрела, но, конечно, я изменилась:пришел опыт в работе, опыт в том, как представлять ее, в том числе публике, как представлять себя, собственное «я». Ведь мои картины – это не что-то отвлеченное , они прежде всего – я, или часть меня, или отражение того, чем я живу, что мне интересно.

– Но все же то, что вы делаете, вы делаете для зрителя – или для себя?

– (Смеется.) И так, и так. Наверняка сначала для себя, но я всегда надеюсь, что обязательно найдется друг-товарищ по духу, с которым мы совпадем в ощущении определенного настроения, которое, надеюсь, присутствует в каждом моем батике. Пусть таких друзей-товарищей будет немного, но они обязательно найдутся – один или несколько. То есть – опираясь на себя, я всё же всегда работаю для других.

– Кого вы считаете основным адресатом своих работ – мужчин или женщин?

– Разумеется, женщин, я же сама женщина, потому и уверена, что кто-кто, а женщина меня всегда поймет. И меня радует, что мужчины часто выбирают мои работы для подарка своим женщинам. К таким мужчинам я испытываю особое уважение.

– Лет тридцать назад ваши холсты, на которых женщины красивы, загадочны, таинственны, желанны, назвали бы романтичными. Сегодня я не удивился бы, если бы их назвали и эротическими...

– Вольно или невольно эротичность всегда предполагается самой природой женщины: как она выглядит, одевается, воспринимается теми, кто рядом с ней, – думать об этом для любой нормальной женщины естественно. Другое дело, что когда-то эротическое было запретно, а наше воспитание в соответствии с духом времени – достаточно пуританским. Но сейчас, мне кажется, к женской красоте относятся уже не так прямолинейно и, простите, узколобо, а откровеннее – но без пошлости

– Однажды вы сменили шелк на хлопок, стали работать с ним. С чем это было связано?

– На деле шелк был в самом начале. Этих моих работ никто не видел – я только делала первые шаги, знакомилась с текстилем, с тканями, с красками. Это были в основном платочки-шарфики, все то, чем заполнена сегодня половина сувенирных прилавков в Таллинне, белошвейное такое занятие. Я им сполна насладилась, потом мне стало неинтересно, привлекла техника посложнее, поверьте на слово, физически нелегкая, трудоемкая. Когда делаешь картинку маслом, двумя часами не обойтись...

– А зачем вам была нужна перемена? Что, в отличие от шелка, в хлопке такого соблазнительного?

– Во-первых, тут есть некая притягательность, магия, эффекты, которых никогда не добиться, работая с шелком. Во-вторых, хлопок хорош для крупных, монументальных работ, счет здесь может идти не на сантиметры, а на метры, и меня это привлекает.

– Но, простите, сантиметры ведь проще продать, чем метры, а это, наверное, тоже немаловажно?

– Нередко я делаю батик по заказу, а у заказчика всегда заранее приготовлено место, куда поместить работу. Ведь речь может идти и об офисе, и о квартире или доме, где не один этаж. И сама работа при этом может состоять из нескольких частей, триптих, например.

– В названии вашей выставки «Тени Старого Таллинна» мне особенно понравилось слово «тени»...

– Для меня Таллинн с его графичностью, лаконичностью и сдержанностью всегда скорее черно-белый, и с цветом, если мы говорим о цвее, надо быть осторожным. Вообще меня всегда больше притягивает монохромность. Кому-то может показаться , что при этом страдает яркость, броскость, но по мне графическая, серо-черная гамма требует большей ответственности, соразмерности, точности в переходах от светлого к темному. У «тени» здесь есть и другой смысл – я представляю не реальный город, а фантазии, видения, сны...

– Когда вы приходите на художественную выставку , что в первую очередь привлекает ваш взгляд?

– Я не хожу на каждую выставку, предпочитаю ходить «на художника» – и всегда в первую очередь смотрю, что у него новенького, жду новостей, иного взгляда, угла зрения. И если таковое имеется и мне нравится, я бываю рада и за художника, думая, какой же он молодец, и за себя.

– Вы преподаете в художественной школе в Йыхви. Чему вы хотите научить своих подопечных прежде всего?

– Я не стану говорить о приобретении нужных навыков, это само собой. Научить хочется только одному : сначала пропускать через свою душу то, чем хочешь потом поделиться с другими.

– В Йыхви, где вы живете, вы не чувствуете себя оторванной от столичной жизни ?

– Конечно, столица есть столица, а я живу вроде бы в провинции. Но я же не просто в провинции живу, а на побережье, в домике у моря. Вся эта тема – деревья, камни – которая есть в «Тенях Старого Города», – я всегда ее любила, это ведь оттуда, где я выросла, где я живу, где я полюбила одиночество, где никогда ничего не кончается. Природа всегда поддержит и научит новому. Я вообще люблю место, где живу, страну, где живу, и, не сочтите это за пафос, эту выставку я посвящаю предстоящему совсем скоро столетию Эстонской Республики.

– Чего вы в жизни вы не умеете, но хотели бы уметь?

– Я не умею петь, хотя училась в музыкальной школе игре на фортепиано. Но вот не пою, хотя очень хотелось бы уметь...