Елена Скульская: cтрахи Александра Сергеевича

Елена Скульская, писатель Фото: Pm

Людям русской культуры в Эстонии следует самым серьезным образом задумываться не о том, что произойдет с эстонским языком, а о том, что произойдет с языком русским. А он здесь уже находится в реанимационном отделении языкознания, считает писатель Елена Скульская. 6 апреля в 14.00 все желающие могут прийти в ТлУ и попытаться написать диктант, выразив тем самым свою преданность родному русскому языку.

Пушкин — «наше всё» — ужасно боялся, что народ станет поголовно грамотным, и что особое усердие в грамматическом воспитании проявят семинаристы в желтых шалях и академики в чепцах. Он писал с тревогой:

Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Быть может, на беду мою,
Красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас…

И совершенно напрасно беспокоиться изволил. То есть действительно был такой период в империи за железным занавесом, когда семинаристы не без оснований рапортовали о всеобщей грамотности, но, слава Богу, наступила демократия, свобода грянула, а вместе с ней пришло и глубокое отвращение к медлительности пленительной русской речи. Некогда, господа, грамотно говорить, дело надо делать!

Я-то глубоко убеждена (простите, Александр Сергеевич), что человек, плохо говорящий и плохо пишущий на своем родном языке, подобен пачке дрожжей и пакету сахара, которые выдают себя за самогон.

Опьянить они не могут, жевать дрожжи с сахаром ни у кого не достанет сил, а между тем, попробуйте-ка от них отказаться: они полноправные участники самогоноварения. Так всякий малограмотный человек, мыча и спотыкаясь о каждую запятую, орет: «Не тронь меня! Я носитель великого и могучего русского языка!», и язык сей представляет он себе в виде огромной дубины, кою ему нестерпимо хочется опустить на головы врагов.

Я уже выступала с инициативой ввести обязательный экзамен по русскому языку в Эстонии для тех, кто обязан его знать по роду своей деятельности: учителя русского языка, профессиональные переводчики (особенно кинопродукции!), журналисты русских СМИ, сотрудники Русского театра; но как говаривал другой классик: что-то в волнах ничего не видно.
А представляете, если бы такой экзамен необходим был бы для публикации своих комментариев в Интернете? И специальная языковая инспекция отслеживала бы все неграмотные записи?!

Люди не могут общаться, по-моему, прежде всего из-за того, что им «нечем» разговаривать. У них нет языка, они немые. Они краснеют, бледнеют, потом вдруг, сосредоточившись, вытаскивают из себя: «Ы-ы-ы! Блин! О-о-о! У!» До уровня попугая не дотянуть, но с волком поспорить можно. Что на это ответить? Как отреагировать? Не всем ведь выпадает быть профессорами Преображенскими…

Ну, если не вышло стать профессором, решили в Новосибирске, то попробуем начать акцию «Тотальный диктант». Это значит, что все желающие собираются и под диктовку какого-нибудь выдающегося писателя пишут диктант. Это как идейный субботник. Это как нести бревно с Александром Сергеевичем, Михаилом Юрьевичем и Николаем Васильевичем (они-то ростом не очень вышли, главная тяжесть — на вас).

Акция совершенно замечательная, хотя и не без курьезов. Вот, например, в нынешнем году текст диктанта сочинила Дина Рубина, что прокомментировала руководитель проекта «Тотальный диктант» Ольга Ребковец: «Тотальный диктант в последние годы очень активно развивается за рубежом. Он превратился в международный проект, который объединяет русскоязычное сообщество всему миру. (Выделено мной.) Дина Рубина — один из ярчайших русскоязычных авторов, живущих за пределами России, поэтому мы предложили написать текст диктанта именно ей».

Как тут не заметить, что Ольга Ребковец пока еще не знает разницы между родительным и дательным падежом, а иначе она бы написала: «…объединяет русскоязычное сообщество всего мира», но это ведь мелочи? Ведь, правда?

Ну, еще не удержусь: сообщество не нужно объединять, потому что сообщество — это и есть объединение. Впрочем, если придираться к стилистике, так никакой проект не выдержит.

И вот грянуло долгожданное: в нынешнем году 6 апреля в 14.00 все желающие могут прийти в Таллиннский университет и попытаться написать диктант, выразив тем самым преданность родному языку.

Мне только, к сожалению, кажется, что диктант придут писать люди образованные, грамотные, интеллигентные, а литературная чернь как травила, так и будет травить безымянно в Интернете всех, кто твердо знает русский алфавит. Я, кстати, никак не пойму, какая такая обратная связь образуется от комментариев?! Разве что садомазохистская…

Выражение «на сложных щах» значит: в плохом настроении. Пришел в плохом настроении — «на сложных щах». Таков живой российский сленг. Мне кажется, нам, людям русской культуры в Эстонии, следует самым серьезным образом задумываться не о том, что произойдет с эстонским языком, а о том, что произойдет с языком нашим, русским.

А он здесь уже находится в реа­нимационном отделении языкознания, он уже вот-вот окажется в состоянии клинической смерти. Потому что одно дело — бороться за него, а совсем другое дело — его знать, любить, разговаривать на нем, читать на нем книги, следить за тем, что происходит сейчас в русской литературе, кинематографе, театре. Быть, как говорил третий классик, «частью речи».

Никто не может нас заставить презирать и топтать свой родной язык неграмотностью и бескультурьем, это мы делаем сами, с упоением разбрасывая вокруг себя окурки запятых и непрожеванные останки придаточных предложений.

Знание родного языка — вопрос сугубо интимный, но он, я уверена, лежит в сфере нравственности, этики, человеческого достоинства. Малограмотный человек, вероятно, не обязательно подлец, но он подлец несомненный, если работает в сфере образования и культуры.

И, заметьте, его лицо никогда не озаряется улыбкой, только злобой, тупой и одержимой, потому что остроумие нуждается в запасе слов, из которых выбирается на важный случай «алмазный венец».