/nginx/o/2017/08/07/6970181t1hd8b8.jpg)
Чаще встречаться с народом – в интересах политиков, если они и правда хотят, чтобы люди как-то активнее участвовали в жизни государства, не были равнодушными, не отчаивались, понимая, что от них ничего не зависит, считает журналист портала Rus.Postimees Николай Караев.
Давным-давно, 13 или 14 лет назад, как-то под Рождество я ехал в трамвае по столичному Пярнускому шоссе. Снега как такового не было, только мелкая поземка металась туда-сюда по тротуару, точно стада микроовец, погоняемых ленивым ветром-пастухом. Прохожие были редки, точнее, прохожий был всего один – высокий мужчина в костюме и плаще, шагавший размашисто и как-то нескладно. Кого-то он мне напоминал. Да не кого-то, а премьер-министра Эстонии Партса, с которым мне как-то довелось делать интервью. Да и не напоминал вовсе: это и был самолично Юхан Партс. Один. Без охраны и советников, вообще без никого. Фактический глава Эстонской Республики шел себе по городу и не видел в этом ничего особенного.
Небожители сидят отдельно
С тех пор, конечно, утекло много воды. Ныне Юхана Партса можно встретить на улицах, я подозреваю, разве что в Люксембурге, где он работает в Европейской счетной палате. Вообще с годами я наблюдаю эстонских политиков на улицах – в качестве простых смертных – все реже. Порой увидишь знакомое лицо в «Стокманне» – но и всё. Впечатление, что наши политики раньше были как-то ближе к народу. Ну или я их стал реже встречать, не знаю.
Перед выборами, понятно, мелькание усиливается – вплоть до того, что кто-нибудь отважится проехать несколько остановок в общественном транспорте: «Посмотри, каков я есть!..» Еще эти люди обожают отмечаться на больших мероприятиях, особенно на Певческом празднике. Они ходят туда нарядными, но сидят отдельно от народа: президенты, министры, мэры – бывшие, нынешние...
Тот давнишний эпизод с Партсом до сих пор кажется мне каким-то естественным, что ли, для страны с населением немногим больше миллиона. Я всё понимаю: есть вопросы безопасности, и в наше смутное время их не стоит недооценивать; есть традиции – власть на то и власть, что она должна быть отдельно от народа, иначе она потеряет авторитет. Верхний город, Нижний город...
С другой стороны, это всё тот же разговор про народ и элиту. Элита могла бы хоть вид делать, что она не выше, не краше, не лучше народа. Еще круче, когда это и в самом деле так. Я думаю (или, может быть, воображаю), что примерно такой была ситуация в первой Эстонской Республике в 1930-е: идешь по улице, а навстречу тебе, скажем, Константин Пятс. Или Яан Тыниссон. В этом есть, согласитесь, нечто подлинное.
В больших странах, может, всё и должно быть по-другому. Там правители живут и работают почти что в крепостях, охраняемых армией; ездят с кортежем, с сиренами и мигалками, чтобы все подданные ждали, пока их величества не укатят в светлую даль; летают только спецбортами, «эйр-форс-ван» и всё такое прочее. Даже в США, где традиции монархизма взяться неоткуда, демократический в этом смысле XIX век, когда, говорят, тот же Линкольн часто вступал в разговоры с обычными американцами, быстро уступил место веку двадцатому, особенно второй его половине. Говоря словами Боба Дилана об одном из антигероев песни «Ферма Мэгги»: «Окно его спальни заложено кирпичами, / Национальная гвардия стоит у его дверей...»
Премьер сидит в пабе
Но это в больших странах, а Эстония, мягко говоря, не такова. Меня (в том числе и как гражданина, но вообще просто как жителя Эстонской Республики) тревожит отдаление политической элиты от тех, о ком эта элита обязана заботиться. Обязана в прямом значении слова: это ее работа, ей за это денежку платят, и немалую, и еще много всяких льгот дают. Опять же, в регионах ситуация наверняка другая, но в Таллинне власть – что муниципальная, что государственная – от народа обособилась капитально. Мы не видим их, они – нас. О встречах с народом ради обсуждения какой-нибудь насущной проблемы говорить не приходится. Иногда на торжественных мероприятиях они произносят какие-то речи – пока народ безмолвствует или приветствует их жидкими аплодисментами...
То ли это влияние советского прошлого, то ли европейского или американского настоящего, но только, сдается мне, наши власти не с тех стран берут пример. Как-то я рассказывал про давнишний эпизод с Партсом женщине, эмигрировавшей в Дублин, а она меня огорошила, сказав, что их премьер-министр Берти Ахерн после работы периодически сиживал в местном пабе – без охраны, разумеется, – и пил «гиннесс» (ну или что он там пил). Всякий мог подойти к нему и завести разговор. Маленькая страна, всего 4,5 миллиона людей; как можно иначе? И нынешний премьер, Лео Варадкар, занявший этот пост совсем недавно, собирается, судя по объявлениям на дублинских столбах, в ближайшее время встречаться с народом.
Конечно, тут тоже можно сослаться на традицию – в Ирландии издавна что революционеры, что поэты, что политики, что профсоюзные лидеры выступали перед толпами, произносили речи, пытались убедить людей в своей правоте и выслушивали мнение толпы о себе. В Эстонии типа другой темперамент, у нас, если припрет, никто даже на митинг не пойдет, потому что... потому что.
У этой медали есть ведь и обратная сторона: когда политики отдаляются от народа, народ точно так же отдаляется от политиков. В России этот процесс идет полным ходом – власть отдельно, народ отдельно, – но и у нас он набирает силу тоже. Чаще встречаться с народом – в интересах политиков, если они и правда хотят, чтобы люди как-то активнее участвовали в жизни государства, не были равнодушными, не отчаивались, понимая, что от них ничего не зависит. Чтобы они, в конце концов, голосовали именно за тебя, а не за кого-то там еще.
У нашей элиты не должно быть особых причин прятаться от нас. Не могут же они бояться народного гнева. Они сами утверждают, что правят страной успешно – а значит, ничто и никто им не угрожает, верно же?